Во время ужина Иосиф сказал:
Я нашёл для тебя провожатых. Это русы с севера, они плевали и на церковь, и на инквизицию, и на всех местных вельмож. У них своя вера и свои правила; они знают, что ты беглец и тебя ищут, но готовы взять тебя с собой до Блумсберри. Пойдём на рассвете; я сам тебя отведучтобы не беспокоиться ни за слугу, ни за тебя.
Спасибо. Сказал Гэбриэл. Иосиф взмахнул рукой:
Не благодари. Сам не знаю, что со мной случилось. Это прямо-таки заразно, прямо-таки заразно. Какое-то поветрие. Завтра я отведу тебя на подворье русских князей, и забуду тебя, как страшный сон. И Гэбриэл, покраснев, опустил глаза. Он догадывался, что его присутствие тяготит Иосифа, что он прячет его от своей семьи, и очень переживал по этому поводубыть обузой он не хотел, был слишком горд для этого. Покинув на рассвете, когда улицы ещё пустынны, дом, приютивший его, Гэбриэл тоже почувствовал облегчение. Он пытался отдать Иосифу деньги, которые дал ему Моисей, но тот не взял, хотя деньги предназначались ему.
Я говорил, что не дам тебе денег, и я не дам. Сказал еврей. Не хочу служить обогащению первого встречного тобой убогого или шарлатана. Но деньги Мойше не возьму. Тебе они ещё понадобятся, попомни мои слова, тебе они-таки очень понадобятся!
Шли они долго. Верхом было бы быстрее, но не по всем городским улицам, и не всем можно было ездить верхом. По самым богатым и чистым улицам они пришли к Русскому Дворуподворью, где останавливались приезжие с Русского Севера, кроме тех, кто имел собственный дом в Элиоте. Постучав в высокие и широкие, обитые медью, ворота, Иосиф и Гэбриэл вошли внутрь, и очутились на широком просторном дворе с навесом для лошадей. На высоком крыльце стоял молодой светловолосый мужчина, одетый так, что Гэбриэлу мгновенно захотелось так же: в кожаную длинную, с металлическим плетением, куртку, опоясанную по бёдрам роскошной перевязью с мечом-шаршуном и кинжалом, кожаные же штаны со шнуровкой, и в мягкие дорогие сапоги. Мужчине было не больше тридцати, у него была модная трёхдневная щетина, крупные, но красивые черты лица, и опасный, с огоньком, прищур умных, насмешливых и внимательных глаз. А рядом с ним стоял полукровка, немного выше него, моложе, примерно, ровесник Гэбриэла, одетый почти так же, только перевязь не такая роскошная, и широкий боевой топор вместо меча. У полукровки были серые, как песок, глаза и волосы, что выдавало уроженца Дуэ ЭланорКреолы или Шара. О внешности полукровок и их типажах Гэбриэл знал от Доктора, который всегда мог сказать, откуда тот или иной узник Садов Мечты, и кто из них дороже, а ктодешевле, кто в моде, а ктонет. Уроженцы Дуэ Эланор считались самыми спокойными и самыми живучими, но и самыми упрямыми, так же, как Дуэ Сааресамыми красивыми и самыми буйными, а Дуэ Элодиссамыми редкими и самыми дорогими. Полукровка подмигнул Гэбриэлу, и тому сразу же стало полегче.
Это тыГэбриэл? Спросил зеленоглазый. Беглый?
Да. Ответил Гэбриэл, чуть побледнев и вскинув голову.
Украл чего, убил кого?
Я не вор. Гэбриэл стиснул зубы.
Но убить пришлось. Заметил зеленоглазый.
При побеге. Признал Гэбриэл. И снова убью, но туда не вернусь.
Честный Это хорошо. Я Ставр, воевода, это мои люди. Мы наёмники. Нанимаемся в охрану купцам, и вообще, кто заплатит.
Я говорил тебе, что деньги тебе понадобятся. Тихо сказал Иосиф, почти ему на ухо. Это тебе урок, молодой человек. И протянул Ставру кошелёк. Здесь вся сумма. Доставьте его до Блумсберри.
Один из наёмников забрал у Иосифа деньги и кинул Ставру, тот ловко поймал кошель и спрятал в карман.
Верю. Ну, Гаврила Держись Саввы, он кивнул на полукровку, и поторопись, мы уже выезжаем.
Гэбриэл повернулся к Иосифу. Ему было стыдно: он было подумал о нём не очень приветливо Еврей отступил и поднял руки:
Не благодари! Поверь, юноша, это не стоит благодарности. Мне почти что стыдно за себя, э?.. Прощай, и надеюсь, мне не придётся пожалеть о содеянном сильнее, чем я жалею сейчас. Он ушёл, а Гэбриэл остался возле крыльца, чувствуя себя немного скованно: все были заняты делом, седлали и навьючивали коней. Полукровка, которого звали странным именем Савва, подошёл к нему, ведя в поводу высокого, широкогрудого солового мерина с мохнатыми щётками у копыт:
Вот тебе коняга, седлать умеешь?
Да! У Гэбриэла перехватило дух от радости. Он ласково погладил конскую морду, бережно подул в ноздри, потрепал по крутой шее. Конь фыркнул, разглядывая и изучая Гэбриэла. Тот прочистил ему глаза, оседлал и вскочил в седло, испытывая просто невероятное блаженство. На крыльцо вышли трое людей в рясах, но не таких, как у Гелиогабала или других католических священников; кресты на них тоже были другие. Савва тихо объяснил, что это священники из Валены, приезжали к королеве, просить разрешения строить свои церкви и монастыри, но опять ничего определённого не получили.
Сучка латинянская. Зло сплюнул он. Сама живёт уже с пятым мужем, моложе себя на тридцать лет без малого, а туда же: о благочестии талдычит! Но ничего. Отделимся от них, создадим собственное княжество, и построим себе всё, что захотим. Будет после себе волосёнки на пи»дёнке драть, да поздно будет.
Гэбриэл хмыкнул: выражение ему понравилось, и он его запомнил. У священников были свои люди, человек десять, и два десятка наёмников Ставра, русы и финны, многие не говорили ни слова по-нордски, переговариваясь между собой на собственном наречии. Наконец, ворота распахнулись настежь, и всадники парами тронулись в путь. Гэбриэл, как и приказал Ставр, держался возле Саввы, который объяснил ему, что Ставрмладший сын младшего брата Холмогорского князя, своего удела у него нет, вот он и нанимается охранять купцов, паломников, священников вот охранять подрядился.
И что, так тоже можно? Перед Гэбриэлом наконец-то что-то забрезжило, какая-то перспектива устроиться в жизни. Савва засмеялся:
Дикий ты, Гаврила! А то! Конечно, жизнь кочевая, и опасная, зато вольная и хлебная. Вот завалишь своего первого, и увидишь.
Что увижу?
Ну ты!.. Савва покрутил головой. Одно тебе скажу: будет стычка, выбирай себе противника побогаче. Всё, что с него снимешь, твоё, и конь еготвой. Золото и цацкив общий котёл, потом князь поделит. А сколько увидать нового сможешь! Мы с князем ходили с паломниками в Иерусалим, в Польше были, в Венгрии, в Царьграде Ох, и интересно! Вот, смотриОн начал показывать Гэбриэлу свои трофеи, крест из Иерусалима, кинжал дамасской стали, константинопольские ладанку и миниатюрную иконку Божьей Матери У Гэбриэла горели глаза и щёки. Ох, как он захотел тоже стать наёмником!.. С князем и Саввой отправиться в далёкие и манящие страны!
Покажи себя, и князь тебя возьмёт. Сказал Савва. Мы, полукровки, на севере в цене. Там-то нас чельфами или чельфяками никто не называет. Православные нас даже крестят.
И ты крещёный?
А то! Хмыкнул Савва.
Я не умею сражаться. С сожалением признался Гэбриэл.
Делов-то! На первом же привале начну тебя учить.
Мне в Гранствилле надо друга найти, и невесту.
Ну, смотри сам. А то догоняй нас потом. Только поторопись: междуреченцы до полукровок прям звери, одному там опасно, опаснее, чем здесь
Они ехали через предместья, то и дело минуя мосты, мостики и дамбы, под крики чаек и скрип ветряных мельниц, которых здесь было великое множество, считай, на каждом острове. Миновав предместья, они под начавшимся мелким дождиком въехали на Королевский Мостодну из главных достопримечательностей Нордланда, так же выстроенную для Карла Основателя эльфами. Королевский Мост был отдельным образованием, целым городоми не маленьким. Длиной он был более десяти километров, перекинувшись через всю дельту и соединяющий Элиот и Сандвикен, город на левом берегу Фьяллара. Каждый пролёт увенчивался башнями с перемычкой, и в этих башнях жили люди, находились палатки, магазинчики, даже мастерские. Мост был широкий, настолько, что по обочинам тоже строились домики и лавки, и тем не менее, оставалось достаточно пространства, чтобы и всадники, и повозки могли не только проехать, но и свободно разъехаться, повстречавшись друг с другом. В начале моста их остановили стражники; самый старший из священников заплатил пошлину и поручился за всех своих спутников.