Немцы, те кого я видела и слышала, не зверствовали. Не оскорбляли женщин, не били, не угрожали оружием и не стреляли. Они прекрасно понимали, что большая часть продемонстрированных им рыданий и уговоровлишь постановка. Но помогали, насколько могли себе позволить.
Уже стемнело, когда все ожидающие испытали сегодня свою судьбу, и большая часть женщин разошлась по домам. И я поковыляла в недалеко стоящий дом, решив не уходить от лагеря. Дом точно был брошен хозяином и постепенно заваливался, разрушаясь под натиском природы. Зашла я в него через пробитую в стене дыру и аккуратно пробралась до комнаты с более- менее приемлемыми условиями. Отыскала сухой угол в комнате с окнами, выходящими на улицу с дорогой, а не на внутренний двор. Накидала немного сырых тряпок, накрыла их клеёнкой с опрокинутого стола, и решила обдумать все, что случилось со мной в последние дни.
Сейчас голова не болела, мысли не путались, а сознание достаточно привыкло к текущему времени, чтобы сделать нормальные выводы.
Первым, самым непонятным для меня, было то, что целью нашего неуловимого маньяка изначально была я. Только не подумал изначальный, направивший за мной своего слугу, про ответственных духов кошмара. Пускай ни Снежа, ни Мар, ни Зым не могли оказать сопротивление на физическом уровне и одолеть воплощенного, но они оказались способны сбить его с цели. По Батайску я передвигалась только на Зыме, предпочитая закупать продукты в Ростове. Пересекая Дон по мосту, я рассеивала его внимание. Всем известно, что вольная вода сбивает с цели, если нет четкой нити. Выдали меня последние два перемещения на машине консерватора Руса.
Первый раз повезлов этом времени еще оставался последний мужчина. А вот на вторую ночь, вышел воплощенный на мой след, поймав чистую нить от дома и до дома. Закрыться от него я не смогла бы, даже обвешенная кучей талисманов и забаррикадиров все двери, и заперев дом на все замки. Вышла бы по его воле, выбивая собственным телом окно, и еще не известно, как бы я упала. В реальности я только и пострадала, падая при перемещении в это время, неудачно приложившись затылком.
Думаю, я оказалась на том же месте, где стоял мой дом в далеком будущем. Как и те ростовчане, которые оказывались в прошлом родного города, и погибали, не осознав, насколько они попали. Да кто вообще может представить себя в прошлом, пребывая в здоровом уме? Это читая книжки, всегда поражаешься глупым поступкам и неадекватному поведению, но так ли просто перестроиться на лету, выбирая верную линию поведения? Меня- то учили перестаиваться посредством сотен симуляций, и то я опасаюсь пока общаться с местными.
Баба Клава, она уникальна в своей вере в то, что я послана ей во благо. Другая бы легко прибила меня или отказалась помогать, когда мое тело притащили к ней немцы. И за это ей большое спасибо. А современные люди, видевшие войну только на экране телевизора, вышли бы к первому же патрулю, выдавая себя неправильными вопросами, одеждой и уверенностью во взгляде. Вот откуда насилие, пытки и убийства. Впрочем, помочь им я уже не смогу.
Радует, что после меня похищений не будет. После моей отправки, если я была целью, воплощенный развеялся. Жаль, эта мысль не пришла мне в голову еще тогда, у калитки моего дома. Но я ведь не робот, мне были страшно, вот и не поняла его слов сразу. Бывает Если не будет пропаж, то ловить больше никого не нужно. Без воплощенного, выйти на его создателя будет не реально. Придется разбирать по полочкам всех моих недругов, выискивая настолько сильного и обиженного. Загвоздка в том, что я никогда не обижала истинную нечисть сознательно. В школе ее не было, в Батайске и Ростове тоже. Откуда тогда столько ненависти к шепчущей ведьме, прожившей менее четверти века? А если ятолько средство, то что от меня ждут? Какой поступок я должна совершить в прошлом, ради перемен в настоящем? Могу ли вмешиваться в текущую реальность, изменяя ее, выбирая, кому из солдат выжить? Не сломает ли это подобие равновесия, сдвинув нужный результат, ради которого я нахожусь тут?
Голова пухла от обилия вопросов, на которые ответа я не знала и не могла получить в обозримом будущем. Все, что я знала и в чем была уверена, так это то, что я буду стремиться всем своим существом вернуться обратно к моему Свердлову. Убью, украду, обману, но выживу ради него.
За окном послушался гул голосов и я решила посмотреть, кто ходит тут по ночам. Пробравшись к отверстию в стене, ранее бывшим окном, я осторожно выглянула.
Конвой вел уставших мужиков, угрожая автоматами. Несколько сотен более- менее здоровых пленных, имевших все еще полный комплект рук и ног, шаркали по разбитой дороге, как единая серая масса. Это скорее всего были рабочие, занятые на восстановлении мостов или железнодорожного полотна. Оно и понятно. Не самим же немцам возводить нужные переправы и дороги, истощая ряды военных. А тут, куча халявной силы, которую и расстрелять не жалко для устрашения остальных. Война, она не любящая мать. Скорее жестокая продажная женщина, озлобленная на весь мир.
Некоторые пленники несли в руках маленькие узелки, прижимая их к себе, как самую большую ценность, и я предположила, что в них еда, полученная сегодня от жителей. Охрана все видела, но молчала. Также, как и отвернулась, когда из строя упал едва живой мужчина. Не стали стрелять или заставлять других тащить его на себе. Просто ушли, закрыв ворота, а беднягу утащили несколько женщин, притаившихся в развалинах неподалеку.
Вот и еще один возможный выживший, если сможет победить свои болезни и хвори. Он не притворялся, когда падал. Я видела, как его переполняет боль и мука физической оболочки. Сломанные ребра не давали ему дышать. Может и что еще было, но издалека я смогла отметить только их, напрягая свои глаза и слух. Возможно, он получил травмы сегодня и конвой прекрасно знал, что этот уже не жилец. Он уже не сможет работать в полную силу, а сдохнет. Отметят в своих бумагах, как утонувшего, и забудут, если они вообще ведут счет убывших и прибывших. Кто там будет проверять по головам пленных?
Кроме спасенных сегодня, я видела, как в ворота ввели под конвоем несколько десятков мужиков. Может по доносу схватили, а может и сами они попались. Но по результату спасенных было куда меньше, чем тех, кто туда попал за текущий день. В выигрыше остались немцы, получившие выкуп золотом. А если рассуждать отрешенно, то женская мышиная возня, спасала единицы. Выбирали они из достаточно пострадавших, давя на жалось и человеческие чувства охраны. И ведь добивались своего. Тех немцев, что я видела, коробило смотреть на женские слезы и унижение старух, годящихся им в матери и бабушки. Не было в них жажды войны, превосходства перед простыми людьми. Они просто выполняли приказ, каким бы неправильным он им не казался.
Вернувшись в свой угол, я постаралась задремать. Еще два раза проходили пленные, но больше никого не смогли спастине было упавших, а самых слабых вели свои же, покачивая головой и прося не подходить. Видимо, эти конвойные не отличались добротой.
Ночь прошла сносно. Я почти не мерзла и была сыта, как вампир, в достаточной мере. А на рассвете я осторожно вышла с другой стороны своего укрытия и прошаркала вокруг лагеря пленных. Люди спали на земле, греясь вповалку и я видела множество голодных мужиков. Кто- то смотрел на меня, а кто- то спал, смирившись со своей судьбой. Охранники не особо рассматривали меня, решив, что полоумная старуха выглядывает родных. Мне даже сочувствовали, но глубоко в душе. Очень далеко. Судорожно вздыхая, я покачивала головой и по привычке смотрела на сущности. Профессиональная деформация, но я даже здесь искала нечисть.
На уроках истории нам рассказывали, что с самого намека на возможность войны, все мирные жители городов с нашими особенностями ушли за стены школы и под ее защиту. Было тесно, сложно, но никто не хотел рисковать собой и своими детьми. Во внешнем мире остались только мужчины с сильными сущностями, такие, как мой дед, Игнат и прочие силовики. И вот их я рассчитывала увидеть, ведь попасть в плен они могли, а значит, и выкупать прежде всего я буду родную кровь. У них и шанс выжить больше, и сделать потом они смогут больше, чем простой человек.
Пару всполохов я видела, но разглядеть подробнее не могламешали другие тела, перекрывая обзор.
Расстроившись, я не стала привлекать внимание еще больше и вернулась к дому. Сегодня буду выбирать добрую женщину, из числа тех, кто тут был вчера или из тех, кто сильнее переживает за чужих людей.