Здесь ощущалась близость фронта, теперь сомнений не оставалось: мы попали на войну. Постоянно где-то стреляли. В основном это были учения регулярных подразделений, но время от времени прилетали известия о мелких стычках с врагом.
* * *
Был обычный субботний вечер. Ровно неделя прошла с того злополучного инцидента в Пинске, и три дняс тех пор, как нашу группу привезли под Ружаны. По периметру лагеря вяло шли земляные работы. Пока мы прокачивали нашу энергию и прочие навыки, срочники копали траншеи. Но срочников прислали мало, да и те не горели желанием работать, и траншеи копались медленно.
Я стоял на краю окопа, четверо бойцов с лопатами равняли стенки внизу. Основную работу выполнял небольшой гусеничный экскаватор на дистанционном управлении, за пультом которого сидел сержантполноватый, широколицый малый со светлыми стриженными ёжиком волосами.
Поскольку тут находился участок нашего отделения, я лично наблюдал за ходом работ, а заодно отмечал на своём голографическом планшете сектора обстрелов и ориентиры. На всякий случай дублировал на бумажный носитель. Как известно, электронику вывести из строя несложно, поэтому хорошо, когда есть бумага.
Сержант остановил экскаватор и объявил перекур. Все пятеро срочников сели в кружок на траву рядом с отвалами земли и задымили сигаретами. Я присоединился.
Будешь? спросил сержант, протягивая пачку.
Не курю, сказал я.
Сержант убрал пачку. Солдаты переглянулись, как бы спрашивая друг у друга, что я тут делаю. Они не торопились заводить разговор, видимо, смущаясь моего присутствия.
Давно у вас эти штуки? я указал на экскаватор.
В прошлом году появились, ответил сержант, по крайней мере, в нашем полку.
Эх, когда я служил, у нас такого не было, произнёс я. Сильно жизнь облегчило бы.
Служил? удивился сержант. Ты же вроде из аристократов. Нет? У вас же все эти самые
Это да. Но я титул недавно получил. До этого пришлось послужить. Шестая пехотная дивизия, тридцать шестой полк. В весеннем наступлении был ранен под Бельском.
Ничего себе, солдаты переглянулись.
Тридцать шестой полк что-то слышал, сказал сержант. Погоди. Это который в марте Бельск штурмовал?
Ну да, я же тебе и говорю, улыбнулся я.
Так это же у вас целый батальон положили?
Да, потери были большие. От роты, где я служил, мало, что осталось. А у меня осталась отметина на роже.
Охренеть, изумился сержант. Тебе повезло. И ты, типа, опять решил поехать воевать?
Да, так сложились обстоятельства. Деньги нужны. А вы давно здесь? Случалось уже поучаствовать в боях?
Не, меньше месяца. Нам повезло: наш батальон склады охраняет. Тут неподалёку.
Да, бля, добавил тощий боец, на котором форма сидела мешком. Притащили нас сюда, сука, и теперь копайся в земле. Ещё и воевать заставят, сука! Тут постоянно стреляют.
Ливонцы нападают? спросил я.
Они самые, сказал сержант. На прошлой неделе под Лысковоэтот тут, совсем рядомнапали на блокпост. Вроде пацаны отбились. А вообще, мы тут сидим и не знаем ни черта. Чего творитсяхер проссышь. То говорят, наступать будем. Тоне будем. Заебали. А как наступать, если вся техника стоит на границе с Полоцком? Всё вообще стоит: танки, артиллерия. Загнали поезда на запасные путии всё, ни туда, ни сюда.
И почему так?
Да потому что в командовании дебилы сидят.
Значит, наступление откладывает?
Да понимаешь сержант вздохнул и ткнул окурок в землю. Пёс его знает, что будет. Реально, тут вообще ничего не понятно. Хорошо, если б попозже началось. Мне осталось служить три месяца, а по фактудва, а потомв тыл. Вот дослужу, поеду домой, и пошло оно всё в пизду. Пусть тут хоть обвоюются. Насрать вообще.
Ага, бля, усмехнулся тощий. Тебе-тотри, нампо девять.
Да не ссыте, может, и не будет ничего, вставил третий боец. Тут с марта все сидят, и может, просидим и ещё полгода.
А ты-то всё знаешь, обернулся к нему четвёртый солдат, который был крупнее всех.
До зимы генералы хотят взять Бельск и Вызну, сказал сержант, поэтому, осенью точно будет наступление или в конце лета.
И как эти дебилы хотят до зимы два города взять? поинтересовался здоровяк.
Без понятия, сержант поднялся. Всё, пацаны, хорош трындеть. Работать надо.
Стало грустно от этих речей. Снова подумал о том, что надо бы поскорее заканчивать эту бойню. Вот только она даже не собиралась прекращаться. Ситуация становилась всё сложнее и запутанней, много разных сторон имели тут свои интересы. Галичане и Союз не отдадут Волынь без боя. Для них этото же самое, что для нашего рода отдать Голицыным завод. И как мы боролись за наше имущество, так же Союз будет драться, пока хватает сил. Мы свою войну проиграли: в прошлом месяце Голицыны выкупили за бесценок шестьдесят процентов компании «НовАрма», а вот военное руководство Союза пока сдаваться не планировало.
Но и тут всё неоднозначно: если верить словам Оболенской, среди генералов были те, кто, наоборот, пытался то ли затянуть войну, то ли добиться поражения Союза. У них тоже имелись свои интересы. А на другой сторонеливонцы, желающие основать собственное государство, которое, естественно, их собственным не будет, и Польша с Литвой, затеявшие эту авантюру ради ослабления СРК и чёрт знает, чего ещё.
А в жертву всем этим интересам приносились молодые ребята, чьими руками велась война, и мирные жители, кого она выгнала из собственных домоввойна, не имеющая смысла ни для кого, кроме каких-то отдельных людей, которых она даже не коснётся. И что делать в такой ситуации? Лично я решения не видел. Одно могло помочьбыстрая победа. Но конфликт так сильно разросся, что теперь о быстрой победе оставалось только мечтать. Весной она ещё была возможна, сейчаснет.
Я сложил в подсумок бумагу и планшет и направился к палатке своего отделения. Тут был далеко не санаторий. На каждое отделение с сержантом приходилась одна палатка, так что мне пришлось забыть о собственном «жилище», которые полагались только офицерам.
До отбоя оставался почти час, который я решил посвятить медитации.
Во время общих тренировок я занимался в отдельной группе вместе с бойцами, имевшими пятый ранг. Выше ранг был только у капитана Оболенского и подполковника Безбородова. У капитаначетвёртый, у подполковникатретий. Пятиранговых же из всех шестидесяти с небольшим энергетиков, оставшихся в отряде после пинского инцидента, набиралось всего семь человек, включая Гавриила Окуловского из моего взвода. Ещё один такой уникум нашёлся в механизированной роте. Там служили в основном наёмники, причём все вперемешку: энергетики и рунные мастера. Все они за редким исключением являлись выходцами из простого народа.
Капитан Оболенский был мастером-инструктором для всех трёх рот, но лично занимался только с нами, с остальными группами возились помощники. Меня тоже поначалу хотели назначить одним их помощников, чтобы тренировал новобранцев, но я уговорил капитана не делать этого, сославшись на недостаток практики. В конце концов, иметь большой энергетически балансодно, хорошо знать техникудругое.
Поэтому занимался я оттачиванием уже знакомых приёмов. В основном тренировки заключались в повторении формспециальных движений, направленных на улучшение циркуляции энергии и на увеличение скорости концентрации. Помимо этого мы занимались практическим применением навыков и время от времени устраивали спаринги, поскольку тренировка энергетики была завязана на искусстве рукопашного боя.
У Оболенского имелась своя система тренировок, но она очень походила на ту, которую я изучал у других мастеров. Вот только сейчас в приоритете были упражнения, направленные на усиление «естественной брони». Оно и понятно: в современной войне махать кулаками вряд ли придётся, а вот энергетическая защита очень помогает против пуль, осколков и прочей гадости.
Неотъемлемой частью тренировок являлся контроль сознания. Управление энергиейпроцесс комплексный и без особого состояния сознания он невозможен, поэтому медитация занимала важное место в любой системе упражнений. Для начала всегда нужно сфокусировать разум и ускорить циркуляцию энергииэто медитация и помогала сделать.