Я всех боюсь. Признался Гарет. Из всего мира я безоговорочно верю только Богу, брату и отцу.
Ни спрашивать ничего про брата, ни упрекать, ни переубеждать Гарета кардинал не стал, и юношу это только порадовало. Вообще же после общения со Стотенбергом Гарет ещё какое-то время ощущал душевный подъём и рассуждал, не зря ли он промолчал про Сады Мечты?.. Можно было бы рассказать о них и не упоминая брата?.. Нет, успокоившись, решил Гарет, если брат КОГДА брат найдётся, это всё равно всплывёт, так или иначе. В сумерках, давно проводив Стотенберга и положив на видное место письмо Софии, но не решаясь вскрыть его, Гарет раздумывал о том, что узнал от Вепря, и на душе становилось только всё поганее и поганее. Многое стало понятным, например, то, что все дворяне юго-восточных пустошей наверняка посещают эти Сады и повязаны с Драйвером грехом и кровью. А он-то недоумевал, чем барон их держит! Но и это было не важно. И даже письмо Софии, которое и удивило, и заранее пристыдило его, отошло на задний план перед главным потрясением дня: Садами Мечты. В герцогстве его отца, в его собственном герцогстве, творится такое, что уму не постижимо, и в этом участвуют дворяне самых знаменитых старинных семей Острова! Да полное разоблачение этих чёртовых Садов Мечты способно полностью обрушить весь уклад жизни в Нордланде и посеять хаос! А там ещё ко всему прочему его брат! Потомок Бъёрга Чёрного и Карла Великого, Святого Аскольда и Карла Основателя, Ричарда Храброго и Генриха Великого! И он сейчас по сути заложник Драйвера. Стоит Гарету оступиться, напугать этого ублюдка, и всё, он уверенбрату конец. К Красной Скале и близко нельзя подходить!.. Стояла глухая ночь, на «Единороге» спали все, кроме ночной вахты. В Грачовнике тоже спалина весь город горело всего пять-шесть окон. Поднялся ветер, и фонарь на мачте над окном каюты Гарета покачивался, играя пятном света. Вепрь рассказал, что помимо хода из дома Барр есть ещё один ход, из укромной бухточки, не видной из города ни с какой точки, где наготове всегда есть лодка. Взять Вепря проводником, и Гарет даже Марчелло не хотел рассказывать всего, даже его не хотел делать свидетелем такого позора. Придётся идти одному. Пробираться туда через эльфийское побережье, скрываясь ото всех, даже от эльфов Как довериться Вепрю?! А никак! Тварь и подонок Но это единственное, что у него есть! И снова, и опять Гарет ходил и ходил по своей каюте, покусывая ноготь большого пальца. С тех пор, как Вепрь рассказал ему про Сады Мечты, Гарет не съел ни крошки, только выпил вина с кардиналом, но вино не подействовало на него никак, так силён был шок. Услышанное было настолько чудовищно, что Гарет, можно сказать, собирал себя по кускам заново. Его брат, его родной брат, Хлорингв притоне содомитов!!! Гарет не знал точно, что он чувствует по этому поводу. Точно он знал только одно: брат боролся, и всё, что он пережил, Гарет пережил с ним вместе. Теперь стало понятно многое из того, что с ним происходило несколько лет подряд, и это единственное, что как-то примиряло его с действительностьюесли с этой действительностью вообще можно было примириться! Думать о возможной встрече с братом стало страшно: как он будет говорить с ним, зная, что он Как смотреть друг другу в глаза, как как прикасаться?! И Гарет ходил и ходил, бился головой о стену, стонал, стискивая зубы до скрежета, до шума в ушах, проклинал всё, всё, всех! Себя, эльфийских своих дядек, братьев материон же пытался обратиться к ним за помощью, когда стало ясно, что отец всё-таки отправит его в Данию. И никогда не забудет и не простит того, как они ему отказали. В сущности, они даже не соизволили облечь отказ в какие-то слова, просто заперли его и отправили известие о его местонахождении отцу! А это было ровно десять лет назад, как раз тогда, когда Гарету тогда было так плохо, так жутко и тяжко, что он несколько раз пытался покончить с собой, и при нём днём и ночью находился двоюродный брат Глэдис, Джонкак Тиберий при отце Он потом погиб в Силезии, до конца исполнив свой долг, и первое, что Гарет сделал, вернувшись сюдаэто принёс землю с его могилы на могилу его родителей и заказал мемориальную доску в соборе Богослова.
Теперь Гарет понял, как всё происходило тогда, и каким образом Драйвер обманул отца. Он просто скрыли наверняка, ему помогла эта тварь, Барр, или ещё какой колдун, брата где-то в глуши, пока тот подрос, а потом привёз, но не к себе в замок, а в дом Барр, на который никто и не думал, потому, что она явно с Драйвером не пересекалась и практически не общалась! Но что теперь от того, что он это знает?! Легче?! Чем?!
И снова, и снова одно и то же: «А если бы это не он был, а я?.. Я с собой бы покончил И он пытался, я знаю, пытался, и не раз Я знаю, что он пережил, я пережил это с ним Не дай Бог, кто-нибудь узнает! Не дай Бог, узнает отец!.. Я убью Драйвера! Нет! Я его раздавлю, с дерьмом смешаю, опозорю, разорю, я я его посажу в самую узкую и поганую нору, чтобы он в ней разогнуться не мог и сидел в собственном дерьме, пока не сдохнет!!! Господи, почему он, почему мой брат, за что?! Это же я виноват во всём, я, я, я!!! Это я пролил на него тот кипяток злосчастный, придурок косорукий, идиот!!!»
И только одного даже не промелькнуло ни в голове, ни в сердце, даже в самые чёрные мгновения: а не оставить ли всё, как есть, не похоронить ли брата и связанный с ним позор в этих самых Садах Мечты? Гарет собирался бороться за брата до конца, и теперьс новой силой, с новым упорством. Брат стал теперь для него не абстрактной фигурой, он стал страдающим, живым и нуждающимся в его помощи и защите, как никто и никогда. Его следовало спасти от того, что куда хуже смерти и пыток спасти, и уничтожить всех свидетелей и виновников этого позора, и уничтожить так, чтобы уцелевшиеесли он кого-то пропустит, дрожали от страха, ссали в штанишки и боялись не то, что вякнуть лишнее, но даже подумать что-то не то! Переживая позор брата, Гарет страдал не о себе, а о нём. Он боялся, что брат будет чувствовать себя неловко, стыдиться себя, и не знал, как дать ему понять сразу же, с первых мгновений встречи, в которую почти не верил, которой безумно боялся и к которой стремился всю свою жизнь, что всё не важно, они братья, были, есть и останутся, что бы ни случилось с ними обоими?! «Мы поделим это поровну, на двоих. Мысленно обещал он брату. Тот, кто сделал это с тобой, сделал и со мной, и мы вместе смоем этот позор таким количеством крови, какое только понадобится. Надо будет, я перережу весь Юг и не дрогну! Клянусь, мы переборем это в себе и справимся, увидишь, справимся! Никто не заставит нас с тобой опустить голову и устыдиться себя! После того, сколько ты боролся, сколько ты вынесникто не вправе тебя в чём-то упрекнуть! Ты только дождись меня, я знаю, где ты, и я приду, даже если в ад придётся спускаться!».
Рассвело. В приоткрытую створку окошка потянуло свежестью, запели птицы, закричали чайки. Гарет, чувствуя, что всё равно не уснёт, крикнул Марчелло, потребовал принадлежности для письма и сел писать своим европейским друзьям. Его высокопреосвященство прав: не время деликатничать и чиниться, нужно хвататься за всё, что поможет удержаться на плаву. Кто-то, да ответит, кто-то чем-то, да поможет!
Наконец, Моисей получил весточку: прилетел голубь с запиской на лапке. Ганса отправили в Белозёровку, за письмом, видно, слишком объёмным для голубиной почты. Вернулся он к обеду следующего дня, привёз в самом деле объёмное и подробное послание на иврите, которого, кроме Моисея, всё равно никто бы не прочёл. Гэбриэл, пока Моисей читал, близко поднеся к глазам пергамент, сидел рядом и пожирал его глазами, пытаясь по выражению лица угадать, что там.
Что ж. Наконец отложив письмо, сказал Моисей. Вести есть, и вести хорошие. Девочка твоя не с горбуньей, а с юношей, полуэльфом с голубыми глазами
Иво! Воскликнул окрылённый Гэбриэл с нескрываемым облегчением.
В замке, видно, неправильные сведения, какая-то путаница с вашим побегом. Горбунья в тот же день уплыла в Саю на клойстергемском торговом судне; этого в замке не узнали. Мои соотечественники такой информацией не делятся абы с кем. Неизвестно, как твои друзья смогли миновать все деревни и заставы по дороге к Фьяллару, но совершенно достоверно, что они были в деревне Копьево, там чуть не попали в беду, но за них заступился какой-то наёмник, и дальше они пошли с ним. Их видели в Июсе и Тальцах, это по дороге в Блумсберри и Гранствилл, они так и путешествовали втроём Из Блумсберри пока никаких сведений, но нет никакой причины сомневаться, что они туда доберутся. Настоящая опасность была тут, вплоть до Грачовника, где кончается власть барона; но эту опасность они как-то ухитрились миновать. Возможно, им кто-то помог Но мы так рисковать не станем. Моисей понимал, что теперь Гэбриэл не задержится ни одной лишней минуты. Вы с Гансом пойдёте в бухту, где ты сядешь на корабль одного моего знакомого еврея, он будет в этой бухте через три дня, и доставит тебя в Элиот. Он из моего колена, колена Левина, и не выдаст тебя даже самому папе Римскому. В Элиоте ты вот с этим письмом пойдёшь в банк Райямой знакомый даст тебе провожатого, и Райя помогут тебе добраться до Гранствилла, туда постоянно ходят большие и малые суда, и с этим проблем не будет. В письме, Моисей дал Гэбриэлу конверт, говорится, что ты мой слуга, и я отправил тебя в банк Райя с важным поручением. Это ты покажешь, если тебя кто-то задержит; полукровок, которые служат почтенным хозяевам, не трогают и препятствий им не чинят. А это, он дал Гэбриэлу ещё один конверт, спрячь хорошенько где-нибудь под одеждой, это письмо Райя, отдашь ему, там мой привет и просьба помочь тебе добраться до Гранствилла. Гранствиллские евреи, возможно, даже смогут тебе помочь найти твоих друзей.