Стой! быстро сообразил дед. Слышь, девка? И впрямь назад поворачивать поздно: мы ж почти до столицы едем сбыть товар надобно Пять! решился старик. Пять медных с каждого серебра!
Да тут едва ли на три серебра и наскребём, стоит ли и возиться, поморщилась Камилла, придирчиво осматривая неприглядный товар.
Три серебрауже трижды постой там, под столицей, аж подпрыгнул от нетерпения рыбак. Сумеешь продать всёпо семь медных с монеты дам! Ну что молчишь? По рукам?
Восемь, вздохнула Камилла. Или кушайте сами.
Себ с тобой, пусть восемь, сдался рыбак. Продавай!
По рукам, кивнула Камилла, вновь выворачивая на основную тропу.
Местных отличала более нарядная одежда, чем у путешествующихкак-никак, рынок и всеобщее развлечениеа ещё сдержанность и неторопливость. Камилла постояла в тени приземистого деревца, обмахиваясь платочком, оценила толпу, выбрала самого богато одетого горожанина с самым брезгливым выражением на бородатом лице, понаблюдала ещё, оценила двух слуг позади и двинулась в сторону цели.
Ищете выгодный товар, доблестный пэр? учтиво обратилась к горожанину Камилла.
Грубо польстила: на пэра, человека умственного труда, обладатель внушительных размеров и крупных волосатых рук с мозолистыми пальцами похож не был. Да и мэмом, то бишь обученным мастером в тонком деле, вряд ли являлся. Зажиточные простолюдины зачастую имели больше и жили лучше, нежели пэры и мэмы вместе взятые, и Камилла без труда определила мишень именно в эту категорию. А с ними разговор обычно выходил сложнее всего: хитрых ловушек простые люди не замечали, долгих бесед не вели, и действовать приходилось всегда в лоб.
Вижу, человек вы деловой, продолжила щебет Камилла, оценив тяжёлые корзины, которые тащили за «пэром» работники. Ищете, что выгодно купить, чтобы потом выгодно продать?
Тебе что за интерес? нахмурился тот, с лёгким удивлением оглядывая Камиллу с ног до головы. Учтивые манеры, приличное платье и миловидное лицо не позволили ни прогнать грубым словом, ни отвернуться: глазу всё-таки приятно. Продаёшь что?
Пять бочек свежайшей сорпигальской рыбы, да ящик крабов с южного побережья, солнечно улыбнулась Камилла. Праздники на следующей неделе, доблестный пэр! Самый ходовой товар к доброму элю станет! Сказывают, у вас тут и пивной напиток дивный варят?
Дивно, что не отравились им ещё, буркнул горожанин, сплетая пальцы на животе. Варильщиков местных я бы на Ржавые Острова за эдакую халтуру отправил!
Рыжие Острова, с улыбкой поправила Камилла. Так отчего бы вам не взять в оборот прибыльное дело? Горожане спасибо скажут, а к вам заработок рекой потечёт!
Дык богач задумался, почесал бороду и пожал плечами, вроде есть, кому варить. У меня и своих лавок да хозяйств хватает
Бывает ли много денег, доблестный пэр? удивилась Камилла.
Тот задумался.
Начните с рыбы, подсказала дочь Золтана Эйросского. Вяленойещё седмицу простоит! А к ней на пробу пивной напиток сварите да попробуете, как торговля пойдёт. Золотая жила, доблестный пэр, особенно перед праздниками!
Веди, сломался горожанин. Посмотрю, что за свежатина
Дядя хочет четыре серебра, проворковала Камилла, приподняв юбки платья для ускорения: как бы не передумал.
Ах, шельма!.. даже с шага сбился перекупщик. Остановился. Рабочие с корзинами едва не влетели в обширную спину хозяина и обильно вспотели. Сколько?!
И я о том же, миролюбиво поддакнула Камилла. Говорю: дядя, за весь товар столько не заплатят, вот разве что если в розницу
Горожанин медленно возобновил шаг.
Но ведь охота и продаться поскорее, и в накладе не остаться, и хорошему человеку с прибыльным делом помочь, лучезарно улыбнулась Камилла. Вы согласны, пэр?..
Какой из меня пэр? поморщился горожанин. Ещё бы благородным ллеем обозвала!
Как угодно, согласилась Камилла. Вот, прошу!
Перекупщик остановился у повозки с душной рыбой и подозрительно принюхался. Камилла скорчила страшное лицо за его спиной, чтоб старый рыбак рта не раскрывал, и предусмотрительно отступила на шаг назад, когда бородач отпрянул от повозки.
А говориласвежайшая! гаркнул раздражённый перекупщик.
Так и есть, обиделась Камилла, из Сорпигала почти свежевыловленной выезжала! Если вы о запахе, так то водорослидядя их для соку добавляет, рыба после него нежная, мягкая!..
Тухлая.
Но не в копчёном виде, пошла на маленькую уступку Камилла. А уж сушёной пойдёт, как семечки в базарный день!
Четырёх не дам, отрезал честный делец.
Камилла позволила перекупщику рвануть прочь от повозки, и догнала только далеко за пределами слышимости хозяина душной рыбы. Рабочие опустили тяжёлые корзины на землю и недобро покосились на рыжую девицу, погонявшую их с ношей вдоль всего торгового ряда.
Три с половиной, сбавила девушка.
За такой товар даже трёх не дам! фыркнул торговец.
Что ж, ступайте с миром, махнула рукой Камилла. Поищу ваших пивоваровони-то от выгодной сделки не откажутся! У кого закускау того и выпивка, благородный ллей! Пособлю их прибыльному делу
Шельма, ругнулся перекупщик, как только Камилла шагнула прочь. Последнее слово: три с четвертью!..
Как только перекупщик с работниками погрузили товар на свою телегу и укатили прочь, торопясь просушить закупленный товар, Камилла чинно достала три серебра из кошеля и вручила старому рыбаку.
А теперь двадцать четыре медных, требовательно протянула ладонь дочь Рыжего барона. Как договаривались.
Договаривались на шесть с каждого серебра, хитро сощурился рыбак. Бери шестнадцать и уходи, пока караванщиков с охраной не кликнул!
Шестью тривосемнадцать монет, дядя, ледяным тоном проронила Камилла.
Бери, что даю, девка, предупредил старик, или племяннику своему велю пинка отвесить!
Камилла молча сгребла с подноса монеты, перевязала кошель и осмотрела опустевшую повозку. Рыбой от неё воняло теперь гораздо меньше, и уже за одно это стоило потрудиться.
Сколько ни обманывай, всё равно честным помрёшь, задумчиво проронила ученица мэма Фаиля. Свидимся ещё, старый хрыч.
Мэма Софур осталась довольна и ужином, и накупленными припасами: не придётся голодать в дороге. Хозяин каравана предупредил путешествующих, что вторая стоянка будет на закате следующего дня, так что мэма Софур вооружилась тыквенными семечками и наслаждалась вечерним костром. Торговля свернулась ещё до сумерек, так что теперь путешествующие и караванщики отдыхали перед ночным сном.
Пэр Нильс самоотверженно занимался лошадьми днём, так что теперь дремал в повозке, мужественно продержавшись до темноты. Конечно же, пожилой наставник долго и горестно вздыхал, узнав, что ллейне Камилле пришлось ради их пропитания «продать» дорогую вещь из отцовского наследия, но и предложить взамен ничего не мог: скудные сбережения доброго пэра ушли ещё во время морского путешествия. Зато как только пэр Нильс отправился на ночной покой, Камилла и Софур дружно выдохнули и даже ослабили шнуровки платьев: держать спину ровно и говорить складно, как к тому привык учтивый пэр, обеим давалось непросто.
Вкушать мясо несвойственно человеку, вдохновенно вещал Густав, молодой повар с Ближних Островов. В караване он путешествовал в одиночку и явно искал компании. Мы давно не древние люди, и нам есть, чем питаться, и помимо несчастных животных! Вдумайтесь, как проливается невинная кровь
Мэма Софур, которую угостил вином всё тот же ушлый рыбак, тоже подсевший к костру, благосклонно и туманно улыбалась молодому повару, обмахиваясь несвежим платком. Романтического интереса старика нянька с должным умением не замечала.
Вот вы! ткнул пальцем во вздрогнувшего рыбака Густав. В одной руке застигнутый врасплох старик держал кусок жареного мяса, в другойлокоть мэмы Софур. Понимаете ли вы, что поглощаете мёртвую плоть невинного ягнёнка?
Баранина это, насупился рыбак, отпуская локоть дамы сердца. А что мёртвая, так не живым же мне этого барана жрать?