Я ей готов служить покорно, не прибегая к лести вздорной, Хотя б любой на этом месте Не воздержался бы от лести». Ей казалось, что это так тонко, так изысканно! Ведь это и есть лесть, но какая!.. Или: «Грустна, покорна и горда, садится госпожа в седло, И так вздыхает тяжело», и ей казалось, что это она, это о ней! А страдания Ланцелота были ну в точности списаны с Гэбриэла, так жестоко обиженного ею: «Куда идёт, каким путём, Не помнил, словом, ни о чём, Опричь одной особы той, Из-за которой сам не свой» Где-то за глухой стеной, увитой хмелем, до поздней ночи звучали музыка, весёлые голоса и смех, и как же Алисе хотелось хоть одним глазком посмотреть на эту удивительную и счастливуютак ей казалось, жизнь! Книга кончилась так быстро, и на рассвете Алиса вновь сидела в окне и смотрела на пробуждающийся сад. Ей хотелось наружу, к цветам и деревьям. Когда ей принесли еду, она спросила, можно ли ей погулять в саду, и давешняя женщина сказала, что можно, только в сумерках. Алиса, набравшись храбрости, попросила ещё книгу, и вечером женщина принесла ей платье, простое, но милое, из белой ткани в оливковый цветочек, похожее на те скромные платьица, которые носила Алиса в Ашфилде, целую корзинку ниток для рукоделия, тёмную накидку и несколько книгцелое богатство! Но на этом всё приятное и окончилось, потому, что на вопросы Алисы о том, где она, где сейчас герцог, и когда её отпустят, та ответила:
Не знаю. Герцог ещё не решил, как с тобой поступить. Сам он уехал, и когда вернётся, неизвестно. Жди его и веди себя прилично.
В сумерках, как та и обещала, Алиса, надев накидку с капюшоном, гуляла с нею в саду. Это было началом целой череды днейможет быть, не меньше недели. Алиса не считала дни, она терпеливо ждалачто ей оставалось?.. Тревожилась за Иво, переживала за Нэша, который, наверное, ищет её, и может быть, столкнулся с герцогом и пострадал Но главноеона безумно переживала за Гэбриэла. Что, если он именно сейчас добрался до Блумсберри, а её там нет?! Нэш знает, конечно, как они с Иво его ждут, и знает, как Гэбриэл выглядит, но что будет с Гэбриэлом, когда он всё узнает?! И почему он так похож на герцога? И как сам герцог к этому относится?..
А ещё, не смотря на это, не смотря на все страхи и сомнения, Алисе здесь нравилось. Ей ужасно хотелось стать частью этого заманчивого мира, который она пока что знала лишь по книгам, которые проглатывала залпом и перечитывала любимые места по многу раз, по отзвукам: музыке, пению, голосам, и по красоте башен и сада, которые могла видеть из окна. Даже в этой комнатке, где она теперь жила, было очень чисто и красиво, и как же Алиса, оказывается, скучала по этой чистоте, опрятности, комфорту! По хорошей одежде, по чистым простыням По вкусной еде, поданной в красивой посудедаже более красивой, чем в Ашфилде. Женщина, которую звали Глэдис, казалась суровой, но вовсе не была злой, и часто отвечала на вопросы Алисы. Она рассказала ей, что замок, в котором Алиса сейчас находится, называется Хефлинуэлл, принадлежит он Хлорингам, древнейшей королевской семье на Острове, потомкам Бъёрга Чёрного, который первым приплыл сюда из Норвегии и основал здесь первое королевство людей. Что герцогсын его высочества, принца Элодисского, которому буквально недавно передал все бразды правления в герцогстве и все полномочия, что она самакормилица герцога и пользуется полным его доверием. В замке она живёт не постоянно, только когда нужна Гарету, а вообще-то ей с мужем принадлежат знаменитые сады Твидла, которые её муж когда-то разбил на земле, подаренной его высочеством кормилице своих детей.
Детей? Переспросила Алиса. У герцога есть братья и сёстры?..
ЕстьГлэдис на миг запнулась, почему-то отведя глаза. Её светлость Габриэлла, баронесса Ульвен, хозяйка дома, ведь его высочество вдовец, а герцогещё холост.
Габриэлла! Алисе почему-то стало очень не по себе. Она сестра герцога?
Кузина. Глэдис отложила нитки, которые помогала мотать Алисе. У тебя прекрасные кружева получаются, Алиса. Я принесу тебе золотые нитки и белый шёлк, попробуй сплести из них что-нибудь.
Что-то здесь было не так. Алиса, после ухода Глэдис, какое-то время ходила по комнате, пытаясь успокоиться. Габриэлла И Гэбриэл. Казалось бы: ну, и что?.. Но Алиса чувствовала, что это не просто так. Что это не простое сходство имён. А что, если Гэбриэл Но если такто её сон был правдой, и между ним и ею, сиротой, да ещё и так опозоренной, такой нищей и бесправной, действительно лежит огромная пропасть. Но это если Хлоринги готовы принять такого, как Гэбриэл А если они, такие богатые, такие роскошные, такие спесивые, решат, что он только опозорит их?.. И поспешат, найдя, спрятать его подальше, или и вовсеИ Алиса, заломив руки, металась по комнате, не зная, что делать. Что вообще она может сделать?!!
Барр вновь стояла перед проблемой: она не могла увидеть проклятого щенка дохлой эльфийской ведьмы! Он с самого начала был невидим для её магии, что бы она ни делала, какие бы сильнейшие средства не использовала. Проведя сложнейший ритуал, ради которого пришлось умертвить и расчленить двух девственниц и двух мальчиков, Барр получила только Элиот. Щенок был там, но как туда попал, где именно там находился, в каком состояниине известно. Тем не менее, ведьма помчалась в столицу, прихватив окровавленные тряпки, на которых была кровь щенка. Сделав привязку по крови, она получила довольно приличный образ человека, который каким-то образом был причастен к побегу Гора, и направилась на его поиски. Щенка она не может увидеть, зато может узнать, где он И с этой целью Барр добралась до нищего района и до нелепого домика, пристроенного к крепостной стене.
Гэбриэл провёл в доме Иосифа два дня. После купания в ледяной воде у него разболелись и рука, и нога; он старался не обращать на боль внимания, но хромота его усилилась, и, страшно его этим удивив, Иосиф обратил на это внимание и даже позвал врача, естественно, тоже еврея. Тот тоже знал Моисея, и, осматривая руку и бедро Гэбриэла, мог только восхищённо покачать головой:
Снимаю шляпу перед искусством Мойше! Излечить такие раны! И перед вашим терпением, молодой человек, готов снять шляпу тоже. Терпеть такие муки!
Я и хуже терпел. Сказал Гэбриэл.
Это таки видно. Задумчиво произнёс врач. Таки видно Что я могу сказать?.. Постарайтесь больше не нырять в холодные реки, поменьше ходите, лучше всего не ходите вообще какое-то время. А рука теперь так и будет болеть, на погоду, на холод, на тепло. Терпите.
Да я и не жалуюсь. Буркнул Гэбриэл. Мне не привыкать. Оделся, чувствуя на себе взгляды врача и Иосифа, которые с изумлением смотрели на его шрамы.
Я передумал отправлять тебя с «Жемчужиной». Сказал Иосиф позднее. Я кожей чую, что всё гораздо опаснее, чем я думал. Подожди ещё какое-то время, я найду тебе провожатых до Гранствилла. Жаль, что герцога Элодисского здесь сейчас нет; я полагаю, он единственный, кто сейчас рискнул бы взять тебя под свою защиту. Но есть и ещё люди, которые не побоятся бросить вызов инквизиции и церкви.
А при чём здесь церковь? Удивился Гэбриэл. Где эта самая церковь, и где я?..
Я не знаю. Искренне ответил Иосиф. И не хочу об этом ничего знать. Ты создал мне огромную проблему и представляешь из себя огромную опасность для меня и всего моего дома. Я не ропщу; но когда ты покинешь меня, я вздохну свободно.
Я могу уйти прямо сейчас! Дёрнулся Гэбриэл, побледнев от обиды.
Моя проблема имеет гордость и желает пойти погулять, э? Безмятежно спросил Иосиф. Так вот что я тебе скажу: я не для того рискую, чтобы ты сейчас всё испортил. Я уже взял на себя большой риск. Раз уж это случилось, то пусть будет не напрасно. Отдыхай, Гэбриэл. И пусть твой небесный покровитель ещё немножко побеспокоится о тебе; до сих пор у него это хорошо получалось. Не разочаруй его в последний момент!
Гэбриэл послушно отправился отдыхать. В доме Иосифа, он же банк, было, по мнению Гэбриэла, очень красиво. Пожалуй, даже красивее, чем в покоях Хэ в Садах Мечты. Там, наверное, было роскошнее, было больше дорогих вещей и драгоценных материалов и украшений, но здесьи это привлекало Гэбриэла гораздо больше, было уютно, здесь был настоящий дом, здесь жили. По доносившимся время от времени до Гэбриэла голосам и детскому смеху, у Иосифа и в самом деле была семья, и присутствие маленьких детей чувствовалось везде: брошенные игрушки, детские вещички, обгрызенные и недоеденные пряники. Как-то раз Гэбриэл слышал сдавленную возню за дверью и хихиканьекто-то пытался на него посмотреть. Иногда пахло молочной кашей, запах, почему-то знакомый Гэбриэлу и вызывавший в памяти какие-то настолько давние и глубинные воспоминания, что он скорее связывал их со сном, чем с явью. Крайне неустойчивые в последнее время, его предпочтения и мечты с башни, подобной башне Моисея, где он будет счастливо жить с Алисой, переметнулись к такому вот дому. Гэбриэл понимал, что сам такого дома никогда не построит и не купит; но в таком доме могла жить его мать. Почему бы ей не быть еврейкой?.. Он ведь черноволосый, а для полукровок это огромная редкость, обычно они шатены или рыжие, иногда блондины. Гэбриэл пока что не знал и знать не мог, что связь еврейки и эльфа была ещё невероятнее, чем его встреча с родной матерьютакая девушка просто не могла очутиться в одно из полнолуний на эльфийском берегу! Но помечтать было так приятно! И он сидел у окна, забранного в частую решётку так, что снаружи было невозможно что-либо рассмотреть, и смотрел на улицу, чистую, пустынную, с красивыми большими домами, увитыми девичьим виноградом и вьюнками, и мечтал. Опрятные служанки в белых чепцах мыли окна и мели мостовую, сбрызгивая её водой, драили дверные ручки. Пару раз Гэбриэл заметил давешнюю торговку, которая предлагала служанкам и прохожим свои товары и порой останавливалась, чтобы поговорить и посмеяться. Богато одетые господа с тросточками прогуливались по улице вальяжной походкой, выставляя напоказ свои украшения и обновки. Люди жили Но ему в этой жизни места не было.