Я с пониманием покивал.
Может, это единственный способ вразумить иных пассажиров, осторожно предположил я.
Эти не думают, что могут сдохнуть, отмахнулся тот пренебрежительно. Для этих у начальника вокзала при себе завещания в пользу славного города Любек. Только подпиши, и добро пожаловать! Шевалье нарочно повысил голос, заметив внимание на себе. Ведь мертвец всегда может его переписать.
Ответом ему был звук разбитого окнакто-то посчитал, что настало время сойти с поезда. Я с интересом посмотрел в спину мужчине, споро очистившему раму от осколков и перекинувшему через нее скатерть. Моменти тот деловито удаляется от состава в сторону складов.
Пожалуй, и мне пора сойти. прокомментировал де Клари.
Вы уже нашли себе нанимателя или планируете сыскать его в городе? Опередил я его движение.
Я вижу, никак вы желаете мне что-то предложить?
Найм на десяток дней. Кивнул я.
Телохранителем? Заинтересовался он.
Сопровождение, решение бытовых вопросов. Поиск транспорта и отеля, трансферт и обеспечение.
Самойлоф, яде Клари, терпеливо, и явно сдерживаясь, принялся он мне втолковывать. А вам нужен гувернант.
Я молча стянул с указательного пальца кольцо и чуть передвинул его по столешнице в его сторону.
Телохранитель обязан обеспечивать безопасное передвижение нанимателя, тут же сменил тон шевалье, не сводя взгляда с кольца. Персонал должен быть лично подобран и проверен на благонадежность. Отельиметь отличную репутацию и пути отхода! Едасвежей и безопасной! Одеждавыстиранной, а значит без отравы на ткани! Служанкисимпатичны и готовые телом защитить!
А вот это не надо, пресек я его, поднося гербовой перстень дужкой к предложенному кольцу. Договор?
Договор. Тут же кивнул он. Мое слово. Но учтите, я дам вам десять минут против «учителя» и двадцать секунд против «мастера». Это без кольца, вновь сглотнул он, глядя на ярко-красный рубин. С кольцом С кольцом Можно уже надеть? Просящим тоном произнес шевалье.
Прикосновение дужки гербового перстня, стандартные и привычные манипуляции, снимающие встроенную защиту: что оторвет палец карманнику или случайному воришке, и убьет одаренного, надевшего кольцо без дозволения.
Ваш аванс, шевалье. Прошу.
Рауль. Называйте меня так, я дозволяю. Тут же примерил он свою плату и прислушался к собственным чувствам. Пожалуй, ежели нападет «мастер», можете не торопиться и допить свой чай. Или что вы там пьете, в своей империи Ворковал он, полностью отрешившись от окружающего мира.
Тем более, что вагон-ресторан уже опустелкто ушел через окно, кто цивилизованно выломал запломбированные двери.
Я посмотрел на трость и прислушался к ногечерез вату обезболивания перелом все равно противно ныл. Пешая дорога в город отменялась.
Раз этого не избежать, пойду, ознакомлюсь, ухватился я за спинку диванчика и помог себе встать.
А там и трость идеально приняла нагрузку тела, помогая поврежденной ноге.
Я провожу, вскочив с места, двинулся вперед шевалье.
Очередь, впрочем, все равно пришлось выждать: через два вагона обнаружилось несколько десятков человек, готовых принять чужие правила. Сама представительная комиссия отгородилась дверью тамбура и благоразумно принимала пассажиров только по одному.
Де Клари вызвался держать мне очередь, позволив коротать время на кресле у окна. Очередь, впрочем, то сдвигалась вперед, то отшагивала назад на несколько позицийсреди попутчиков обнаружились отпрыски герцогов и великих графов, и после короткого сравнения родословных, им вынужденно уступали.
Шевалье смотрел на этот процесс с показным равнодушием, но встревать не пытался, хотя явно хотелтелохранитель не должен создавать проблем нанимателю. А люди с титуламиэто как раз-таки проблемы, которые еще долго будут помнить мелкую занозу на своем пути. Впрочем, куда было торопиться? Состав все равно никуда не двинется, а мое креслоничем не лучше другого.
Тем не менее, статус охранника позволил зайти раньше двух дюжин менее благородных.
Представительная комиссия занимала вагон класса люкс, вольготно расположившись в трех смежных купе. Четверо вооруженных солдат подкрепляли их полномочияно дабы сгладить углы, кто-то догадался, чтобы они исполняли роль почетного караула и приветствовали всех входящих. Записи, впрочем, тоже делали клеркино ежели у уважаемого пассажира есть желание потребовать высокое начальство Желания такого не было. Зато было другое.
Исповедь.
Две чернильные души переглянулись и повторили предложение просто указать ближайших родственников. А ежели таких нет, то вотстандартный бланк.
Я настаиваю.
Мне молча протянули конверт и бланк завещания.
Заполните и запечатайте. Никто ничего не узнает, пока не наступит скорбный час. Печать будет проставлена сверху.
Никогда не исповедовался. Очень интересно, вежливо ответил я им.
И перевел взгляд на мужчину в черной сутане, сидящего в полоборота за их спинами. Тот как раз прилаживал массивного вида печать на один из документов, коими щедро был завален откидной столик у окна, и явно смазал оттиск, расслышав мою формулировку.
Церковник беззвучно прошептал что-то, похожее на короткую молитву, и посмотрел на меня безо всякого энтузиазма, явно ожидая увидеть порцию раздражения, которая обязана была доставаться ему всякий раз как последнему в этой цепочке неожиданных остановок поезда. Но увидел он лишь доброжелательное ожидание.
Я буду ждать вас в третьем купе, отложив бумаги, поднялся он с печатью в руках и первым покинул помещение.
Возьмите записи, будьте любезны, со вздохом предложили мне только что заполненные документы, вручив заодно и ручку.
Там нечем писать?
Боюсь, что нет. Вы первый, кто пожелал исповедоваться отцу Анселю. равнодушно пожали те плечами, смиряясь с неожиданной заминкой рутинного процесса.
Новое купе встретило полумракомтемно-алые шторы закрывали окна, а чуть ссутулившийся силуэт церковника угадывался на том же месте, у откидного столика.
Я дворянин. Обязан вас предупредить, встретил он меня фразой, стоило занять место напротив.
Это не насмешка. Уверил я его. Мне и вправду интересно.
Вы приведены к причастию? Крещены? Допытывался он. Бываете в церкви?
Нет, но мне интересен механизм. Станет ли мне легче? Вглядывался я в его тяжелый взгляд.
Это не автомат по выдаче прощений, покачал он головой.
Хм. Тогда с чего обычно начинают?
С того, что беспокоит вас больше всего. Если поймете, что наговорили лишнегоне беспокойтесь. Разговор хранит тайна исповеди. Никто ничего не узнает.
Яне самый хороший человек на земле, отец Ансель.
Это не имеет значения.
В таком случае, начнем с того, что я дал людям денег. Отклонился я на спинку кресла.
В долг? Под проценты?
Нет, совершенно бескорыстно. Просто отдал. Они не хотели брать, представляете? Эти люди моря такие недоверчивые
Кто, простите?
Контрабандисты, тесно сплетенные с дворянством. Вы знаете, такая себе спайка обедневших благородных семей, владеющих скалистыми и бедными участками на побережьях, вместе с деловыми и хваткими людьми.
Пиратами?
Ими тоже, задумчиво кивнул я. Самой лучшей их частью. Вы же должны понимать: дворянство никогда не стало бы вести дела с мерзавцами и висельниками. Но голодать, питаясь рыбой и водорослями, тоже мало чести. Самим же таскать тюки в обход таможнисмешно Где-то обязан был найтись стык интересов: чести, выгоды и невероятного гонора, сопряженного с немалым риском. И они придумали стать заговорщиками против трона. Логика человеческаявещь весьма гибкая, способная огибать иные противоречия. А тут: блестящая формулировка, благодаря которой законы не нарушаются, ибо это законы узурпатора. Ворьеуже не рядовые бандиты, а благородные кабальеро на службе заговора, которых не вздернут, а казнят королевским судом. Да и сами дворянеуже заняты не наживой, а политикой во благо государства. Ведь, как известно, после переворота всегда всем сразу становится лучше.