Ну да На ум вдруг пришли страшилки, которые любила рассказывать мне на ночь старая нянька: сначала напои, накорми, а потом и в печь сажай Действительно, а то чего нас, тощих и грязных, жарить?
Добела выскобленные ступеньки невысокого крыльца, радуясь гостям, весело заскрипели под ногами. Миновав сени, завешанные пучками высушенной травы, мы с Афоном оказались в довольно просторной горенке с более чем скромной обстановкой. Вдоль стены вытянулись две широкие длинные лавки, явно заменявшие нежданным гостям койко-место. В углу расположилась печь, если можно было назвать печью это огромное, на полкомнаты, строение, которое оказалось еще и кроватью хозяина. Рядом с ней, почти в центре комнаты, стоял здоровенный стол, уставленный казанками, глиняными мисками и кружками. Его окружали четыре крепко сбитых табурета.
Два небольших окна давали достаточно света и хороший обзор, позволяя видеть почти все, что окружало избу. Одно окно выходило во двор, а второе на большой, огороженный частоколом огород позади дома, за которым расстилалось поле сочной травы. На горизонте чернел лес, а между полем и лесом алело в закатных лучах круглое, будто рукотворное, большое озеро.
Красота!
Я подошла к окну, из которого были видны двор, часть покосившейся баньки и ограда, со все так же распахнутой калиткой. А еще дед Олесь. Он как раз прощался с нашим провожатым. Заметив меня, тот поднял руку, что-то сказал старику, потрепал по вихрастой голове жавшегося к нему Митяя и направился прочь со двора. Провожая его взглядом, я не заметила, как внук с дедом пропали из видимости. Тут же в сенях хлопнула дверь, и в дом заглянул хозяин.
Устраивайтесь. Старик кивком указал на лавки и посторонился, пропуская в дом внука. Митяй, накрывай на стол! Картошка в казане на печи, молоко и соленья в подполе, а я наберу зелени да вернусь.
Дверь за стариком закрылась. Митяй направился к печи, выполнять наказ деда.
Привычно прихватив рушником заслонку, мальчонка отставил ее к печи. Вытянул из теплого нутра котелок с исходящей паром картошкой, брякнул его на стол и задумчиво посмотрел на нас.
Огурчики малосольные к картохе будете?
Отчего же не будем? Будем! ответил Афанасий, устраиваясь за столом поближе к котелку. Все, что есть в печи, на стол мечи! У нас за весь день сегодня даже маковой росинки во рту не было!
Значит, надо из подполья доставать тоскливо вздохнул Митяй и покосился на крышку подвала, находившуюся точнехонько в центре комнаты. Если бы не вделанное в нее кольцо, исполняющее роль ручки, я бы даже не поняла, что здесь есть подпол.
Помочь? тут же вызвалась я. Не люблю напрягать людей. У мальчонки горе, а тут мы с огурчиками.
Да не мне нетрудно замялся Митяй, снова бросил взгляд на крышку подпола и криво мне улыбнулся. Просто боязно! Когда я был совсем маленьким, деда поведал мне, что жилище человека должно повторять весь мир, тогда и равновесие в нем будет.
То есть каквесь мир? нахмурилась я. Начали огурцамизакончили мироустройством!
А так! терпеливо принялся пояснять мальчонка, ободренный добродушными кивками Афона. Чердак должо́н заведовать небесами, жилые комнатыкак наш мир для людей, ну а подполдля бесов да нечисти всякой. И тут выдержка изменила Митяю. А ну как меня там сам Пепельный поджидает, чтобы как мамку и батю спалить?!
Глядя на нервно подрагивающие губехи мальчишки, я подошла и успокаивающе обняла его за плечи.
Пусть поджидает! Я как раз к нему за должком иду, вот и стребую. Хочешь, я вместе с тобой спущусь и покажу тебе, что в подполе, кроме огурцов, масла, сливок и молока, ничего страшного нет?
Хочу! Глаза Митяя засветились радостью. Подумав, он добавил: А страшное в подполье таки есть! Бочонок медовухи! Деда как ее пригубитсам не свой становится!
Правильно, парень! Просто страшно хорошая новость! оживился Афон и даже поднялся.
Ну, если только это, то я переживу знакомство с подземным миром этого дома. Я решительно прошла к крышке люка и, ухватившись за медное кольцо, рывком отворила дверцу в царство «страшных припасов». Из плескавшегося у ног полумрака до меня тут же донесся запах чего-то пряного, сдобренного терпким запахом добродившей браги.
А свет? Я оглянулась на парня. Все хорошо, но лезть в незнакомый подвал без лучины или свечичревато большими разрушениями.
Он с опаской посмотрел в темноту и, прикусив губу, принялся молча спускаться. В следующее мгновение куцее пятно света разогнало густой полумрак.
Другое дело!
Заметив взгляд Афанасия, я подняла вверх большой палец и начала спускаться вслед за мальчуганом. Хочешь не хочешьа обещала!
Вопреки ожиданиям подвальчик оказался уютным. Небольшой, чистый, заботливо охраняемый от паутины и мышей. На одной из стен, рядом с ровными рядами кувшинов и глиняных банок, висела масляная лампа, у которой меня и поджидал Митяй, опасливо поглядывая по сторонам.
Ну, вот видишь, нет тут никого! Я демонстративно развела руками. Даже пауков нет!
Пауков я не боюсь! Они не страшные! Митяй даже надулся от гордости. И мышей не боюсь!
Потому что их тут нет? Я насмешливо покачала головой. А кого еще ты не боишься?
Я вообще никого не боюсь! нахохлился парень, сообразив, что бояться того, чего нет, перебор. И тихо добавил: Только призрака, что на озере обитает, боюсь!
Я не выдержала и расхохоталась.
Да тебе прямая дорога в сказители! На ходу подметки рвешь: то Пепельный, то призраки!
Ты думаешь, я вру? А я не вру! запальчиво выкрикнул мальчишка. Деда спроси! Я на озере призрак видел! Сам он черный, как ночь, а глаза синие, будто небо в ясный полдень! А еще девица стонет!
Гм Я насторожилась. Сказки сказками, но приличия-то быть должны! А чего она стонет?
Дык как ей не стонать, ежели в воду сунули да каменюкой тяжелой придавили, чтобы не всплыла. А вода в озере даже в жаруледяная! Митяй обиженно покосился на меня и направился к дальней стене, вдоль которой рядком расположились кадушки с огурцами. Думаешь, я снова вру?
Да нет, что ты! отмахнулась я. Не бери в голову! Это у тебя воображение богатое.
Ну и пусть! А волк на самом деле существует! отрезал тот, подхватил небольшую кадушку и направился с ней к лестнице.
Какой волк? Похоже, парень и впрямь фантазер. То девушку камень придавил, то призрак, а тут еще и волк!
Ну, говорю же! Черный. Только глаза синим горят! И молвит мнепомоги-и-и, Митя-а-а-й! Последняя фраза прозвучала натужно. И немудрено: мальчишка, рывками переставляя увесистую кадушку со ступеньки на ступеньку, принялся споро подниматься.
Ага-ага! Я напоследок обвела взглядом подвал, ухватила две бутыли с молоком и, задув лампу, бросилась за ним. И как? Ты помог?
Не! Я его боюсь! Знаешь какой он страшный? Как только подпол вновь погрузился в темноту, у паренька словно отросло еще по паре рук и ног. Громко пыхтя и подпихивая бочонок, он принялся быстро карабкаться к единственному квадрату света над головой, не забывая приговаривать: Клыкиво! Самво! А глаза
Тоже во? Я поставила бутыли на самую высокую ступеньку, до которой смогла дотянуться, и полезла вверх. Резвости мне добавил легкий шорох, вдруг раздавшийся позади нас в кромешной темноте подвала. Рассказы мальчонки сделали свое дело. Я проникновенно взвыла: Митяй, шевелись! Ты чего как улитка в клистире? Афон! Ты где? Вытаскивай нас!!!
Да тут я! Тут! Над нами, загораживая свет, появилась голова Афанасия. Мальчонка и пикнуть не успел, как вместе с огурцами оказался на поверхности. Следом за ним благословенная лапа Афона выдернула из холодного подвала и меня.
Чего ты так орешь? Он поставил меня на пол и, только сейчас заметив нежно прижимаемые мною к груди два белесых пузыря, радостно возопил: Самогонка? Да ты человечище, Вась!
Какая еще самогонка? возмутилась я, с грохотом захлопывая крышку подпола. Мало ли вдруг чего вылезет? Это молоко!
Тогда обрат, а не молоко! Цвет не тот! не поддержал моего возмущения Афон и миролюбиво предложил: И вообще, чего спорить? Ты открой пробку да хлебни! А лучше мне дай!
Дед Олесь застукал нас в тот момент, когда мы, откупорив крышку, принюхивались к мутному содержимому бутылки.