Почему вы молчите? Спросила Алиса. Не хотите пугать меня? Мне и так очень страшно.
Я же говорю: не бойся. Очнулся Гор. Рука его, поддерживающая её плечи, сама собой погладила и бережно приподняла их повыше. Это прикосновение, этот жест, такой добрый, Алиса ощутила так же очень остро, вдруг вся затрепетав от смутной надежды. Подалась к нему, прижалась, спрятав лицо на груди, зашептала горячо, вложив в эту мольбу всю себя, всё, что могла:
Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не убивайте меня! Я буду послушной, я не глупая, не бесполезная, клянусь! Я столько могу для вас сделатьне убивайте меня, умоляю!
Я не собираюсь тебя убивать. Никто тебя не убьёт, даже не тронет, если сама не нарвёшься. Резко сказал Гор, вставая. А ты запомни одно: молчи. Не проси, не жалуйся, не плачь, не говори вообще. Чухи здесь должны молчать. Если не молчат, их бьют, и очень страшно бьют, пока не заткнутся. Поняла?
Да! задрожала Алиса. А что это за место? Что здесь делают?
По-моему, ты меня не поняла. Усмехнулся Гор. Сейчас мы придём к Доктору, там закрой рот. Если ты только попытаешься со мной там заговорить, я сам тебя ударюподыхать из-за разговоров с тобой я не намерен. Я не говорил с тобой, ясно?
Я Да. Шепнула Алиса. Ей не всё было понятно, но ужас слегка отступил. Инстинкт самосохранения подсказал ей, что Гор может её защитить. Что он единственный, кто её хоть как-то пожалелАлиса чувствовала его жалость, не смотря на его грубость и резкий тон. И что удивительного, что её потянуло к нему? Она прильнула к его груди, сжавшись, и робко погладила её там, где билось сердце. Прошептала:
Я сделаю всё, что скажете.
Тогда, с трудом сглотнув, сказал Гор, молчи, не смотри на меня, не проси ни о чём. Я сейчас уйду, и мы больше не увидимся. Так что не проси зря, я ничего не могу для тебя сделать.
Всё равно спасибо.
Что?! Он вновь запнулся, застыл. За что?!
Вы немножко утешили меня. Мне же было так страшно А теперь уже не так. Вы хороший. Слёзы вновь побежали по её щекам, она зажмурилась. Гор молча пошёл дальше, всё ускоряя шаг. Ему было больно.
Что наш Хэ, кончил? Спросил Доктор. Он почему-то никогда не присутствовал ни на вскрытиях, ни на оргиях, хотя любил такие вещи. Возможно, был слишком узнаваем, и маска не помогла бы ему? Ему часто приходилось уезжать из Садов Мечты, и его могли узнать за их пределами? Гор не думал о таких вещах. Кивнул:
Точно. Положил Алису на стол для осмотров, отступил. Это был опасный момент: Алиса могла, не смотря на его предупреждение, вновь попытаться заговорить с ним, и выдать его. Доктор тут же сдал бы его Хозяину, иллюзий на этот счёт Гор не питал Но Алиса молчала. Увидев очередного мужчину меж своих ног, она сжалась, заскулила, и Доктор грубо рванул её бёдра:
Ну-ка, Чуха, заткни ео! О, как вскрыл он её, а? Визжала, поди? Шовчик надо наложить, держи, чтобы не дёргалась Жаль, я не видел! Гор зафиксировал бёдра Алисы своими железными руками так, что она не могла трепыхнуться, и Доктор, неприятно сопя, наложил пару швов в промежности Алисы, повреждённой насилием. Она тряслась и стонала, ухватившись за запястья Гора, и обмякла, когда они отпустили её, по-прежнему не понимая ничего, кроме того, что над нею зачем-то нелепо и страшно надругались, до крови ранив её, и кошмар не кончился, что бы Гор ни говорил.
Ну, вот, будет, как новенькая! Заявил Доктор, моя руки в серебряном тазу. Если понеслаа они почти все на вскрытии и залетают, то через пару месяцев у Хэ будет свадьба. Пошли, отнесёшь её, куда покажу, не хочу в крови мараться. Брезгую я кровью из ихней пипки. Он захихикал, оскалив крупные жёлтые зубы. Гор поднялся вслед за ним почти на самую крышу, в светлую угловую комнату. Там было всё готово для «невесты» барона: на деревянную кровать положили чистый тюфяк, набитый соломой, и бросили шерстяное одеяло, рядом поставили маленький деревянный стол, на котором уже стояли кувшин с каким-то питьём, и тарелка с краюхой хлеба и творогом, а в углукотёл для естественных надобностей. Паскуда, ожидавшая их здесь, надела на Алису полотняный шенс, сшитый на гораздо более крупную даму, помогла лечь на лежанку. Сунула под бёдра сложенное в несколько раз чистое полотно. Когда её одели, Алиса почувствовала себя немножко лучше, нагота сильно мучила её, ей было стыдно и страшно. В этот момент Гор стянул надоевшую маску, и Алиса, взглянув на него, приоткрыла рот, забыв на миг все свои страхи, таким прекрасным показалось ей его лицо. Но Алиса, первой из всех, кто до сих пор смотрел на это лицо и восхищался его красотой, увидела не холодную его суровость и высокомерие, а бесконечную, безграничную и обречённую усталость, затопившую его эльфийские глаза. Вся затрепетав от нелепой в её положении нежности, Алиса мгновенно простила ему участие в надругательстве над собой, и так же мгновенно полюбила: навечно. Она откуда-то знала, что собственная жестокость причиняет ему боль; что Гор не такой, как Хозяин и омерзительный Доктор, что он им чужой. Ей захотелось сказать ему, что он не одинок больше, что она видит и понимает, какой он на самом деле, и теперь есть та, кто готов прижать к груди его голову и дать ему отдохнуть Но его взгляд напомнил ей: молчи! и Алиса отвела глаза. Только вот с этого мгновения Гор вошёл в её душу и кровь и растворился в ней весь. Алиса наполнилась им и почувствовала в себе силы пережить случившийся ужас, который стал вдруг уже и не таким страшным в свете чуда, произошедшего в миг, когда Гор стянул с лица чёрную маску.
Гор тоже был переполнен этой девушкой так, что всё его существо томилось, металось и то ликовало непонятно, от чего, то ужасалось неведомо, чему, и всё это одновременно. Руки его до сих пор пахли Алисой, и он прижимал их к лицу; и ему хотелось смеяться, плакать, кричать, бежать, орать Прежде, чем вернуться в Приют, он долго сидел на краю колодца, где сидел с Алисой, и дышал её запахом, и пережидал смятение, которое не мог показать Приюту.
И там Гору было больше не комфортно. Локи и Ашур, его постоянный напарник, такой же садист, издевались над их Чухой, и она стонала и кричала, переходя на визг. Гор почувствовал такое бешенство, какого давно уже не знал, подскочил к ним, пинком отшвырнул Ашура, плетью ожёг Локи, хлестнул девушку:
Заткнись, тварь! Заорал вне себя. Повернулся к Локи:
Хватит уже, достали!
Она жрать попросила, имею право! Огрызнулся Локи.
Ты здесь не один! Вызверился Гор. Визжит и визжит, у меня башка взрывается! Она жрала сегодня, Арес?
А «уй её знает. Пожал тот плечами. Кажись, нет.
Помой и покорми. Гор пошёл в бассейн, с мощным плеском бросился в воду. Через пару минут к нему присоединился Эрот. Высокий, почти как сам Гор, изящный, синеглазый, он пользовался бешеной популярностью у гостей Садов, и стоил, конечно, не столько, сколько Гор, но дороже всех остальныхсто пятьдесят золотых дукатов. На ферму он попал не младенцем, как все остальные, а восьмилетним ребёнкомего продала туда тётка после смерти его деда, любившего и опекавшего внука. Эрот многое помнил о большом мире, многое мог рассказать, и Гор ценил его за это. Алиса, сама того не подозревая, задела самую чувствительную струнку в его душе: Гор очень страдал от информационного голода. Он был живым, любознательным, наблюдательным, думающим, с огромной потребностью не просто знать, но, главное, понять. Барельефы, разговоры гостей и Хозяина, наблюдения над ними, даже книга с её картинками давали ему так мало! К мечте о теле Алисы присоединилась и мечта поговорить с нею, ведь она была не такая, как они все и их несчастные забитые девчонки. У Гора крепко засели в голове слова Доктора: «Она читать, писать умеет, воспитана, как принцесса!». Вот бы поговорить с нею, расспросить, раскрасить свою убогую реальность виртуальными красками Он думал о ней весь день; Алиса приснилась ему во сне. В этом сне он ответил на её мольбу о помощи, подхватил её на руки и побежал, пытаясь спасти, но спасения не былоих настигали, рвали её из его объятий, насиловали прямо в его руках Гору почему-то казалось страшно важным не отпустить её, не смотря ни на что, и он держал её из последних сил, гладил по голове, пока она стонала и кричала, твердил: «Не бойся! Не бойся, я не отпущу тебя! Я с тобой, не бойся!» И проснулся от того, что Эрот трясёт его за плечи: