И была в них неистовая борьба с собой, потому что прижималось к ней теплое молодое тело, в котором пульсировала горячая чистая кровь. Можно же и не убивать, растянуть удовольствие. Пить потихоньку.
Она ненавидела себя до тошноты и сделала бы все сама, но знала, что не сможет, пороху не хватит.
Всё нормально, Ярик, приговаривала она. Успокойся, не переживай. У тебя всё получится.
Мама, я не могу! Давай завтра.
Она скрипнула зубами. Ну что за размазня, ей-богу! Почему он не понимает, как ей дается каждый день, а?
У нас уже целый месяц «давай завтра». Сил никаких нет.
Открыв холодильник, она достала пакетик, забракованный на станции переливания крови. Поморщилась.
Опять желтушник какой-то грёбаный попался Ярик, ну неужели тебе маму не жалко? Я так больше не могу: мало того, что отбракованную дрянь сосать приходится, так ещё и вот-вот сорвусь!
Я поступлю в другой город, я в армию пойду мама, только не умирай!
Ольга бросила пустой пакет в мусорку. Обычно она экономила, отпивала на треть, не большестырить кровь не так просто, а приходилось же таскать и для Каменева, вот же паскуде как фамилия подошла, камень и есть
Ингина память подсказала: Сиднев. Конечно, он же вынужден менять личности, он же не стареет
А я на ком-нибудь другом сорвусь? снова вторглась в разум Ольгина память. Спасибочки большое. Давай, Ярик, возьми себя в руки. Ты мужик или нет?
Она легла на стол, взяла руку сына, сжимающую кол, и приставила к своей груди. У Ярослава в глазах стояли слёзы. Он шмыгнул носом, вытер сопли тыльной стороной кулака, чуть не въехав себе колом в глаз, ну что за кулёма! дрожащей рукой поднял молоток и, зажмурившись, врезал по колу.
Промахнулся, попал себе по руке и матери по груди. Ольга взвилась.
Руки-крюки! Ты можешь хоть что-нибудь сделать как следует?! Или всё самой?!
Ярослав с яростным криком подхватил упавший кол и с силой всадил его Ольге в грудь.
Была секунда без боли. Ольга смотрела на торчащий из ее груди кол и не верила своим глазам.
Потом была секунда болиужасной, заглушающей и затмевающей все. Ольга смотрела на сына и ненавидела его в эту секунду.
А потом кол со стуком упал на пол, а её тело осыпалось прахом на стол, она же продолжала стоять и потрясенно смотреть то на призрачный кол, торчащий из теперь уже призрачного тела, то на Ярослава.
Разочарование и горе было невозможно описать словами, и Инга даже не пыталась.
Как и в прошлый раз, погружение в чужую память не повлияло на способность оценивать ситуацию и действовать. Воспоминание было страшным и пробирающим до печенок, но всего лишь воспоминанием, и когда Ярослав, пользуясь мгновенной заминкой, двинулся было вперед, Инга отступила на шаг и направила револьвер ему в корпус.
Ярослав замаскировал свое поползновение к револьверу примирительным жестом.
Я предлагаю вам подумать вот над чем, сказал он. Если вы убьёте меня, вам придётся расчленять мой труп в ванной и куда-то девать останки. Если вы убьёте его, вам останется только смести прах на совочек и высыпать в унитаз.
У меня другое предложение. Вы, все трое, убираетесь отсюда к чертям собачьим.
Троица переглянулась. Общее мнение высказал, как ни забавно, Сиднев.
Похоже, мы, все трое, находим это предложение неприемлемым. Инга Александровна, мне крайне неловко, но я нарочно сломал кран, чтобы заманить этого слесаря печального образа и наконец-то закрыть вопрос. Мне не нравится, когда сантехники почем зря убивают моих миньонов.
А мне не нравится, что эта падла ещё дышит! Ольга ткнула пальцем в вампира.
А мне не нравится, что вы со всем этим вломились в мой кабинет. И так уж вышло, что револьвер у меня, Инга чуть качнула своим «ультима рацио».
И вы решитесь пустить его в ход? И потом иметь дело с властями? улыбнулся Сильвестр.
Если вы убьёте его, вам не придётся иметь дело с властями, настойчиво сказал Ярослав.
Глаза Сиднева вдруг почернели, белокналился кровью. От этого взгляда где-то внутри Инги возникла посасывающая тошнота, как при падении.
Отдайте револьвер! сказал Сиднев странным голосом, таким, словно в груди у него был колодец метров пять глубиной. С осклизлыми стенами и трупами дохлых крыс.
Инга стряхнула наваждение и на всякий случай сказала про себя Трисвятое. А вслух она сказала:
А это уже форменное свинство.
Сильвестр мигнул, глаза снова стали нормального цвета.
Согласен. Но попробовать стоило. Он вздохнул. Не ожидал от вас. Современная женщина, кандидат наук, психотерапевта в Бога веруете.
Вера Инги сводилась к тому, что она знала, понимала и разделяла основные догматы, а также помнила наизусть основные молитвы и произносила их по настроению. Когда-то она даже пыталась воцерковиться, но поиски священника, равнодушного к юбочно-платочному вопросу, затянулись и Инга остыла.
Но когда тебя берут в заложники охотник на вампиров и призрак, сама ситуация не располагает к скепсису, и Инга поняла, что с самого начала, дочитав «Верую», ждала какой-то пакости в этом духе.
Какая досада! она тоже решила включить режим сарказма.
Сильвестр резко бросился вперёд, но Инга отскочила назад, к ванной, и сделала то, чего сама от себя не ожидала.
Она бросила револьвер в унитаз и спустила воду.
Сильвестр на миг оторопел.
Ярослав не терял ни мгновения: он схватил с пола кол, бутылкувидимо, святой воды, и прыгнул на Сильвестра сзади.
Сильвестр успел развернуться к нему и защититься рукой, поэтому кол пропорол плечо, а бутылка пришлась в лоб. Пролившаяся на его лицо жидкость действовала как действовал бы кипяток: кожа мгновенно покраснела и пошла волдырями, Сильвестр схватился за лицо и упал. Несколько капель упали на Ингу, они оказались мокрымии ничего более. Видимо, вправду святая вода.
Но ожог не обескуражил Сиднева, а только разозлил. Они с Ярославом снова сцепились, покатившись по полу, а Ольга, взлетев над схваткой, как валькирия дискотеки восьмидесятых, орала:
Бей его, сыночка, бей! Мочи гада!
Когда драка перешла в партер, сила и быстрота Сильвестра потеряли решающее значение. Или его ослабила святая вода? В общем, Ярославу удалось прижать его к земле и, сидя на нем верхом, наконец-то нашарить на полу оброненный кол.
Инга не собиралась безучастно дожидаться развязки. Она выдернула из опрокинутого тулбокса разводной ключ и ударила дважды: Ярослава по хребту со всего плеча, поднимающегося Сидневана обратном замахе по голове.
Не прошло и минуты, как бесчувственные Ярослав и Сильвестр полусидели под окном, прикованные к батарее наручниками. За батарею Инга опасалась, но самую малость: советских времен чугунное сооружение надежно крепилось на четырех кронштейнах. Руки мужчин она просунула за радиатор и сковала запястье к запястью: правую Сильвестра с левой Ярослава. Теперь, имея над головами подоконник, а между собойбатарею, они не могли ни атаковать друг друга, ни выпрямиться во весь рост. Инга села в кресле, закинув ногу на ногу, и позволила себе немножко злорадства. Оба агрессивных мачо полулежали под окном и вяло ворочались, приходя в себя. Ольга висела под потолком, с отсутствующим выражением лица, сидя по-турецки и сложив руки на груди. В сердце Инги бубном пел адреналин.
Когда адреналин успокоился, а мужчины опамятовались, Инга начала разговор:
Раз вы решили выбрать местом разборок мой кабинет, играть будем по моим правилам. Устроим сеанс групповой терапии. Как ситуацию вижу я: двадцать с небольшим лет назад вы, Сильвестр, разрушили жизнь Ольги и Ярослава. Что бы вы ни говорили в своё оправданиеа вы на это мастервы сделали это. Силой. Вы сами породили мстителей, которые ищут вашей смерти. Я верно изложила?
Сиднев пригладил растрепавшиеся волосы и критически нахмурился, глядя на полуоторванный рукав пиджака.
В меру своего пониманияверно. Но вы понимаете далеко не всё. Я совершенно искренне хотел Ольге добра. У неё был потенциалповерьте, я не обращаю кого попало. Да одно то, что она стала призраком, говорит о незаурядной воле. За четыре года она никого не выпила до смерти. Если бы она не сдалась и не покончила с собой, сейчас бы она уже преодолела жажду крови и наслаждалась бы всеми преимуществами нашего положения.