Я не верю, что нет способа вернуть тебе прежний облик. Почему в Залесье все должно быть так сложно? Почему я не могу увидеть собственную мать и посмотреть ей в глаза? Водяной сжал кулаки, заходил кругами. Бессилие давило на него, приводило в ярость, а он мог лишь выговаривать гневные слова.
«Ты можешь освободить свою маму, Збышек, он вздрогнул от неожиданного голоса Кикиморы в голове, для этого придется принести кровавую жертву».
Кто это? Зачем ты мне это говоришь? спросил он вслух.
«Меня зовут Кикимора. Я мать Домового. Сможешь ли ты совершить кровавый ритуал ради спасения матери? Если ты согласен, я расскажу тебе, что ты должен сделать».
Водяной замешкался. Что, думал он, если они мне врут, и просто кто-то зачаровал колодец, а кровавый ритуал принесет силы врагу Залесья?
«Не бойся. Я ничего не получу от этого ритуала, успокоила его Кикимора, я лишь хочу отплатить тебе за то, что ты спас моего сына».
«С кем ты разговариваешь, милый?» прошептала Марыська.
Водяной не ответил матери.
«На какую жертву я должен пойти и что нужно делать?»
«Тебе нужно отдать часть себя колодцу. Но помни, если живая вода исчезнет из него, твоя мать погибнет».
«Что значит отдать часть себя?»
«Отрезать руку или ногу, ответила Кикимора, твоя кровь должна быть в живой воде, чтобы заклинание сработало».
Водяной в отчаянии провел руками по волосам. Он сделал шаг, второй, третий, потом побежал. Он искал в разрушенном замке что-то острое.
4
Баюн летел, грациозно огибая ветви деревьев. Кощей держался за его шерсть, но думами был далеко от настоящего.
Почему Тая не просыпается? задумчиво сказал царевич. Я отдал ей бессмертие, Мара вернула ей душу, но она все еще не пришла в себя.
А ты, когда Яга воскресила тебя, долго пробуждался?
Хотел бы я знать, да ничего не помню. Это меня и волнует.
С Таей все будет хорошо. Она справлялась раньше, справится и сейчас, успокоил его Баюн. Лучше подумай о том, что тебе самому жить осталось совсем мало.
Поэтому мы и летим с тобой в Тихую рощу, сказал Кощей. Выпью всю воду из колодца, до свадьбы как-нибудь протяну. Что будет потомневажно.
Почему?
Залесье не погибнет, Тая будет жить, а уж мои дряхлые кости можно предать земле. Я сделал столько плохого в своей жизни, что не достоин больше жить. Все эти восставшие невестыкаждая из нихмой грех. Если они не могут упокоиться, я должен быть с ними.
То есть, ты хочешь отдать себя на растерзание скелетам? фыркнул Баюн. Что было, то прошло. Не время жалеть себя, царевич. Тая умерла, чтобы расколдовать тебя. Не думаешь ли ты, что это слишком эгоистично, бросить ее и умереть?
Тут нечего думать. Живые должны любить живых, Кощей пришпорил кота. Тот зашипел и ускорился.
Они подлетели к замку и приземлились на рыночной площади. Кощей огляделся: разрушенные стены, ни одной души поблизости. Даже до встречи с Таей здесь не было так одиноко и безжизненно.
Леди-колодец, царевич уперся ладонями в каменные края, заглянул в мутную воду, невидимую из-за темного неба над головой, мне нужна твоя помощь.
«В чем дело, Кощей?»
Я умираю. Чтобы дожить до свадьбы, мне нужно выпить живую воду. Всю.
«Если это поможет тебе, то пей», разрешила Марыська.
Жди меня, потом поможешь выбраться, сказал Кощей Баюну. Кот кивнул.
Царевич лихо прыгнул в колодезную воду. Он зацепил рукой ведро и оно, оторвавшись от веревки, плюхнулось вниз вместе с ним. Кощей стал пить воду.
Она с трудом проталкивалась в его горло, казалась не жидкостью, а металлом, но царевич упорно глотал ее, несмотря на боль и жжение в груди.
22
1
Принесла их сорока в дупло, и раскрыла клюв. Выбрались из него Дима и Ира. Крылья у них намокли, и они не могли взлететь, не обсохнув.
Почему она нас не съела? спросила Ира.
Да зачем мне вас есть, болваны?! вспылила Наташа.
Наконец они услышали ее голос и пораженно уставились на нее. Вряд ли она могла это заметить, ведь у мух не было мимики.
Я вас звала-звала, а вы в паутину вляпались. Мы все здесь в какой-то тупой игре!
О чем ты? спросил Дима, быстрее Иры оправившись от впечатлений. И почему тысорока?
Долго объяснять. Происходит что-то жуткое, и, кажется, наши друзья в этом замешаны. Я видела Таю в тазу с водой, представляете?
Чего? выдавила Ира.
В общем, нам надо найти Таю и Славу. Где Слава? Вы его не видели?
Видели, нокак бы сказать, Дима задумался.
Он превратил нас в мух и ускакал на коне с какой-то девицей! прорвало Иру. Можешь себе представить?! Как мне теперь стать собой?
В этом есть плюс, сказал Дима, по крайней мере у тебя нет аллергии на листья.
Я уже хотела тебя обматерить, но в этом ты прав, сказала Ира.
Я была в замке с царевичем Вурдалаком. Он ухаживал за Ягой
За старой бабкой?! одновременно спросили друзья.
Нет, она молода, красива. Необычна.
А почему вурдалак? Он упырь? поинтересовался Дима.
Что-то вроде того. Ко мне он отнесся хорошо, пока я не сбежала, не выполнив уговор. Теперь я сорока, и не знаю, как мне освободиться от этого заклятья, Наташа разочарованно каркнула, клюнула себя где-то под крылом и вытащила перо. Клюв разжался, перо плавно полетело к земле. Я должна сказать вам кое-что важное. Мы можем здесь умереть.
Чего?! Ира взлетела в воздух и завертелась вокруг сороки. Как это умереть? Я еще жить не начала, какая смерть?!
Яга сказала, что «Залесья на земле не будет». Я думаю, что нам надо найти друзей и сбежать отсюда, как можно быстрее, сказала Наташа.
В таком-то виде? Дима вздохнул, но вместо этого издал странное жужжание. Я бы хотел узнать, как стать человеком. Если какая-то сила обратила нас в существ, значит, должна быть сила ей в противовес. Логично?
Ага, Наташа клацнула клювом прямо перед Ирой, перестань жужжать, раздражаешь. Так и хочется сожрать.
Мы не сможем лететь под дождем, Ира села ей на голову, ты сможешь снова понести нас в клюве?
Куда я денусь. Залезайте, Наташа раскрыла клюв, заморгала яркими глазами. На сороке они смотрелись дико и казались человеческими. Если бы сейчас кто-то из людей увидел ее, то подумал бы, что в птицу вселилось нечто ужасное.
2
Белбог смеется моим голосом, перешагивая через поваленные деревья. Я вижу все своими глазами, будто кто-то играет за меня в игру от первого лица.
«Как можно убить богиню?»
Я родила чудовище в союзе с Чернобогом. Если бы мы не захотели второго ребенка, Залесье процветало бы, как никогда прежде. Моя старшая дочь, Макош, предсказала мне судьбу, в которой у нас рождалась вторая дочь.
Мы нарекли новорожденную Марой. С первого же дня над Залесьем поселилось несчастье. Люди умирали, погибал скот, о нас стали забывать, нам перестали молиться.
«Во всех бедах вы вините младшую дочь?»
Она осмелилась поставить себя выше нас, ее родителей. Мы стали божествами, гнева которых перестали бояться. Она жеединственная, кому люди поклоняются и по сей день. Вот только загнала она саму себя в ловушку в этом проклятом Залесье, и теперь, скорее всего, умрет, как и должно было быть много веков назад.
«Но почему вы так уверены, что смертиее вина? Разве это не естественное течение жизни?»
До того, как мы с Чернобогом стали богами, люди умирали только от личного вмешательства. Они убивали других за земли, сжигали еду и морили друг друга голодом. Все люди Залесья были бессмертны, пока не наносили получали увечья столь тяжелые, что их тела перенести не могли. Я была дочерью мельника, когда к нам пришли разбойники. Они убили моего отца, заморили меня голодом и унижениями. Если бы не они, я жила бы до сих пор и бед не знала.
«Разве вы не любите Мару? Она все же ваша дочь», я пытаюсь достучаться до своего сердца. От этой мысли мне и смешно, и грустно. Но как еще растрогать божество, похитившее мое тело?
Дела как бога, так и человека, говорят о них куда больше, чем безусловная любовь к ним. Люди Залесья были моими детьми, а она отняла их у меня одного за другим. Росла она не по дням, а по часам. Стоило кому-то умереть, как из младенца она превратилась в девочку, а из неев девицу, женщину, старуху. За несколько смертей она стала старше нас с Чернобогом, раскрыла знания, неведомые нам, и возгордилась собой.