Дом! Хмыкнул Гор, обнимая её в ответ. Откуда у такого, как я, дом?.. У меня одежды-то нормальной нет. Я даже не знаю, куда пойду Да и не важно, главное, подальше отсюда!
Я читала в книгах, отстранилась от него Алиса, про отшельников. Это такие люди, которые уходят далеко в лес, и живут там одни, уединённо, понимаете?..
В лес?.. Гор, который вырос на плоскогорье, и кроме небольших рощиц ничего не видел, слегка озадачился. И Алиса увлечённо рассказала ему, что такое лесона не видела настоящего леса, но в гостиной дома, где она росла, висел гобелен с лесной поляной, небольшим озером и оленями, пришедшими на водопой. Гор слушал, затаив дыхание. Ему было так интересно, что он на какое-то время выпал из реальности, мыслями витая Бог знает, где. Домик, в лесу, вдали от людей, которые так их ненавидят Пара лошадок, обязательно, Гор обожал лошадей и мечтал о них всю жизнь. Козочка для Алисы, куры Он будет работать, охотитьсяАлиса рассказала, что в лесу живут охотники, которые охотятся на оленей и птиц, а Алисаждать его дома, готовить ему еду, шить ему одежду А ночью они будут ложиться в одну постель, и
А если ты ребёнка родишь, сказал Гор, неумело, но нежно гладя её волосы, мы его будем любить. И пускай он от Хэ. Плевать. Он же не виноват. Главное, чтобы ему не пришлось, как я, сюда попасть
Я не рожу от него ребёнка. Вновь убеждённо произнесла Алиса. Я рожу ребёнка вам если вы захотите. Но не сейчас. Я пока не готова. И не смейтесь, и не спрашивайте, почему я так уверена, я не знаю.
Ночь уже давным-давно вступила в свои права, но Гор и Алиса спать и не думали. Им было по-настоящему хорошо друг с другом, и каждый из них боялся потерять хоть минуту этого удивительного состояния, такого непривычного для них. Алиса обладала даром, которым обладают только женщины, и то не все: преобразовать пространство вокруг себя, создать уют практически из ничего. Она словно бы соткала вокруг них золотую паутинку, заключившую их в оболочку покоя и тепла, мягкого, почти физически ощутимого. В комнате было, вроде бы, очень чистоДоктор, маньяк чистоты и опрятности, требовал от своих рабынь идеального порядка, но всё равно здесь было убого, серо, до омерзения неуютно. Стёкла были мутными, грязными снаружи. За стёклами ветер гнал по небу рваные тёмные тучи, заставлял море бушевать и ходить бесконечными серыми волнами. Стёкла были так хорошо запаяны, что всё это буйство ветра и воды происходило словно бы в другом мире, внутрь не доносились ни звуки, ни даже малейший сквознячок. Но как бы ни было вокруг и снаружи убого и неуютно, рядом с Алисой было удивительно тепло. Словно они сидели внутри золотого фонарика, тёплого и безопасного. Гор отдыхал, обнимая её, и телом, и душой. Больше того: именно сейчас он осознал, в какой комок сжались его душа и сердце, чтобы выжить здесь! Медленно, неуверенно, но он расслаблялся и открывался Алисе, которая первая за столько лет добралась до его сердца, взломав наросшую за эти годы защиту, как хрупкий росток дерева взламывает каменную плиту. Теперь Гор знал, что всегда хотел именно этого: нежности и ласки. Как всякий по-настоящему сильный человек, он благоговел перед хрупкостью и нежностью; инстинкт защитника и покровителя в нём был невероятно силён. Алиса была идеалом в этом смысле: нежная, прекрасная, хрупкая. Ей Гор мог простить и слабость, и даже робость, ведь она такая маленькая Беспомощная. Ей не зазорно бояться, тем более, здесь, где частенько страшно даже ему! И ведь, не смотря на свою хрупкость, и страх, она выказала такое мужество, когда говорила ему, что не сделает ничего унизительного! Отвага в таком хрупком существе умиляла и восхищала. Впрочемхоть Гор этого и не сознавал, его восхитило бы что угодно, и если бы не было ничего реального, он бы это придумал, настолько сердце его было покорено Алисой. Она не только подарила ему неслыханное наслаждение, не только приласкала. Гор полностью переродился, общаясь с ней. Всё, что бродило в нём и мучило после появления Марии, оформилось благодаря Алисе. Гор понял, кто он, что делает, и главноечто делать этого он больше не хочет, и не будет. Прежде Гор считал Хозяина подонком и сволочью, но ему и в голову не приходило взбунтоваться против него; юноша воспринимал своё подчинённое положение, как данность, неприятную, но неизбежную, а Хозяинанеким всесильным злом, с которым бессмысленно бороться, от которого можно только сбежать. Алиса, назвав его ничтожеством, сначала показалась Гору едва ли не еретичкой, и если бы Доктор в своё время не внушил Гору уважение к ней, сказав, что она могла бы сидеть за одним столом с королевой, он решил бы, что она просто наивная дурочка, ничего не понимающая в жизни. Но в данной ситуации Гор считал, что Алиса в любом случае знает о настоящей жизни куда больше, чем он, и не мог ей не верить. И вдобавок, всё как-то очень легко и логично складывалось, поражая самого Гора: как он не видел и не понимал этого раньше?! Конечно, Хэ ничтожество и трус! Именно поэтому он никуда не ходит без телохранителей, которые нужны ему даже наедине со связанным и измученным мальчишкой. И бить девчонок, измываться над ними он заставляет их потому, что иначе им понравится! Ведь это такое блаженство, такой восторг: любить друг друга! Их девчонки, пусть и не такие, как Алиса, но тоже красивые, желанные, молоденькие!
Это было так больно: сознавать, насколько он виноват перед ними всеми, сколько зла он совершил, что Гор, лёжа рядом с Алисой, которая рисовала тоненьким пальчиком какие-то арабески на его груди, прильнув к нему, и рассказывала, как жила в Ашфилде, как училась, какие книги читала, зажмуривался порой и стискивал зубы от стыда, гнева и отчаяния. И что же ему теперь с этим делать?! Как жить, как исправить хоть что-то?!
Но жить было нужно. И не потому, что он боялся смерти! А потому, что теперь у него есть Алиса, и он должен жить ради того, чтобы спасти её.
Впрочем, это-то как раз казалось Гору самым простым. Уже очень скоро, меньше двух месяцев осталось, он станет стражником, выйдет отсюда, и тогда украдёт у Хэ Алису, и они сбегут. И если для этого нужно будет дратьсяон будет драться; нужно будет кого-то битьон будет бить! Теперь у него хватит сил на что угодно, потому, что кроме него Алисе надеяться не на кого. Чувство ответственности у Гора было достаточно сильно развито, чтобы он осознал смысл, которого прежде в своей жизни и даже в своей свободе не видел.
А хотите, я вам спою? Мурлыкнула Алиса.
А это чего? Насторожился Гор. Алиса хихикнула:
Это не больно!
А-а, делай, что хочешь, я твой. Великодушно позволил Гор. Только не щекоти! И Алиса тут же, зловредно хихикая, пощекотала его подмышкой закинутой за голову руки.
А-а-а-а, я же просил! Притворно зарычал Гор, и девушка залилась звонким, как колокольчик, смехом, отбиваясь от него. Несколько секунд счастливой вознии они притихли, охваченные новым приступом взаимного желания. За окнами по-прежнему бушевала буря, а здесь, в тишине, слышались только дыхание, звуки поцелуев и сладкие стоны. Алиса была такой маленькой, что Гор, чтобы видеть её перед собой, сел в постели, а девушка оседлала его, очутившись с ним лицом к лицу. Этой позы Гор никогда не видел здесь; она родилась из его нежности к этой девушке, из его нежелания уподоблять её несчастным девочкам из Девичника. Любовь наделила его обострённой чувствительностью к каждому её стону, каждому вздоху и малейшему трепету её тела, позволяющей угадывать, и угадываяделать всё, чтобы ей было ещё лучше. Испытав свой первый оргазм, Алиса вскрикнула, а потом расплакалась, не в силах объяснить, что с нею. Когда встревоженный Гор всё-таки добился от неё, что произошло, и понял, то сам был потрясён: он думал, что оргазм испытывают только мужчины! Как уж сумел, объяснил это Алисе.
И вы всегда это чувствуете?! Вскликнула Алиса недоверчиво.
Всегда. Подтвердил Гор, не подозревая, на какую опасную почву ступает. У Алисы замерцали в глазах золотые искры:
И вы делаете это с другими девушками?..
Всё ещё не подозревая об опасности, Гор брякнул:
Да каждый день!
И много их?! Голос Алисы сорвался, она задышала чаще. Гор насторожился. Считать он умел, правда, только до двадцати. Пока юноша мысленно пересчитывал девушек в Девичнике, Алиса успела закипеть. Оттолкнула его: