Я принесу воды.
Не нужно. Мы и так потратили много лет на ерунду. Просто рисуй меня, и никуда не уходи.
Мои навыки ухудшились, признался Берендей, когда тишина затянулась. Я не рисовал пять веков, едва держу кисточку.
Ты справишься, мой царевич. Все, что ты уже делал, сейчас выйдет у тебя лучше прежнего.
Он посмотрел в ее блеклые глаза. Руслана улыбалась, пусть и уставшей улыбкой. Если ей хватало сил, чтобы бороться с умиранием, то и ему хватит сил, чтобы закончить портрет.
4
Расскажи мне о своем детстве, попросил Берендей.
Я росла среди рыб и водорослей. Никто не навещал меня, пока не пришла одна женщина.
Что за женщина?
Она была прекрасна. У нее были тугие светло-желтые косы, выразительные глаза. Одета она была в белые одежды, расшитые мехом. Она играла со мной, научила говорить. Я росла, а она навещала меня каждый день. Со временем она наскучила мне, и я больше не выплывала из Тихого омута, чтобы увидеться с ней.
Почему?
Поначалу я думала, что онамоя мама. Что пройдет несколько лет, у меня появятся ноги, и она заберет меня к себе домой. Я хотела семью, а она видела во мне лишь живую игрушку. Я почувствовала это от нее так сильно, что мне стало противно общаться с ней. Руслана тяжело вздохнула.
Она отдала мне часть волшебной силы. Она в любой момент могла просто превратить меня в человека и забрать, но она решила оставить меня гнить в пруду. Я была единственной, кто мог развеять ее печали, как она говорила. Я была всего лишь диковинным существом, на которое она приходила поглазеть.
Закончил, Берендей обратил внимание любимой на портрет, чтобы она забыла о боли. Он повернул к ней мольберт.
Руслана оценивающе оглядела каждую линию. За секунду ее глаза увлажнились, и она заплакала, пряча лицо в руках. Испугавшись, Берендей встал перед ней на колени.
Что-то болит?
Нет, она растерла слезы по лицу, сжала мокрыми ладошками руки царевича, я просто осознала, что люблю тебя. Что хочу жить. Видеть, как каждый твой портрет становится лучше, а потоми портреты наших детей.
Берендей обнял ее, и Руслана угодила в неуклюжие объятия. Теплые, сильные, убаюкивающие. От него пахло медвежьей шкурой. Она закрыла глаза, втягивая запах.
Ты не умрешь, сказал он, а она услышала, как его голос клокочет внутри груди, пробиваясь наружу. Я спасу тебя, и ты увидишь каждый портрет, портреты наших детей. Не сдавайся.
Но Руслана уже не слышала. Она едва дышала.
24
1
Когда Юда и Мороз вошли в кухню, у них заурчали животы от сладкого запаха выпечки. Юда сглотнула слюни, а Мороз подскочил к столу, наклонился и понюхал медовые булочки.
Это искусство! воскликнул он, умыкнув одну, и тут же отскочил подальше, чтобы Василиса не ударила его по руке.
Ладно, живи, воришка, хмыкнула она, перевела взгляд на Юду. Какая худая девочка. Проголодалась, небось? Садись, съешь булочек, да выпей сыти.
Я такое не ем, воспротивилась ведьма.
А больше ничего нет, Василиса развела руками.
Ничего ей не давай, она ведьма, насторожился Иван, повернул голову в сторону Юды, и теперь буравил ее своими дырами вместо глаз.
И что? Ведьмы у нас теперь не едят? Юда хотела сказать это, но Василиса опередила ее, сказав ее мысли слово в слово.
Царевич нахмурился. Он хотел рассказать жене, через какие муки прошел, что добирался к ней, невзирая на приворот, но все это не имело смысла, ведь жена не помнила его, не верила ему, и не хотела провести с ним оставшуюся жизнь.
Мороз тем временем зализал булочку до того, что она стала мокрой, и теперь с удовольствием откусывал по кусочку.
Давно я не ел нормальной пищи! Все вода, да ягоды с медом, сказал он, когда с лакомством было покончено.
Василиса поставила перед Юдой деревянную тарелку с булочками, налила ей сыти в крупную кружку, сама же села напротив, и без стеснения разглядывала ее.
Чего? огрызнулась ведьма.
Лицо у тебя юное, а в глазах многовековая печаль. Что с тобой случилось, раз ты так страдаешь, дитя? Василиса потянулась к ее рукам, но Юда опустила их под стол.
Не надо играть со мной в матушку-наседку, она нехотя взяла еду и попробовала ее. Вкус-то какой противный, прямо тошнит, добавила ведьма, а вскоре от булочки не осталось и крошки.
Василиса улыбнулась, резанув Юду по сердцу. Теперь она понимала, что Иван-царевич нашел в этой старухе, но не хотела мириться со своим первым в жизни проигрышем.
Выпей сыти, Василиса подвинула к ней кружку, не отрывая взгляда от ее лица.
Юда сделала глоток.
Я хочу твоего мужа, заявила она.
Лицо Василисы переменилось: от по-матерински доброго и нежного оно стало удивленным, затем сменилось негодующим.
Чего-чего? переспросила она.
Ты уже достаточно пожила. Отдай мне своего мужа, тогда я, так и быть, оставлю тебя в покое. Будешь стареть, как все, наслаждаться последними мгновениями жизни, язык у Юды был тем резче, чем ей было страшнее. Говорила она уверенно, нагло глядя на Василису, а сама, если бы у нее был хвост, поджала бы его, и, скуля, забилась бы в угол.
2
Юда не ожидала, что старуха окажется такой прыткой, а Василиса, перемахнув через стол, прошуршав по нему юбками, вцепилась в рыжие волосы ведьмы и теперь тянула их во все стороны.
Как ты со старшими разговариваешь?! кричала она, лупя Юду по спине. Ведьме казалось, что позвоночник вот-вот рассыплется от сокрушительных ударов. Не доросла еще, чтоб такие вещи в лицо высказывать!
Отстань от меня, старуха! вопила ведьма, отвечая Василисе ударами, царапаньем и зубами. Она умудрилась укусить ее в плечо, но Василиса не успокоилась.
Перестаньте! Иван-царевич подскочил, вытянул руки, и пошел по всей кухне к противоположной стене. Он еще не привык передвигаться без глаз, путал направления и не различал, с какой стороны исходят звуки.
Мороз же немо покатывался со смеху. Подцепив еще одну булочку, он достал свирель и заиграл. Теперь Василиса и Юда перемещались по кухне под веселую музыку, раздавая друг другу тумаки.
Один удар, второй, третий, и вот уже Юда сидит на полу, ревет во всю глотку, а под ее глазом светится вспухающий синяк.
Василиса гордо запрокинула голову, уложила выбившиеся волосы в прическу, и уперла руки в боки.
Дитя совсем, чтобы со мной тягаться! победно заявила она.
Мороз перестал играть на свирели, повесил на шею, и теперь смотрел на них с неподдельным интересом.
Тебе меня не переплюнуть. Ты, небось, по дому-то ничего не делала, не используя магию, Василиса покачала головой. Забудь о сыти. Тебе такое пить не положено. Поголодаешь, подумаешь, может, рассудок вернешь.
Василиса взяла кружку Юды, залпом выпила содержимое. Она взглянула на Ивана, и поняла, что вспомнила все: как они встретились, как влюбились, как она его отговорила быть разбойником, и как их ребенок погиб, так и не родившись. Сердце тут же сжала тоска. Она подошла к мужу, взяла его под руку.
Пойдем, Ваня. Нам нужно обо всем поговорить, Василиса повела его к выходу.
Когда супруги вышли из кухни, плач Юды стих. Она сидела на полу, всклокоченная и поверженная в бою какой-то старухой.
3
Чернобог спрыгнул с коня, снял с него Вилу, и повел ее к арке. Она не сопротивлялась. До Лукоморья они добрались быстро.
«Стой на месте!» услышал Чернобог голос Кикиморы.
«Или что?»
«Или я натравлю на тебя всю мощь леса!»
«Ты ничего не сможешь мне сделать», он щелкнул пальцами. Искра подлетела к зарослям в арке, коснулась их, и они с шипением обратились в пепел.
Чернобог зашел в Лукоморье, огляделся.
Посмотри, какая красота. Все это существует здесь только для того, чтобы ты была принесена в жертву как подобает.
Мне казалось, что алтарижуткие места, заваленные останками, шепнула Вила. Почему-то она боялась поднимать голос, словно от этого тихое Лукоморье могло превратиться преобразиться во что-то страшное.
Раньше так и было, хохотнул Чернобог, потом люди стали убирать за собой, вырастили цветы.
Чернобог отвернулся, вскинул руки. Земля задрожала: из-под нее перед Великим дубом появлялся вытянутый каменный алтарь.