Расспросить поподробнее Ярина не решилась, но начало знакомству было положено.
Русалки шли по лесу свободно, не таясь. Они прекрасно знали, где находится избушка, а на вопрос только отмахнулись.
Все знают.Беседовала с ней в основном Рябинка, средние сестры были занятыследили за Ивушкой. Маленькая русалочка оказалась до того любопытной, что удержать ее от попыток залезть в заброшенное волчье логово или на раскидистый дуб было непросто.
Раньше мы старались оттуда подальше держаться. Илея, бывшая хозяйка, не любила гостей. Особенно, наше племя. Она и людей не любила, но никогда им не отказывала, наверняка полезными считала. Все чародеи такие,Рябинка поймала скользнувшую мимо Ивушку за руку и невозмутимо продолжила.По ней никто из наших не убивался. Только Торопий, но он пришлый, хоть своим стал. А она за десять лет так чужинкой и осталась.
Имя прежней хозяйки избушки было непривычным, певучим. Хотя чему удивляться? Мало ли в Дивнодолье чужеземцев. Колдовской круг располагался Рениме, столице соседней Арсеи, оттуда чародеи и разъезжались по странам, где их признавали. Правда, обычно мастера своего дела не оседали в глухих селищах. Но здесь Пустошь близко Вон, колдун, тоже по виду не простой, а кукует в этой дыре.
А что с ней случилось?Ярина поборола желание обхватить себя за плечи. Волшебство водяного иссякало, дрожь возвращалась, пришлось ускорить шаги.
То же, что и со всеми. Ушла и не вернулась. Бродницы ее на летний солнцеворот видели, с тех пор так и нет вестей. Думаю, она на Пустошь сунулась. С нее никто живым не уходил. Ступишьсгинешь. Тела не нашли. Чародеи постоянно туда лезут, ничему их жизнь не учит.
Рябинка потерла плечосквозь прорехи в рубахе проглядывал белый шрам от ожога. Она говорила отстраненно, но последняя фраза отдавала горечью. Ярина не стала расспрашивать, они уже вышли на прогалину, где стоял дом.
Ой, черепушки!раздался звонкий голос. Бессловесные стражи вызвали у Ивушки бурю восторга. Она вырвалась и принялась прыгать у частокола. С ее ростом достать до верха не получалось, но русалочку это не волновало.
Черепа такое внимание не заметить не могли: глазницы налились светом, зубастые рты распахнулись. Ивушка взвизгнула от восторга, она бы вновь попыталась подпрыгнуть, как ворота отворились.
Это что тут такое?пробасил Торопий.Кто балует?
Здравствуй, дяденька!Русалочка ничуть не смутилась, лихо поклонившись до земли.Мы в гости.
Домовой, уперев руки в боки, разглядывал их пеструю компанию. Ярина не знала, что он разглядел на ее лице, но кустистые брови сошлись на переносице. Ничего хорошего это не предвещало.
Лахудры в дом,скомандовал он непреклонно.Лешачка в баню. Да поживее!
Ярина тяжело вздохнула. В баню так в баню.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда Ярина вернулась в дом, никто не скучал. Ивушка крутилась перед зеркалом, изучая щедро намазанное целебной мазью лицо. Завернувшиеся в лоскутные одеяла сестры пили ледяную ягодную воду, домовой старательно штопал дыры на их сорочках. В тихом бурчании едва разбирались отдельные слова: «лахудры», «неряшество» и «безобразие». Сидели они недолго. Когда последняя дыра скрылась под заплаткой, засобирались в дорогу.
У ворот Рябинка обернулась, с торжественной серьезностью сказав:
Обращайся, если что. Отца не слушай. Позлится и отойдет. Нам держаться друг друга надо.
Потекли ленивые весенние деньки.
Два дня Ярина вставала поздно, когда уже солнце золотило верхушки деревьев. Завтракала, помогала домовому хозяйничать. Ожерелье больше не дурило, не пыталось выплеснуть нескончаемый поток образов. Теперь она могла высидеть в нем по несколько часов к ряду, хотя на ночь все равно снимала. Но это все равно не спасало от тоскливых, наполненных женским плачем, снов.
Жаль, покой оказался мимолетным.
На третий день Ярина жевала пирожки и корпела над книжным переводом. Дело почти не двигалось. Наверно потому, что она больше разглядывала сокровища, чем вникала в мелкую паутину вязи, но признаться в лени было стыдно.
Вой за окном чуть не заставил подавиться, хотя пора бы уже было привыкнуть. Ее безмолвные стражи завывали каждую ночь, видно, не давая колдуну подобраться поближе. Вряд ли у кого другого хватило бы храбрости сунуться в лес среди ночи, когда их оврага выползало непойми что.
Выбежав на крыльцо, Ярина обнаружила, что все до одного черепа повернуты безглазыми лицами за ворота, хотя обычно они сидели на частоколе как попало, а то и вовсе крутились вокруг в попытке углядеть что поинтереснее.
Вороны все так же восседали на ветках, ничуть не тревожась.
За частоколом терпеливо дожидались посетители: живые и не очень. Дюжина волков, разной степени облезлости, сидела в рядок и таращила желтые глазищи на черепа. Стоило распахнуть ворота, звери вздернули морды к небу и завыли с новой силой. Лес откликнулся на такое безобразие потрясенной тишиной. Черепа возмущенно заклацали зубами. По их пониманию, пугать хозяйку могли только они, а незваные гости покусились на святое.
Ярина, пытаясь выковырять убежавшую в пятки душу, замерла столбом. Волки смолкли и выжидающе уставились в ответ, выглядели они при этом не слишком довольными. Пару минут на полянке никто не шевелился, являя прекрасный пример для пословицы «тягалась кобыла с волком». Потом вожакуздоровенной серой зверюге с погрызенным хвостомэто надоело. Выступив вперед, он ткнулся мордой в лежащую на земле тушу и двинул ее вперед.
Тут-то Ярина и отмерла. Последним «гостем» оказалась молодая олениха: только убитая, кровь вокруг раны на горле еще не успела свернуться. Судя по голодным взглядам и выпирающим ребрам, волки были бы сами не прочь полакомиться мясом, но отчего-то медлили.
Вожак вновь уселся и склонил голову на бок, вперив в нее внимательный взгляд. Ни дать ни взять, умильный лохматый пес. Одна перепачканная в крови морда не давала обмануться.
Ну, чего стоишь?Голос домового раздался за спиной внезапно, Ярина чуть не подпрыгнула.Принимай подарок.
Торопий деловито протягивал охотничий нож.
Иди, иди.
И, видя непонимание, пояснил:
По обычаю, новый леший разделяет трапезу с волками. Они чуют, кто ты.
Ярина ничего не знала о лесных традициях и знать не хотела. Обычай обычаем, а воображение у нее было богатое. Говорят, дикие северяне едят только что забитого оленя всей семьей, запивая еще горячей кровью. При мысли, что придется попробовать сырого мяса, последний пирожок с грибами рванулся обратно. Она еле спазмы сдержала.
Чего встала, девонька?поторопил домовой.
Я не буду его сырым есть!Волки ее шепота разобрать не могли, но, кажется, что-то подозревали, потому что замешательство их не радовало. Пара молодых даже поскуливали от нетерпения.
А кто тебя просит?изумился Торопий.Вырежь куски получше, а им остальное оставь. Да не стой, видишьждут.
Пришлось закатывать рукава. Откуда срезать самое лакомое мясо Ярина помнила, хоть свежевать дичь доводилось редко. Обычно этим занимался отец, а после его гибели ходить на охоту стало некому. Так-то в деревне они потрошили, в основном, птицу, свиней отродясь не держали.
Она бы взяла немного, остальное оставив волкам, но под внимательным взглядом домового схалтурить не удалось.
Говорить что-то надо?
Нет, поклонись и будет с них.
Она так и сделала. Отвесить поясной поклон мешали куски темного, еще дымящегося мяса в руках. Она только головой кивнула, поблагодарив. Вожак вильнул хвостом в ответ и, дождавшись, пока ворота захлопнутся, первым приступил к трапезе.
Так у нее появилась своя свита.
На другое утро Ярина проснулась от светопреставления за окном. Черепа завывали, сверкали глазищами, заливая все вокруг мертвенно-белым светом. Никого вокруг не оказалось, но в частоколе насмешкой торчал серебряный кинжал, который она засадила в глаз упыря.
Ярина час убила, чтобы, пыхтя и задыхаясь, его вытащить.
Колдун принес,мрачно установил домовой.
Почему он?
А кто? Не упырь же из башки его вынул, чтобы тебе вернуть. Нет, эта чародейская паскуда принесла. Они у нас благородные, чужие цацки не берут.
«Цацку» Ярина в дом нести отказалась. Та так и осталась во дворе, воткнутая в крышу курятника. Мало ли какие чары колдун наложил, пока кинжал был у него.
Следом за смурным днем пришла ночь: жуткая, беззаконная. Хлестал плетьми по крыше ливень. Ломал деревья ветер, выворачивал с корнем. Молнии рассекали небо, кривыми лапами силились достать до верхушек. Настоящий дивий пир! Говорят, в последние дни войны дивь наслала на людей каруцелую луну гремели грозы в небесах, пока чародеи не придумали как отвести беду. Но иногда стихия вспоминала, что ее укротили обманом, и вновь пыталась отыграться на людях.
Ярина тенью висела над лесом, удерживая магический полог, чтобы ни одна коряга в ее владениях не подумала вспыхнуть. Ожерелье на шее дрожало, янтарь огнем горел, давая силу, бурлившую в крови. Лишь к утру небывалая буря улеглась.
От усталости Ярина была чуть жива, сил едва хватило, чтобы доползти до кровати. Но стоило закрыть глазадушной тяжестью навалились кошмары.
В муторном сне преследователи добирались до матери, стучались в ворота к Нежке, поджигали лес. На горизонте янтарем занимался пожар. Языки пламени скручивались в затейливый узор, из которого проступали очертания города, чьи острые шпили подпирали небо в незапамятные времена. И над этим мертвым великолепием раздавался горький, надрывный женский плач.
Ярина резко откинула одеяло, стряхивая морок. Плач еще звенел в ушах, напоминая о семье. Как там матушка с Рагдаем? Добрались ли до убежища? Передать письмо сестре в Ольховник было не с кемвестник домового все не возвращался. Ярина обвела взглядом комнату, стараясь найти, на что отвлечься. И зацепиться-то не за что: зеркало на стене, стол с ларчиками, пара полок, сундук резной. Разве что на сундуке дедушка опять разложил богатое платье: струился лазоревый шелк, переливались жемчужины на вороте, серебрились диковинные цветы-узоры. В таком царской дочке в пору ходить или благородной чародейке. Нет уж, рубаха больше сгодится.
О сне не стоило и думать, Ярина выбралась из душной спаленки в горницу, намереваясь заняться делами. Отвлечься от жгучего чувства вины: сколько ни страдай, а до сестры ей сейчас не добраться, но до чего же муторно на душе.
Не спится?Домовой плел лапти, одного взгляда на нее оказалось ему достаточно, чтобы беспокойно нахмуриться.
Я тебя не спрашивал ни о чем, но, может, помочь смогу? Ты скажи.
Тут ничем не поможешь.Ярина сдержала тяжелый вздох.Дело давнее.
***
Она любила Белый Бор, город навсегда остался сказкой из детства. Сладкой, как медовые пряничные лошадки, что привозил отец. Ароматной, как цветшие в их саду по весне багряные сливы.
Не столица с вечной толчеей, льстивыми шепотками и отцовскими родичами, которые не приняли матушку. Как же, родовитый боярин, царев обережный воевода, а взял женой девку из глухого леса без роду-племени. Не просто привез ее к себе в палаты на забавуединственной назвал при всем народе.
Не прижились они в Белозерье. Но оттуда до Белого Бора всего ночь пути. Отец обычно приезжал с рассветом, привозил с собой гостинцы и веселую суету. Ярине долго потом снились беспечный смех и сахарно-белые мраморные стены, которые были много старше Дивнодолья.
Первые семь зим ее жизнь была словно летнее небо: ясное, безоблачное. Какие заботы у маленькой боярышни? Игрушки, наряды, наставники. Сивер, старший братец, которому стукнуло двенадцать, задирал нос и уже видел себя в царской дружине, Нежка грезила о чародейской школе в соседней Арсее.
Все поменялось в одну жуткую ночь.
Мира, Мира!раздалось со двора. Нежка соскочила с кровати, прильнув к оконцу. Но все светильники почему-то погасли, ничего не разглядеть, темень одна.
Отец вернулся,шепнула она.
Ярина поджала под себя ноги и потерла глаза. Только засыпать начали, а тут шум.
Что-то случилось?
Тихо!цыкнула Нежка.Не слышно ж ничего.
Во дворе и правда стихло, зато внизу затопали, раздались тревожные возгласы.
Может, война?испуганно спросила Ярина.
Сестрица растерянно пожала плечами. Обычно у нее на все находился ответ, но сейчас он не успел прозвучатьв их опочивальню ворвалась матушка.
Собирайтесь! Быстро!выдохнула она, кусая бескровные губы.
Что с собой брать?Нежка потянулась за шкатулкой, но матушка мотнула головой.
Себя. Некогда. Живее. Яриша, что сидишь?
Под темным плащом на матери темнело неброское платье, похожее на то, какие носили чернавки.
Внизу кричал, отдавая команды, отец. Собирались второпях. Ярина успела схватить только одну куклу, та потом утешала ее в душной избе на жесткой лавке
Челядь попряталась. Отец, в темноте казавшийся сказочным великаном, привел лошадей. Как котят забросил ошалевших девчонок в седла: Нежка ехала с Сивером, онас матерью.
Над дорогой полыхало узорчатым ковром ночное небо. Падали звезды, одна за другой, оставляя после себя бело-золотые росчерки. Ярина, разинув рот любовалась, даже про страх позабыла. Они свернули с тракта и понеслись проселками, пустынными полями. Отец все хлестал коня по взмыленным бокам.
Звездный дождь давно закончился, разгоралась заря: желтая, пыльная. На рассвете конь под матерью пал, пришлось разделиться. Отец с Сивером кинулись дальше, путая следы, а они побрели по заповедным лесным тропам. На одной из них Ярина встретила свою восьмую осень.
Воссоединилась семья спустя две луны, а к зиме осели в Заболотье. Отец говорил, это не надолго, нужно только обождать и все разрешится. С тех пор минуло почти десять зим. Грянула война с Парельем, унесшая жизни отца с братом, сбежала с Тильмаром Нежка, а они так и ждали непойми чего. И дальше бы продолжали, не повстречай матушка того чародея.
***
Потом мы узнали, что в тот вечер кто-то покушался на царя.
Ярина не представляла, что за чудовищная причина вдруг сподвигла отца решиться на царейбийство. Про Буслава Второго в народе говорили разное, но тираном или тряпкой не величали. Правитель как правитель. Прикармливал бояр, тратился на развлечения. Не забывал ближайших родичей. Страшно думать, что родной отец мог быть заговорщиком. Но если не был, с чего бы им бежать в ночь, годами прятаться? Если не было ничего, почему матушка пришла в такой ужас, встретив знакомого чародея? Почему опять бросилась бежать, спустя столько времени? Не было ответов.