Заприметив меня, мужики подобрались, словно ждали, что я сейчас непременно устрою им выговор.
Ну как работается, ребята? оперлась на клюку, что прихватила с собой.
Хорошо, льдэра, заговорил тот же мужчина, что и утром вёл со мной беседу.
Я им поручила подправить во дворе колодец, из которого поступала в дом вода, деревянный сруб совсем покосился, да и доски на крышке превратились в трухлявые головёшки. Ещё велела слазить на крышу, там в одной из комнат третьего этажа после последнего дождя на потолке появились бурые разводы. И много чего по мелочам ступени подправить у парадного входа, покосить траву на поляне рядом с прудом, разобрать хлам рядом с пустующей конюшней.
Может вам водички принести? стараясь быть дружелюбной, предложила с улыбкой.
Двое мужчин, что сейчас как раз чинили колодец, посмотрели на него затравленным взглядом и синхронно покачали головами:
Не надо, мы своей обойдёмся, нервно передёрнул плечами всё тот же рабочий. Похоже, он у них за главного или же самый смелый, раз не боится разговаривать с жительницей проклятого замка.
Ну как знаете, проворчала и так же ворчливо продолжила: а Алекс-то ваш чего не пришёл? Обещал подсобить старухе, да сам струсил?
Мужики вновь переглянулись на этот раз озадаченно. Потом главный задумчиво почесал бороду и нехотя произнёс:
Дык, занят он, хозяин его работой загрузил.
Угу, понимающе кивнула, и он вас послал? задала вопрос, на который и так знала ответ.
Ну да, мужик пожал плечами.
И вы его вот так прям послушались и пошли? ещё один наводящий вопрос.
Ну да, так же односложно отозвался рабочий.
Это кем же он у хозяина ходит, раз посылает вас, куда ему захочется?
Вот тут мужик нахохлился, как воробей, и отвернулся к колодцу, чтобы я не увидела его выражение лица:
А тут уж я не знаю, что вам сказать, льдэра. Мне велели, я пошёл, вот и весь сказ.
Ясно. Значит, правду говорить ему не разрешили. И к чему эта таинственность? Будто бы Алексу заняться больше нечем, как только разводить секреты. Хотя Выходит, что нечем.
Ну работайте, ребята, работайте, проворчала тихо, развернулась и пошла к Грэгори.
Он стоял рядом с тем мужчиной, который размашистыми движениями уничтожал высокую траву на поляне. Гром сидел рядом, у его ног.
Нравится? кивнула на косу, чьё блестящее лезвие мягко цепляло зелень и с довольным хрустом укладывало её ровным рядком.
Ага, не отрывая заворожённого взгляда, ответил мне мальчик. Я бы тоже так хотел: вжик и нет травы.
Едва не усмехнулась. До чего же он ещё маленький. Косить траву не так-то и просто, я вот за все десять лет так и не научилась управляться с косой. Обкашивала поляну серпом, да и тем орудовать научилась только на третий год. А до этого поляна будто побывала в руках неумелого цирюльника тут чуб, там проплешина.
Вот подрастёшь и научишься, пообещала ему.
Между нами повисла пауза, потом Грэгори обернулся и веско, по-взрослому, произнёс:
Если вырасту, незаметно для рабочего задрал рукав камзола и показал пятно, которое, по сравнению со вчерашним днём, стало больше и темнее.
Мне хотелось его утешить, снова сказать, что его проклятье совсем не такое страшное, как моё, но по блеску в глазах поняла не поверит.
Никогда нельзя опускать руки, строго, без намёка на улыбку, ответила ему.
И тут же ещё раз убедилась, что упрямством он тоже пошёл в отца:
Но вы ведь опустили! сжал руки в кулачки и топнул ногой, поднимая вокруг ботинка облако серой пыли.
Я это другое дело, сильнее обхватила набалдашник клюки и посмотрела на рабочего, который перестал косить траву и принялся что-то искать на земле. То, что он внимательно прислушивается к нашему разговору, поняла сразу. Пойдём присядем, пока мальчишка не успел ничего больше сказать, махнула рукой на дальнюю скамью.
Оттуда Грому будет прекрасно видно мужчин, и в то же время никто из них не сможет услышать нас.
Грэгори хотел возразить, судя по упрямо поджатым губам, но я выразительно посмотрела в сторону поляны, и мальчик тут же сник. Кивнув, первым пошёл к скамье. Я же, пока шла за ним, раздумывала о том, не поспешила ли я, впустив незнакомцев в замок. Суеверия суевериями, а от наживы ещё никто не отказывался.
Нужно будет вечером сходить к старому склепу и поручить охрану духам. Хоть я и не люблю эту процедуру, но лучше призраков стражей не найти.
Почему это вы другое дело? насупился, словно промокший птенец, и покосился на меня, стоило опуститься рядом с ним на скамью.
Я тяжело вздохнула и попыталась донести до него свои мысли:
Потому что я уже привыкла одна, и мне ничего не нужно, кроме этого замка.
Конечно, это было ложью. Но для меня действительно не было никакого спасения, проклятье неизлечимо, раз уж его не смог снять самый именитый маг. А Грэгори мне просто не хочется верить, что мальчишку ждёт такая же участь.
Когда точно такое же пятно появилось на моей руке, я тоже не верила, что всё закончится столь печально, только моя вера не оправдалась. Впрочем, я знала, за что несу наказание, а вот Грегори Оно не должно было его коснуться, и мальчишка не должен был оказаться здесь.
Неправда, на этот раз он говорил тихо, почти не различимо среди шелеста листвы, я слышал, как вы плакали.
А ведь я думала, что он уже спит.
Вздохнула, смотря куда-то вдаль, при этом не видя ничего.
Просто вчера был слишком тяжёлый день.
Он принял мой ответ, может быть, и не поверил ему, но хотя бы стал настаивать на своём. Правда, он тут же задал вопрос, который вовсе нельзя считать приятным:
А вы расскажете, почему поругались с моей он почему-то запнулся, болезненно сморщившись, но всё же закончил, мамой?
Справедливости ради я с ней не ругалась. Она со мной да, а я Мне всего лишь досталась роль глупышки, которая всеми силами пыталась оправдаться и отмыться от грязи, которую на меня вылили.
Может быть, кивнула, проводя клюкой по аккуратному гребню скошенной травы. Но не сегодня.
Грэгори согласился с правилами, придуманными мной, и вновь проговорил:
Они водили меня по целителям, целый месяц
И? подбодрила его, хотя и так знала ответ.
Ничего, признался со вздохом, все в один голос говорят, что впервые встречают «такую гадость», на последнем слове он явно попытался кому-то подражать, и у него это вышло весьма недурно.
Совсем-совсем никто не смог помочь?
Совсем, он насупился, вскочил со скамьи и принялся ходить из стороны в сторону.
Я написала твоей маме, не знаю зачем, но призналась ему.
Мальчишка тут же остановился, застыл на месте. В его глазах, помимо любопытства, промелькнуло что-то странное, совершенно мне непонятное чувство.
Да? Грэгори пытался выглядеть спокойным, даже чуточку равнодушным, словно пытался оправдать слова Дионы о его принадлежности к мужскому полу.
Да, подтвердила и без того сказанное, но она пока не ответила.
А что вы спросили?
Многое, ушла от прямого ответа. Думаю, к вечеру придёт письмо, и я всё расскажу тебе.
Всё, что касается его и проклятья, остальным я пока не готова делиться.
Хорошо, выдохнул и вновь принялся ходить по дорожке туда и обратно.
А чем ты занимался в столице? перевела тему, пытаясь развеять гнетущую атмосферу.
Я? переспросил так, будто я могла задать этот вопрос кому-нибудь другому.
Конечно ты, тихо усмехнулась, заметив искреннее удивление на его детском лице.
Ну-у-у он замялся и принялся постукивать носком ботинка по камням дорожки. Отец учил меня верховой езде. Правда, получалось у меня очень плохо, тут Грэгори тяжело вздохнул и искренне посетовал: Вот почему так? Младшая Сесиль с семи лет крепко держится в седле, а я
Ох, малыш, как же у тебя всё сложно.
Слушай, но вчера ты спокойно катался на Громе и никуда не падал.
Мальчишка засмущался так, что даже шея покрылась красными пятнами.
Так запнулся, Гром не такой большой, как наша Молния.
А Молния у нас, значит, лошадь. Ясно.
Боишься высоты?
Угу, пролепетал невнятно, и довольно неубедительно, но тут же подобрался и горячо продолжил: И это тоже неправильно. Ведь я мужчина, я не должен ничего бояться.