Слава тебе, о Хега Двуликая
Идите все! Все на площадь!кричал один из них, явно навеселе.Смотрите, что будет с тем, кто захочет стать нашим врагом, кто решит посягнуть на жизнь варгов, наших спасителей! Скорее! Сегодня у нас праздник. Подать всем вина, самого лучшего!
Тавернщик, выйдя из оцепенения, засуетился и побежал на кухню. Продолжая напевать свои песни, каратели уселись за соседний стол рядом со Свенгом. «Ох, это нехорошо»,подумал Исгер, всегда нутром чувствовавший приближение беды. И действительно так и было. Хохочущие каратели не заметили, как Свенг поднялся, подошел к ним и приспутил штаны. Парни не сразу поняли, откуда на их головы полилось что-то теплое, но, обернувшись и увидев ветерана, с блаженной улыбкой мочившегося на главных устрашителей Северной Ардии, вскочили со своих мест. Один из них, высокий с болезненным лицом и по виду самый пьяный, в ярости вынул меч из ножен и бросился на Свенга.
Ах, ты, свинья! На колени!
Но этот приказ не сильно подействовал на Свенга, тот спокойно затянул ремень на штанах и вскинул удивленно брови.
Ох, ребят, простите, я-то думал, что это сортир. Уж больно рожи у вас противные, аж отлить захотелось.
Сейчас я проучу тебя, ублюдок!крикнул оскорбленный каратель и занес руку для удара, но Свенга не зря называли Лютым. Одним движением он выбил меч у юного ардийца, и кулаком ударил ему в грудь с такой силой, что тот повалился на пол и из его рта потекла кровь. Второй каратель, светловолосый с обожженной правой щекой, стоял в стороне, не вмешиваясь и словно наблюдая за происходящим. Но как только Свенг схватил меч, чтобы убить его товарища, подпрыгнул сзади и скрутил разбушевавшегося ветерана.
Что ты творишь, безумец?прошептал каратель на ухо Свенгу.Тебя же казнят.
Но Свенг, словно бешеный медведь, взревел и отбросил того далеко к стене.
Сегодня, на двух подлых крысенышей станет меньше!хохотал он в безумном ликовании.
Тавернщик, дрожа, как осиновый лист, встал на колени и в немой мольбе протянул руки к Свенгу, регульцы забились в самый дальний угол комнаты, а Исгер, мрачно, исподлобья наблюдал эту сцену, все еще стоя возле двери.
Если ты убьешь их,наконец заговорил Исгер,придут варги и загрызут нас всех.
Да! Да! Не делай этого!молил тавернщик.У меня четверо малолетних ребятишек, жена. Не губи нас, о, отважный хольд!
Но тот не слушал этих уговоров. Он уже занес руку с мечом над кашляющим кровью карателем.
Вдруг послышался волчий вой, страшный, утробный, словно шедший из-под земли. Задрожали, закачались светильники на потолке, потухли свечи и в миг исчез огонь в камине, двери с треском распахнулись. На пороге стояли оничерные волкиоборотни, варги, спасители Северной Ардии. Самый крупный варг оскалил пасть, зарычал, кинулся на Свенга и вцепился ему в шею, остальная стая встала вокруг них кольцом, выжидая. Даже задыхаясь и слабея, отважный Свенг пытался бороться с оборотнем, но силы были неравны. Поняв, что жертва мертва, стая кинулась на нее. Послышались звериные звуки, разрывающие и поедающие мясо, по деревянным доскам потекла кровь. Исгер, не выдержав этого зрелища, выбежал на улицу. Он упал на колени возле корыта с водой. Его рвало. Стая же продолжала свою кровавую трапезу. Наконец, вожак, подняв морду, завыл и понесся из таверны вверх по улице, другие волки последовали за ним. В открытом проеме двери можно было увидеть, как в луже бордовой крови лежали остатки того, кто совсем недавно был Свенгом Лютым. Тавернщик, сжавшись на полу и закрыв голову, рыдал, трое регульцев выползли на карачках на улицу. Коекак поднявшись на дрожащие ноги, они вскочили на своих лошадей и умчались.
Исгера все еще трясло. Он всегда считал себя отважным малым, поэтому эта предательская слабость разозлила его. «Ну, же, кусок трусливого мяса, вставай!»ругал он себя. Умыв лицо водой из корыта и отдышавшись, Исгер наконец смог совладать собой. Подойдя к обозу, он отвязал мула и поспешил убраться прочь.
Он направился к центральной площади. Вскоре показался высокий шпиль ратуши и часы на ней. Как и сказал трактирщик, большинство горожан собралось здесь. Серая немая толпа стояла вокруг помоста и смотрела, как черные вороны облепили десять тел, болтавшихся на веревках. Сразу за висельницей возвышалась огромная статуя Двуликой Совы Хеги, одна из ее когтистых лап была вытянута вперед, в глазахдва больших зеленых малахита. Целая стая ворон и воронят сидела на ней и без конца каркала, словно воспевая свое божество.
Пробравшись сквозь толпу, Исгер подошел вплотную к помосту. Его лицо все так же оставалось мрачным и непроницаемым, лишь самый внимательный наблюдатель мог заметить, как он медленно сжал кулак, словно в бессильной ярости. Еще постояв так пару минут, Исгер вернулся к своему обозу.
На самом деле путь его лежал на Лавочную улицу, тут располагалась прядильная мануфактура господина Болли, рядомнебольшая лавка, где продавалась пряжа, а еще всякая мелочь в виде мелких брошек, пудрениц и флаконов с духами. Но лавка была закрыта, как и все остальное на этой улице, обычно шумной и веселой, сегодня же пустой и унылой, припорошенной снегом. Исгер подошел к воротам и заколотил по ним. Долго никто не открывал. Наконец, послышались чьи-то шаги, бряцание ключей и звук отодвигающегося засова. Хозяева надежно спряталась. Створка ворот чуть приоткрылась и показалась седая голова старика.
Кто?спросил он, внимательно разглядывая нежданного гостя.
Я Исгер, торговец, привез торф для печей. Заказ господина Болли. Пусть примет обоз.
Господин Болли не сможет этого сделать.
Почему?
Он умер месяц назад, теперь всеми делами заправляет хозяйкагоспожа Лагерта, но ее нет дома.
Если хозяин умер, кто тогда отправил заказ на десять бочек торфа?
Хозяйка и написала, и печать покойного мужа поставила. Сейчас позову ребят, помогут разгрузить обоз.
Где-то через полчаса работа была сделана, и Исгер, получив пятьдесят серебряных монет, вскочил на теперь уже пустую телегу и стегнул мула.
***
Сумеречная мгла быстро накрывала Охгард. Тусклые фонари, зажженные хаотично и не везде, совсем не помогали. Уже давно разбрелись ардийцы по своим домам. Прочно закрыв двери и потушив огни, они доставали из-под пола спрятанные амулеты и молились. Отчаянно, надрывно, прижимая к себе напуганных детей.
Тела мятежников, обглоданные почти до самых костей, еще качались устрашающими тенями на площади. Но ближе к рассвету веревки перерезали, и вскоре к помосту подъехала скрипучая телега, и дряхлый старичишко, кряхтя и охая, кое-как сгреб трупы в кучу и повез их к большой выгребной яме, располагавшейся возле самой стены. Сюда собирались все стоки города. Сбросив тут тела, старичишко уехал.
Тихо и темно вокруг. Небеса совсем неохотно прощались с ночью. Несколько черных воронов пролетели низконизко и сели на соседнем дереве. Какое-то время они внимательно разглядывали трупы, а потом захлопали крыльями и улетели.
«Наконец-то»,вздохнул с облегчением Исгер, провожая птиц глазами. Выйдя из своего темного угла, в котором он прятался, и осторожно ступая по камням, Исгер подошел к яме и стал вынимать трупы мятежников, затем также беззвучно подкатил телегу. «Десять бочек и десять трупов, как удачно»,думал он, горько ухмыляясь.
Он сел на телегу и покатил к воротам из города. Больше всего Исгер страшился, что его остановят и начнут проверять, но, к огромному облегчению, стражники не проявили интереса к его обозу.
И вот мул бодро бежал вперед по тракту. Удушливый Охгард остался позади. С каждой пройденной милей Исгер ощущал, как ледяная тяжесть отступает, и новые силы вливаются в его тело.
«Ничего, погодите. Скоро все изменится»,думал он. Проехав так еще миль десять, он резко свернул с дороги, и телега загромыхала по кочкам. Это была глухая лесная тропа, уже давно заброшенная. Вековые ели подступали близкоблизко, так что порой телега застревала между стволами, и Исгеру то и дело приходилось спрыгивать на землю и тянуть мула за уздцы. Промучившись так довольно долго, Исгер наконец остановился. Здесь дорога заканчивалась, дальше шел непроходимый лес. Мужчина осмотрелся. Кругом было глухо, пахло мхом и снегом. Поднеся руки к губам, Исгер издал звук, похожий на крик филина. Прислушался. Ничего. Тогда он повторил условный знак еще четыре раза. Снова тишина. И тут послышался шорох за деревьями справа. Исгер насторожился, это вполне мог быть хищный зверь.