Значит, много?!
Да ни фига не много! «Успокоил» её Гор. Тринадцать всегоОн хотел сказать, что все они никто по сравнению с Алисой, уверенный в своей простоте, что ей это польстит, но не успел: девушка закрыла лицо руками и разрыдалась. Гор растерялся и испугался, не понимая, что с нею. Слёзы Алисы причиняли ему боль. С женскими истериками он привык справляться с помощью пары хороших затрещин, но это было в прошлой жизни Да и нельзя было ударить Алису! Она рыдала и отталкивала его, требовала, чтобы он ушёл, твердила, что хочет умереть Гор терял терпение и самообладание. Ревности, как таковой, он до сих пор не знал; девочки принадлежали им всем одновременно, и при взгляде на чужой секс он чувствовал не ревность, а возбуждение. До сих пор.
В конце концов Алиса озвучила своё горе:
Зачем вы мнеОна чуть задыхалась, словно плачущий ребёнок, ска за ли о других?! И снова заревела, а Гор сдвинул брови, всё ещё не понимая.
Вы их тоже солнышком зо вёте?!
И тут до Гора дошло. Сцены ревности порой закатывал Аресу Янус, единственный содомит в Приюте. Он был влюблён в Ареса, а тот отвечал на его страсть только потому, что любил ласки и поцелуи, а девочек ни целовать, ни ласкать было нельзя. Янус часто ревновал Ареса по поводу и без, к какой-нибудь девочке, гостю и даже к Эроту или Ашурубез какого-либо повода с их стороны. Сначала Гор развеселился, с некоторой долей тщеславия, но тут, совершенно некстати, ему подумалось о том, что было бы, если бы Алиса занялась любовью с кем-то другим. И замер, впервые ощутив эту нестерпимую боль. Это невозможно было ни представить без боли и ярости, ни пережить. Смех исчез без следа. Гор опустился перед нею на колени, погладил по голове:
Солнышко маленький мой человечек, прости меня, а? Я это ну дубина конченая. Но ты не думай! Я ведь никогда, клянусь, никогда и это никого, вообще ни разу так не называл, это только для тебя это, ну, слово.
Правда? С надеждой взглянула на него Алиса. Её губы чуть опухли и были мокрыми от слёз, но в отличие от большинства рыдающих девочек, она ничуть не подурнела. Только радужка глаз как-то почернела и расплылась двумя жутковатыми кляксами, делая её взгляд совершенно нечеловеческими и даже жутковатыми. Гор даже поёжился, впервые подумав: а кто она такая?.. Повторил:
Клянусь. Я это с тех пор, как увидел тебя, и не хочу других девчонок, зуб даю!
Зачем мне ваш зуб? Судорожно всхлипнув, вредным голосом спросила Алиса, и Гор засмеялся тихо, чувствуя, что гроза миновала:
Это пацаны так говорят, когда клянутся.
Это очень глупо. Ворчливо огрызнулась обиженная Алиса. Не ожидала от вас такого!
Гор замолчал, глядя на неё задумчиво и чуть отстраненно. Лицо его стало неподвижным, как маска, и безумно красивым, а глаза, странного тёмно-серого, бархатного, как карандашный грифель, цвета, стали холодными и пустыми, как серые камни. Алиса порывисто обхватила его лицо руками:
Я не хотела вас обидеть, не хотела!!!
Да чего там. Безразлично произнёс Гор. Ты права. Ты учёная, а я кто? Что я тут видел, что узнал?.. Книгу эту позорную? И в той только картинки смотрю Ты живая такая, ну такаяОн не знал слова «непосредственность», а замены ему подобрать не сумел, и только сильнее почувствовал свою ущербность.
Нет! Воскликнула Алиса так пылко и живо, что это пролило настоящий бальзам на душевную рану Гора, мгновенно заставив простить себе и истерику, и вредность. Вы хороший, Гор! Вы храбрый, добрый, смелый! Вы такой замечательный! Я ещё тогда, когдаОна покраснела, когда вы сняли маску, и я вас увидела, я вам простила всё-всё, потому, что вы такой прекрасный, и не такой, как они! И каждый день думала о вас, мечтала, чтобы вы пришли, и говорила с вами Вы мне снились! И вы пришли, Гор, и это так чудесно было, я такое счастье испытала, когда вы вошли, такое счастье Я никогда в жизни не была так счастлива, как в это мгновение, когда повернула голову и увидела вас в дверях! Никогда, никогда не говорите о себе такого, слышите?..
Ты других-то мужиков не знала. Пробормотал страшно смущённый, но ужасно счастливый Гор. Может, я хуже всех
Я знаю двух! Воскликнула Алиса. И они омерзительные!!!
Сравнила. Хмыкнул Гор. Хэ и Доктор! Особенно Клизмауж он-то точно самая поганая погань из всех, кто небо коптит.
Почему так случается? Алиса погладила его лицо, пальчиками поправила прядь тяжёлых гладких волос за ухо. Такие чудовища имеют власть над таким, как вы?.. Это так несправедливо, Гор!
Я мальчишкой был, когда сюда попал. Гор вновь закрыл глаза, устраиваясь подле Алисы. Она села, поджав ноги, привлекла его голову к себе на колени и принялась нежно перебирать и укладывать его волосы. Это было приятно расслабляло уносило куда-то в иной мир, где было тепло, хорошо и безопасно, внутрь золотого фонарика, где они были только вдвоём. Никто меня не спрашивал, чего я хочу.
Вам было очень плохо? Прошептала Алиса. У вас такие глаза вы так устали быть здесь, правда?.. И вы здесь совсем один были прежде?
Да. Шёпотом ответил Гор, горло перехватил спазм, он зажмурился, испытывая такие сильные, такие яркие чувства, которым даже названия не знал!
Теперь у вас есть я. Промурлыкала Алиса нежно. Вы не один, Гор. Да, я маленькая, и слабая, но я люблю вас. Я никогда-никогда не предам вас и не оставлю! Я пойду с вами на край света, и даже если вы будете бедный и никому не нужный, вы будете нужны мне, всегда, до моего последнего вздоха. Здесь, со мной, вам не нужно притворяться и скрывать что-то, потому, что какой бы вы ни были, что бы ни сделали, я вас буду любить. Если вы кого-то ограбите или убьёте, я спрячу вас и скажу, что это не вы; если вы заболеете, я буду сидеть возле вас и исполнять каждый ваш каприз.
Гор судорожно втянул в себя воздух, но заговорить побоялся: горло перехватило, он боялся, что не совладает со своим волнением и заплачет?.. Он не плакал уже больше десяти лет, перестал плакать ещё на ферме, будучи подростком. Какое бы отчаяние не владело им, какую бы боль он ни испытывал, он не плакал и не жаловался. Эта девушка взяла его сердце, превратившееся в мягкий тёплый кусок воска, и делала с ним всё, что хотела, но делала это так нежно и бережно, что ему было хорошо. Никогда, никогда ни до, ни после, не испытывал он такой благодарности, такого благоговения, такой любви и нежности! В эти мгновения Алиса была для него всем, небом, солнцем, звёздами, жизнью, слезами и любовью. Её тепло, её слова, такие прекрасные, такие нужные!.. Ведь он не слышал ничего подобного ни разу в жизни, ни от кого! Если бы он умел сказать об этом словами, если бы он знал такие слова, то сказал бы, что сейчас он на небе, в раю, и ничегошеньки ему в жизни больше не нужно, кроме этой девушки и её любви!
Я сочинила эту песню для одного мальчика, шептала Алиса, он обещал мне, что заберёт меня и женится на мне ОН так ко мне и не пришёл; наверное, забыл обо мне Я очень долго его любила, даже поссорилась с Матушкой, и она ударила меня, когда я сказала, что люблю его и никогда не стану принадлежать Хозяину. Но вывы другое, Гор. Я совсем иначе чувствую вас и себя с вами. Я сейчас впервые её спою, и спою для вас. Хотите?.. Она на нордском; Мадмуазель говорила, что это вульгарно, но мне кажется по-другому.
Для какого мальчика? Спросил Гор, насторожившись.
Для Гэбриэла. Ответила Алиса, не подозревая, что этим ответом причиняет ему такую боль, словно ударила его в самое сердце. Не ревнуйте, Гор! Да, я любила его, но мы были такими маленькими! Я была маленькой девочкой; моё детское сердце принадлежало ему, но моё девичье сердцеоно уже другое, и оно ваше. Мне придётся петь её без музыкиах, как мне жаль мою лютню! поэтому не судите меня строго, хорошо?..
Угу. Выдавил из себя Гор, не в силах пошевелиться. Несколько секунд было тихо-тихо, так, что были слышны его дыхание и шум ветра и моря снаружи. Потом Алиса запела, сначала тихо и нежно, но постепенно голос её креп и наливался силой и такой красотой, что у Гора мурашки бежали по коже и ком стоял в груди.
Закат раскинулся крестом поверх вершин, долин и грёз,
Ты травы завязал узлом, и вплёл в них прядь своих волос.