И мир сотрясся от мощного вопля, усиленного эхом с Небес. Жители Греции с тревогой воззрились на вершину Олимпа. Небо заволокло тучами
Кажется, дождь начинаетсяпротянул обеспокоенный оракул и поспешил скрыться в Храме Великого Зевса, не забыв при этом припереть дверь дубовым брусом. И как потом показала практикане зря.
***
Где мои молнии?!!! бесновался Зевс, прыгая по Олимпу белкой туда-сюда, Где они?!!!
А ведь утро начиналось так хорошо и тихо. Зевс проснулся в дурном настроении из-за нового скандала с женой. Кто же мог знать, что богине захочется видеть своего супруга не позже, чем в десять часов вечера. А Зевс пришел где-то в районе трёх утра. Гера не долго думала и, как любая любящая жена, честно прождала Зевса у двери в спальню, поминутно меняя оружие домохозяек в руках (начиная с пустых рук, а закончив чугунной сковородкой). Ждала долго и упорно. А уж когда дождалась то в ход пошла не только сковородка, но и вся домашняя утварь, включая тарелки, чашки и безумно дорогие вазы. Когда Зевсу на голову надели одну из таких ваз с широким горлышком, постучали по ней половником и ехидным голосом предложили массу подобных экстремальных способов развлечься, нежели «пить амброзию в компании таких же безголовых, как и он»
Сначала Верховный Бог пытался вяло оправдываться, доказывая жене, что она не права. Потом Зевс вспомнил, что онсамый главный на Олимпе и начал качать права. За что тут же получил по лбу цветочным горшком с кактусом и был отправлен со своими правами по адресу не столь отдаленному.
Гера, выпустив, пар ушла ночевать к Афродите, а Зевс, ругаясь себе под нос, вооружившись веником и совком, начал оперативно ликвидировать остатки утренне-ночной ссоры. Наспех сгрёб осколки сервиза, ваз и сковородку с отломанной ручкой, выкинул все в мусорку. А затем злой, усталый и голодный пошел отдавать должное сну
Проснувшись с первыми лучами солнца, да еще после вечернего гуляния, Зевс, мягко говоря, был готов к тому, чтобы вставить спички в глаза. Но начинался рабочий день, который был расписан если не по минутам, так по часам точно. Вот и сейчас, разглядывая закрывающимися глазами график, Зевс, наконец-то, понял смысл написанной первой строчки после её пятикратного прочтения. Первым пунктом в расписании дня стояла гроза. А какая гроза без молний? А по сему Зевс пошел искать их в кладовку. По его расплывчатым представлениям, молнии следовало искать там.
Обычно все заботы по поиску рабочего инвентаря ложились на плечи его вспыльчивой супруги. Уж кто, как не она, знала кладовку, в которой регулярно наводила порядок. И только с её помощью, Зевс мог найти то, что ему было нужно. Гера знала кладовку как свои пять пальцев и могла с лета сказать, что корона Зевса лежит на третьей полке справа под стопкой чистых выстиранных туник, или, допустим, что песок забвения лежит слева на первой полке, прибитой справа от двери, под стопкой книг по мифологии, в баночке из-под кофе с надписью «Поваренная соль».
Зевс зашел в кладовку, со злостью хлопнул дверьюи на его голову со стены свалились ветвистые оленьи рога. «К чему бы это?» мрачно подумал Верховный Бог, снимая с головы дивный убор и водружая его на самую близкую полку, и так переполненную и зловеще потрескивающую. Полка громко треснула еще один, судя по всему контрольный, раз и с грохотом свалилась Зевсу под ноги. Перед мысленным взором бога промелькнула картина давнего прошлого, когда Гере на голову свалился плохо прибитый к стене подсвечник и она, пылая (не только праведным гневом, но еще и огнем в волосах), пришла требовать, чтобы Верховный (ВЕРХОВНЫЙ!!!) Бог вооружился молотком (ВЕРХОВНЫЙ БОГМОЛОТКОМ!!!) и, как любой уважающий себя мужчина, пошел и хоть что-то сделал своими руками, а именно прибил гвоздями подсвечники и подправил полки, которые того и глядирухнут, погребя под собой все нужные вещи, божественный инвентарь и магические зелья с порошками (последнее было самое опасное, так как на полках гранились не только обычные порошки от головной боли и микстуры против кашля, но и весьма огнеопасные термоядерные смеси, типа тринитротолуола, хранящиеся запасы которого в данной кладовке могли разнести по атомам весь Олимп, оставив от его обитателей хорошо, если кожаные ремешки от сандалий). Зря, ой как зря он не выполнил просьбу Геры. Но, увы, повернуть время вспять не под силу даже богам Олимпа. Поэтому Зевс горестно вздохнул и начал поиск молний.
Бог продвинулся вглубь комнаты и долго блуждал по ней неосмысленным взглядом, пока не наткнулся им же на краешек холщевого мешка. Предполагая, что молнии могут находиться там, он легонько потянул за край мешка. Никакого эффекта не произошло: то есть Зевс с мешком как стояли отдельно, так и остались стоять. Памятуя о каверзных полках, Бог продолжал осторожно тянуть мешок на себя. Но это мало ему помоглои он попал в эпицентр вещевого града. Хорошо, что полка была не с горючими склянками, а со старыми вещами, выкинуть которые у Геры все никак не хватало времени. На него сверху посыпались резиновые уточки в количестве четырех штук, старые заколки для волос, туфли на тончайшей шпильке (то есть шпилькиотдельно, туфлиотдельно, вслед за шпильками), нестиранные носки, один из которых покоился внутри старого тапка в виде ушастого зайца, и другой ворох ненужного хлама.
Зажав в руке злополучный мешок, Зевс пулей вылетел из кладовки и очень вовремястоило ему выскочить за порог, прикрыв дверь, как внутри неуютной комнаты что-то тренькнуло и с грохотом обвалилось на пол.
Глубоко желая, чтобы этим «что-то» оказался потолок, Зевс отдышался, развязал мешок и заглянул внутрь него. Потом со стоном сполз по стенке и закатил глаза. Конечно, без сомнения, найти давно, и, казалось бы, бесповоротно потерянную килограммовую заначку сушеной тарани, которую преподнес ему в Храме в виде дара местный рыбак Греции.
Но из рыбы, пусть даже столь задубевшей как эти тушки, молний не сотворишь. Поэтому Зевсу пришлось скрепя сердцем лезть обратно в кладовку.
Двух часовой поиск не привел к результатам. Вот тогда-то Зевс всерьёз испугался. Ведь взбешенная Гера могла захватить молнии с собой. Она и так-то не подарок, а уж с молниями.
Тогда Зевс сменил объект своего поиска и стал искать жену. Новый двухчасовой поиск так же к результатам не привел. И Зевс напугался по-настоящему.
***
Зевс поносился по Олимпу ещё немного и принял очередное мудрое решениесозвать Совет Олимпийских Богов. Поймав по дороге Гермеса, бог поделился своими планами на ближайший час и приказал собрать остальных жителей Олимпа в Зале Совещаний. Гермес с ужасом воззрился на Верховного Богав такую рань кто послушает посланникаГермеса, ведь в восемь утра нормальные (НОРМАЛЬНЫЕ!!!) Боги спят ещё, а не бегают туда-сюда по Олимпу, и тем более, не собирают совещания.
Верховный Бог выслушал эту замечательную тираду, медленно багровея и пуская пар ушами, потом молча развернул Гермеса на сто восемьдесят градусов и отвесил пинка для скорости. Крылатые сандалии посланника Богов приобрели необходимое ускорение, и Гермес торпедой полетел вперед.
Вот так-то лучше, довольно ухмыльнулся Зевс и пошел готовить зал к срочному собранию.
Посланник Богов вздохнул. Очень печально и горестно. Да делать нечего. Ослушаться Верховного Бога он не посмел, а поэтому полетел собирать богов. Нелегкая же работа свалилась на его плечи. А про то, что свалиться на его голову, когда он начнет тормошить спящих богов, он предпочел вообще не думать.
Итак, номером один в списке стоял Нептун. В принципе, бог морей уже давно не спал, он вообще никогда не спал. Найти его не составило трудавсю последнюю неделю он подбивал клинья к местной Сирене. Но Сирена оказалась на редкость упрямой, своенравной и непреступной как скалавыкидывала все подаренные букеты из кувшинок и водорослей, не принимала никаких ценных подарков, а при просьбе Нептуна: «Спой, светик, не стыдись» выдала звуковую волну таких децибелов, что Бога ими же и унесло. Вот и сейчас, Гермес обнаружил Бога морей в подавленном состоянии, при плетении венка из букета подводных цветов, который в очередной раз отказалась брать его избранница и одела его ему на голову. Причем вместе с ниткой черных жемчужин. Нептун оторвался от своих мрачных дум и, внимательно выслушав Гермеса, закинул недоплетеный венок в воду, а сам отправился обратно на Олимп.