На стенах ничего нет.
Ни тел, ни пятен крови, которая текла по стене и прокладывала путь в крохотных трещинах в камне, сливаясь в ручейки. На полу тоже чисто.
Я прижала руку к животу.
Они исчезли.
Вчера вечером после ужина Кас велел их убрать, сообщил Киеран.
Я удивилась.
А Джерико?
Его больше нет. Кастил о нем позаботился, пока ты бежала, чтобы начать новую жизнь, которая наверняка закончилась бы тем, что тебя бы разорвали на куски и убили Жаждущие.
Я проигнорировала его выпад. Не знаю, следует ли мне испытывать такое облечение от этой новости.
Неужели неужели Кастил решил, что его предупреждение услышали?
Думаю, его больше волновало, что скажешь ты, а не то, что нужно оставить предупреждение до тех пор, пока оно дойдет до всех. Киеран прошел через отрытую дверь. Я бы на его месте оставил Джерико повисеть еще хотя бы день.
Я разинула рот. Не знаю, что поразило меня больше: то, что Кастил поступил так, как я сказала, или что Киеран оставил бы предателя-вольвена мучиться на грани жизни и смерти.
В смерти всегда должно быть достоинство, проговорила я, когда ко мне вернулся дар речи. Невзирая ни на что.
Киеран ничего не ответил и подвел меня к пустому столу. Вчерашние стулья заменили длинной скамьей. Я села и, оглядевшись, заметила лишь нескольких человек в дальней части пиршественного зала, возле очага и дверей. Куда же все подевались? Ушли с Кастилом и Элайджей?
Киеран сел рядом, и я повернулась к нему.
Вряд ли Кастил послушался меня, но если так, то я благодарна.
Вряд ли ты понимаешь, насколько сильно влияешь на него.
Я хотела возразить, но тут к нам торопливо подошла пожилая женщина в белом фартуке поверх светло-желтого платья. Она несла две тарелки, и от запаха еды мой желудок опять напомнил о себе. Женщина поставила перед нами тарелки, наполненные картофельным пюре и жареным мясом, по краям лежали масляные булочки. Как можно незаметнее я заглянула ей в глаза, чтобы определить цвет. Они были карими, и ни намека на золото.
Спасибо, сказала я.
Она лишь хмыкнула в знак того, что услышала меня, но когда ее поблагодарил Киеран, он получил в ответ теплую улыбку и любезное «спасибо». Я поджала губы, но решила, что меня это не беспокоит, схватила вилку и принялась набивать рот картофелем. Хотя для меня очень необычно даже смотреть кому-то в лицо, или то, что смотрят на меня, или обмениваться самыми простыми любезностями. Картофель на языке превратился в опилки, и я предположила, что ее реакция меня все же беспокоит. Чуть-чуть.
Я глянула на Киерана. Ему дали не только вилку, но и нож. Я прищурилась. Этот нож был немного тоньше, но гораздо острее моего жалкого лезвия.
Покончив с картофелем, я вернулась к расспросам.
Она смертная, правда? Женщина, которая принесла нам еду.
Он кивнул, нарезая жареное мясо на аккуратные кусочки, на вид совершенно одинакового размера.
Да.
Тогда эта смертная из Солиса должна быть Последовательницей. Когда-то я задавалась вопросом, какие жизненные тяготы должны перенести люди, чтобы переметнуться на сторону Темного и павшего королевства. Но это было до того, как я узнала правду. Теперь я задаюсь вопросом, благодаря каким жизненным тяготам узнала правду она.
Все здешние люди собираются уехать в Атлантию? спросила я.
Вижу, ты сложила два и два.
У меня на это хватает ума.
Он поднял бровь.
Значит, я права? Почему они уезжают?
А кто захочет остаться под властью Вознесшихся?
Что ж, достаточно веская причина.
Но почему сейчас?
Рано или поздно Вознесшиеся обнаружат, что Дева пропала, и отправятся тебя искать. Они придут сюда. А в Новом Пристанище слишком много наших сторонников.
Я подняла взгляд к очагу, возле которого уже никого не было, и подумала о полных жильцов домах на улице, по которой мы ехали сюда.
Сколько здесь живет людей?
Несколько сотен.
Для них есть место в Атлантии?
Он перевел взгляд на меня, и я почувствовала, как он размышляет над тем, что мне известно о их проблемах с землями.
Мы найдем место.
У меня сложилось впечатление, что это не так просто. Я хотела спросить, что будет, если они не смогут уехать вовремя, но осеклась. Это не мое дело. Их проблемы меня не касаются.
Наконец, лет через десять, Киеран закончил резать мясо.
Можно мне нож? Если ты закончил, конечно. Не уверена, но мне кажется, что последний кусочек чуть крупнее остальных.
Он медленно смерил меня взглядом.
Хочешь, я сам для тебя нарежу?
Хочешь, я столкну тебя со скамьи?
Он рассмеялся.
Кас был прав. Ты невероятно неистовая.
Вовсе нет. Я направила на него вилку. Просто я не маленькая и не нуждаюсь в том, чтобы кто-то резал для меня мясо.
Ага.
Киеран протянул нож, и я взяла, пока он не передумал.
У меня ушло гораздо меньше времени на то, чтобы нарезать нежное мясо, но нож я не вернула. Оставила его в левой руке, пока накалывала еду вилкой.
А где все?
Полагаю, живут своей жизнью, с легкой завистью изрек он.
Я стрельнула в него мрачным взглядом, но не утратила присутствия духа.
Впрочем, неважно, протянула я и вернулась к тому, о чем мы говорили перед тем, как наткнулись на Аластира. Как вы называете тех, в ком есть кровь смертных? Полуатлантианцами? Как бы ты меня назвал?
Атлантианкой.
Правда? Я взяла булочку. Так возникнет путаница.
Не для меня.
Я закатила глаза, откусила кусочек и чуть не застонала. Булочка оказалась такой масляной, с каким-то сладковатым вкусом, который я не смогла определить. Что бы это ни было, она восхитительна.
Атлантианец не определяется количеством крови, пояснил Киеран. Первичные не считаются более важными, чем те, кто таковыми не является.
Я не очень-то этому поверила: первичные могущественнее, живут дольше, и они созданы детьми богов.
А перевертыши тоже живут долго? Полагаю, вольвены да.
Да, мы живем долго. Он вздохнул и взял чашку. И перевертыши тоже.
Какова их обычная продолжительность жизни?
Я взяла салфетку, вытерла пальцы и достала из ножен свой испорченный нож.
Дольше, чем ты можешь постичь.
Киеран медленно жевал, глядя прямо перед собой.
Я могу постичь долгое время. Вознесшиеся живут вечно. Атлантианцы ну, представители первичной линии тоже практически вечно.
Я положила погнутый нож на стол, а целый сунула в ножны.
Никто не живет вечно, возразил Киеран. Убить можно кого угодно, если хорошо постараться.
Чрезвычайно гордая собой, я наколола на вилку кусочек мяса.
Не сомневаюсь.
Но как бы ты ни старалась с ножом, который только что стащила, ты не сможешь убить им Кастила.
Я сделала большие глаза и повернулась к нему.
Я и не собираюсь убивать его этим ножом.
Надеюсь, что нет. Киеран глянул на меня краем глаза. Это бы только еще больше его очаровало.
Я слегка качнула головой.
Я не собираюсь обращать внимание на такую возмутительную возможность.
От такой тактики эта возможность никуда не денется, Пенеллаф.
Почему ты называешь меня Пенеллаф?
Почему у тебя так много вопросов?
Я прищурилась.
Тебе трудно ответить?
Киеран наклонился ко мне, опустив подбородок.
Уменьшительные имена обычно приберегают для друзей. Полагаю, ты не считаешь, что мы друзья.
Его слова прозвучали столь разумно, что мне нечего было сказать. Когда же я нашлась с ответом, он, наверное, не обрадовался тому, что это оказался очередной вопрос.
Точно как атлантианцы делятся своими вторыми именами только с друзьями?
Да, с близкими друзьями. Мгновение он изучающе смотрел на меня. Полагаю, Кастил назвал тебе свое.
Да.
Это что-то для тебя изменило?
Я не ответила, потому что по-прежнему не понимаю, почему это важно для меня. Или понимаю, просто не хочу признавать. Киеран не настаивал на ответе, и мы закончили обед в молчании. Я все время поглядывала на открытый дверной проем. Не то чтобы я высматривала Кастила, просто высматривала кого-нибудь. Те немногие, кто находился в зале, куда-то исчезли.
Наверное, Киеран был благодарен за передышку, но, к сожалению для него, она была короткой.