Ольга, видимо, при жизни была холериком. Оставаться спокойной и держать рот на замке она могла не дольше десяти минут.
Умный какой! А чего мне стоило соседку насмерть не загрызть? Да я на сына родного смотрела как на кусок мяса, мерзавец ты этакий.
Я дал тебе вечную молодость, в перспективебессмертие, невозмутимо парировал Сиднев. И в том, что ты оказалась слаба, моей вины нет.
Инга решила, что пора вмешаться.
Сильвестр, мы это много раз проходили. Виноваты всено только не вы.
Неправда. Я способен признавать свои ошибки. Иначе не был бы гранд-мастером.
Вы признаете свои ошибки, только если вам это выгодно.
Как и все.
Он хотел сказать что-то еще, но в этот момент раздался стук в дверь.
Инга? У тебя всё в порядке? Полицию звать? спросил женский голос на лестничной клетке.
Инга поспешила к двери, пока соседка Валентина не подумала чего худого и не решила развить инициативу.
Сейчас Валя была одета по-рабочему: в красный кожаный корсаж и теснейшие леггинсы. Нервное похлопывание стеком по голенищу высокого сапога ясно говорило, что Валя на грани скандала, потому что ей прервали сессию.
Увидев сквозь приоткрытую дверь кабинета стол и бардак вокруг него (разбросанные колья, осколки бутылки из-под святой воды, ножи и прочее), Валя слегка приоткрыла рот. Раздражение сменилось любопытством.
Всё в порядке, поспешила успокоить ее Инга. У меня сессия.
У меня тоже. Слушай, ну раньше же твои так не шумели!
Сложный клиент попался. Управление гневом, проблемы контроля
Валя вытянула шею и увидела прикованного к батарее Ярослава, у которого уже начали вспухать ухо и губа. Он жизнерадостно улыбнулся и помахал Валентине свободной рукой. Сиднев закрыл обожженное лицо ладонью. Ольга мгновенно исчезла.
Вау, оценила Валя оперативную обстановку. А я и не знала, что ты реальный жесткач практикуешь.
Инга встала так, чтобы загородить ей обзор.
Иногда без этого нельзя.
Валентина кивнула с пониманием дела.
Кляп одолжить?
Спасибо, но мы пока обойдёмся.
Валя решила было удалиться, но любопытство пересилило.
Слушай, у моего сегодняшнего саба кинк на мытьё пола. Хочешь, я его к тебе пришлю прибраться?
Нет-нет, мы прекрасно справимся сами. У нас тут символическое битьё посуды.
Ну ладно. Но если понадобится кого выдратьобращайся.
С огромным удовольствием. М-м, пока, мне работать надо. Да и тебе, наверное, тоже?
Ага. Только вы того, потише. Мазохистынарод нервный, пугаются.
Валентина скрылась за дверью своего офиса. Инга закрыла дверь и облегченно вздохнула.
Это кто? поинтересовался Ярослав. В его голосе проскакивали нотки мужского интереса. Что ж, Валя в полной выкладке «госпожи» и боевой раскраске выглядела впечатляюще.
Садистка наемная, ответила за нее Ольга. Мужиков за деньги кнутом порет и пятки себе лизать заставляет. Эх, и почему в моё время за это не платили? Я бы развернулась
Вы такой хай подняли, что она решила, будто я у неё хлеб отбираю, Инга достала из холодильника ледяную маску для тонуса кожи и протянула Ярославу, чтобы приложил к разбитому лицу.
Вернемся к нашей проблеме. Ярослав, вы взрослый человек. То, что вам пришлось пережить и совершить, ужасно. Но вы должны понимать, что месть не вернёт вам ни мать, ни потерянную молодость.
Ярослав тяжело поднял голову, смерил Ингу долгим взглядом.
Дело не только в мести. Уже давно не в ней. Вы его сами слышали. Поверьтеони все такие. Думают, что мир существует только для них, а людиобслуга или скот. Никто из них не видит в нас равных, они ходят по улицам, как по мясному магазину.
Неправда, возразил Сиднев. Инга, я с самого начала видел в вас равную. А с этого дня уважаю вдесятеро сильней. Вашу помощь я считаю неоценимой. Вы помогаете не только мне, но и всем людям города. С того дня, как я стал гранд-мастером, вампиры никого не убили, в этом и ваша заслуга.
Ярослав рванулся так, что Сидневу пришлось упереться плечом в батарею, дабы избежать удара головой о подоконник.
А глаза такие добрые-добрые! Расскажи ей о деревнях, где все живут под вампирским гипнозом, а ты и твои миньоны приезжают туда, как в ресторан!
Лично я пью только консервированную. И от подчинённых требую воздержания.
Тут на него напустилась Ольга:
Ах ты пися моя золотая! Консервы он пьёт! Бизнесик он сделал на препаратах кровии вообразил себя праведником. А в других городах как оно, расскажешь? Нет?
На другие города моя власть не распространяетсяпока. Но когда я стану гроссмейстером
Инга с досадой швырнула об пол разводной ключ. Адреналин выдохся, теперь ее захлестывали жалость и омерзение пополам.
Заткнитесь, устало сказала она. Вот просто все возьмите и заткнитесь.
Они заткнулись на какое-то время. Потом Ярослав, видимо, решил, что она вполне уязвима и можно попробовать кое-что продавить.
Инга, если вы сейчас подберёте кол и всадите ему в сердце, мир станет чище. Я не скажу, что он станет идеальным, но он станет чище.
Сиднев не остался в долгу:
Если вы это сделаете, сотни моих миньонов, одурев от безвластия, начнут убивать. Вы работали с наркоманами, вы работали со мнойзависимость есть зависимость, и ради глотка крови вампир способен на что угодно. Буквально.
Инга в отчаянии опустила голову на руки. Она чувствовала себя маленькой, ничтожной и жалкой.
И напуганной. Сильно напуганной.
Инга сидит на полу, привязанная к батарее за ногу, и плачет. Ей больно, страшно и противно.
Больно от того, что туго затянута веревка. Страшно от того, что это сделал ее папа. А противно от того, как он за дверью говорит с мамой.
Ты с ума сошел?! За разбитую чашку привязать ребёнка к батарее?! Изверг!
Слышен звук пощечины. Мать вскрикивает. Инга вздрагивает, как будто ударили её. Последняя маленькая надежда на то, что мама сейчас защитит ее и все будет как раньше, умирает тихо, как мышонок, задохнувшийся в банке под ванной.
Ты. Никогда. Не будешь. Говорить. Со мной. В таком тоне. Дело не в чашке, дело в принципе. Сегодня чашказавтра телевизор. Она должна ценить имущество, которое мы приобретаем трудом и потом.
Мама все еще пытается сопротивляться, возражать, но голос ее уже ломается и дрожит:
Мы зарабатываем достаточно, чтобы не жалеть о каких-то чашках. Немедленно отвяжи её!
Слышен глухой удар всем телом о дверь. Инга снова вздрагивает.
Ты не будешь мной командовать. Здесь я решаю, что, когда и как. Без меня ты никто. Библиотекарша на окладе в сто двадцать. Это я зарабатываю достаточно. Это я решаю, о чем жалеть, о чемнет. Кого наказывать и как. Понятно?
П-по поня
Маленькая Инга дрожит и плачет.
Большая Инга знает, что изнутри стучится что-то важное. Надо только не раскисать, не позволить себе утонуть в эмоциях, а для этогов мыслях обнять и прижать к себе эту маленькую девочку. Сказать ей: мы справились. Мы преодолели это, мы выросли. Мы храбро открываем двери в самые темные чуланы нашего подсознания, и в руках у настяжелый, надежный разводной ключ.
Инга подняла с пола разводной ключ и, похлопывая им по бедру, откинулась на спинку кресла.
Знаете, в чем ваша проблема, господа? Вы безнадежные эгоцентрики. Одиннарцисс, неспособный взглянуть на мир без уменьшительного стекла. Второйтравматик, заигравшийся в Баффи, истребительницу вампиров
Э-эй! Ольга возмущенно затрепетала прямо перед носом. Инга невозмутимо продолжала:
Третья настолько плотно слилась с ролью жертвы, что неизвестно, может ли существовать без нее.
На себя посмотри! возопил призрак, но Ингу было не так просто сбить с толку.
Вы ходячая иллюстрация к треугольнику Карпмана: жертваспасительпреследователь. Вас можно в учебник вставлять. И каждый настолько углублен в собственный пуп, что не видит возможных общих целей.
Ольга развернулась к сыну.
Ну, что ты молчишь, Ярик? Скажи ей!
Тот снова поднял голову.
Что ей сказать, мама? Она говорит правду. Я травматик. С того дня, как я всадил в тебя этот кол, на мне живого места нет. Я заигрался в истребителя вампиров. И уже поздно выходить из игры. Я калека, я не могу жить как человек среди людей. Только в одном она ошиблась, на секунду Инге стало холодно под его взглядом. Я не имею с этим ничего общего.