Места бы хватило, но его не задерживали: и лавочник, и Густав, зачарованный близостью Камиллы и появлением паладина, сдвинулись потеснее, уступая новым знакомым.
Скулу задели, заметила глазастая мэма Софур, как только Камилла опустилась рядом. Ох, ллейна Камилла ну уж ты и выбрала
Кого я выбралане твоя забота, няня, едва слышно отозвалась дочь Рыжего барона. Да и вашими совместными стараниями не много шансов у меня на успех.
Делаешьне бойся, боишьсяне делай, хмыкнула мэма Софур. Знаю, что не слишком меня уважаешь, шустрая ты вошь, но уж в одном я разбираюсь крепко: мужского взгляда не пропущу. Вот и этот, хоть и воин Храма, а смотрел на тебя внимательно. Хорошо так смотрел
Камилла только отмахнулась.
Паладин вернулся не один: к костру медленно, с трудом передвигая ноги, направлялся старенький духовник. Гостям успели и место подготовить, и горячего фруктового напитка разлить, а пэр Доминик всё ступал, шелестя ступнями и плотным балахоном, от повозки к общему костру. Камилла смотрела не на священника. Пэр Патрик вновь накинул чёрную рубашку под горло да перепоясался, разве что плаща не надел. И сопровождал невыносимо медленного, сухонького духовника с таким необыкновенным терпением и искренней заботой, что и у Камиллы на миг дрогнуло сердце. Паладин, воин Храма, наделённый особым даром, у которого, верно, другие стремления и заботы имелисьтерпел и не раздражался. А вот у неё совладать со злостью на собственную няньку не всегда получалось. Впрочем, этот старенький священник наверняка не хлестал столько вина, сколько мэма Софур.
Присаживайтесь, присаживайтесь, захлопотала последняя, без церемоний подхватывая духовника под второй локоть и помогая усесться на лучший пенёк, покрытый, стараниями лавочника, мягкой шкурой. Вот, испробуйте! Вам прогреться в самый раз
Пэр Доминик оказался сухоньким стариком с белой, словно облако, бородой, и выцветшими голубыми глазами. Совершив благословение, он с трудом опустился на пенёк и опёрся обеими руками на трость, отпустив наконец локоть паладина.
Которую ты исцелить не смог? едва слышно прошелестел духовник, не сводя светлых глаз с Камиллы.
Дочь Золтана Эйросского поёжилась, но взгляда не отвела.
Ну, тут понятно, как только Патрик указал на Камиллу, слабо и светло улыбнулся пэр Доминик. Взгляни на неё внимательно, Патрик Блаунт. Тут наука несложная. Огненная кровь Эйросских ллеев
Восхищённо ахнул Густав, хитро прищурился торговец, заворчала мэма Софур, покраснел пэр Нильс, тревожно поглядывая на спутниц, а пэр Доминик только ладонь протянул к напряжённой Камилле.
Подросла, всё ещё улыбаясь, прошелестел пэр Доминик. В последний раз я тебя на руках держал, доставая из воды освящённой Как сейчас помню: пустой храм, я, уставший после службы только подхожу к двери, как та распахивается. На порогевоин благородной крови, с огненной головой, а на рукахмладенец. Прелестная девчушка с глазами-изумрудами и улыбкой лукавой и очаровательной И ямочки на щеках
Пэр Доминик улыбнулся, потрепал подвинувшуюся к нему Камиллу по ещё влажным прядям.
Жив ли ещё твой опальный отец, дитя?
Камилла старательно не смотрела по сторонам, неопределенно поведя плечом.
Не знаю. Думается мне, был бы жив, уже бы объявился.
Патрик осторожно опустился рядом с духовником на корточки, внимательно вгляделся в лицо Камиллы.
Так вот почему я не сумел её исцелить, отец? тихо спросил он.
Почему? тут же вскинулась Камилла, потому что пэр Доминик лишь молча кивнул чуть трясущейся головой.
Ведь ты из рода Эйросских ллеев, откашлявшись, с трудом пояснил священник. В Мире осталось не так много благородных родов, в ком сохранились остатки древней магии. Это, безусловно, королевский родрод нашего величества Родрега Айронфисского, его кузена ллея Тадеуша Эйросского, и младшего кузена, ллея Салавата Рэдклиффского. Это три благородных рода, в которых сохранились крупицы давно уснувшей древней магии. И сила их, говорят, по-прежнему велика и неугасима. Вот только передается лишь по мужской линии, первенцам от древа
А по женской? нахмурилась Камилла. Новости не порадовали. С магией дочь Рыжего барона на Островах не сталкивалась, если не считать ярмарочные трюки колдовством, и то, что впереди, помимо зла знакомого, поджидало зло неизвестное
Женщины благородной крови сих величайших родов устойчивы к магии, коротко улыбнулся пэр Доминик. Даже к благословенной силе Храма, дарованной каждому, кто служит Отцу. Вот и ты, Патрик, полуобернулся к паладину духовник, не сумел. Будь её кровь разбавлена, тогда, вероятно Но это дитяпрямая наследница Эйросских ллеев, ведь у Тадеуша до сих пор нет других наследников и у благородного Золтана, очевидно, других детей не появилось
О, он был верным супругом, горячо поддержала мэма Софур, едва ли поняв с половину того, о чём толковал духовник. Нянька относилась к тому благословенному типу людей, кто, слушая до конца, забывал начало, а забыв начало, не понимали конца. А как любил покойную жену! На Рыжего барона заглядывалась каждая первая! Но хозяин хранил верность даже и после того, как красавица Района, упокой Отец её душу
Няня, не выдержала Камилла. Не думаю, что это кому-то интересно.
Отчего же, мягко улыбнулся паладин. Я полностью разделяю чувства вашего отца, ллейна Камилла. Верно, он следовал блаженной заповеди о том, что жить днём нужно так, чтобы ночью спать спокойно. И где бы он сейчас ни был, я верю, что душа его спокойна.
Спасибо, тихо поблагодарила Камилла.
Да вы кушайте, подсунула духовнику миску с тёплой похлёбкой мэма Софур. Эдак они вас разговорами уморят! На вас же больно смотретькожа да кости. Вот, и краюха хлеба, мягкая
Камилла покраснела, но Густав вовремя отвлёк внимание от обмершего от такого напора духовника.
Пэр Патрик, задыхаясь, позвал повар, я слышал, что паладины бессмертны. По правде, я впервые встречаю подобного вам! Утешьте моё любопытство это правда?..
В чём ценность жизни, если не понимаешь, что впереди ждёт смерть? пожал плечами паладин. Так ты едва ли задумаешься о последствиях собственных поступков. И без того не каждый даже десятый это делает.
То естьнет? разочарованно протянул Густав. И вы можете умереть, как и всякий человек?
Патрик тихо рассмеялся.
Я и есть «всякий человек».
Молодой повар недолго переваривал разрушенный образ идеального воина.
И часто приходиться вам сражаться?
Работы хватает.
И с чудищами с Дальних Островов встречались? разошёлся Густав, раскрасневшись от собственной смелости.
Приходилось.
Тогда вы точно бессмертны! ахнул повар. Из тамошних пещер живым никто не уходил!
Это преувеличение.
Я восхищаюсь вами, выдохнул Густав. Разумеется, такой человек, как вы Ах, да и что вам смерть? Только трусы боятся смерти!..
Так то геройской смерти, коротко улыбнулся паладин. А обыкновенной смерти боится каждый, даже герой.
Камилла улыбнулась, впервые по-настоящему вглядываясь в воина Храма. Глаза оказались не просто каримитепло-карими, лучистыми и очень внимательными. И улыбка совсем не вязалась с образом грозного и сурового воина. Светлая, быстрая и тёплая так и хотелось коснуться кончиками пальцев Не улыбки, а изогнутых губ, разумеется.
Тотчас вспомнились собственные смуглые, загрубевшие от путешествия и работы в лавке руки, и Камилла поспешно спрятала их в рукава платья.
благородна, образована, благочестива, настойчиво нашёптывала тем временем мэма Софур на ухо священнику. Тот, несмотря на почтенный возраст, на слух не жаловался, а громкий шёпот слышали все присутствующие, так что пэр Доминик невольно пытался отодвинуться от напирающей няньки. Получалось у сухонького духовника, ограниченного пеньком, плохо. При таком багаже в столице уж какой-нибудь жених да сыщется! И собой недурна, а, отец? Вы что скажете? Небось вы уж в этих делах разбираетесь
Камилла медленно прикрыла глаза, едва справляясь с раздражением. Усилиями мэмы Софур образ благородной и нежной девицы явно рушился на глазах у внимательно слушавшего паладина, и терять, вскорости, окажется нечего.