- Честные контрабандисты, вы говорите? - сощурилась она. - Энрике, экономической частью занимался ты, так понимаю. Вот дальше и занимайся. Есть у меня некоторые замыслы, но... господа, возможно, вы все же воздадите должное таланту нашего кока?
Мужчины на пару извинились и предложили даме вина. Она выбрала белое, что больше подходило к рыбе под пряным соусом и запеченому в банановых листьях мелкому картофелю.
Убранство каюты за время стоянки полностью поменяли, и Чита любовалась простой, но изысканной обивкой мебели, начищенным до блеска полом, строгим расположением карт, оружия и навигационных приборов. Никаких ярких покрывал и тканевых обоев, как любил сеньор Сьетекабельо, и чистота, в отличие от предыдущего владельца каюты.
"Мое", - подумала она. Не так часто волновала ее радость обладания, потому как не испытывала она обычной женской страсти к нарядам и драгоценностям, или страсть ее была не столь велика, чтобы волновать. Музыка с танцами душу тревожили, да, а еще море...
- Корабль прямо по курсу! - донеслось из-за двери, прерывая благодушные раздумья.
Девушка выскользнула из-за стола, за спиной упал, загромыхав, стул Энрике. Вылетела на палубу, перехватывая из рук рыжего Йосефа подзорную трубу. Не знала тогда еще она, что вскоре крик этот станет обычным и вселяющим в душу задор и надежду.
* * *
Как получилось, что ее начала любить команда, Лючита так и не поняла. Было ли тут дело в исконных причинах ее командования, или же сказалась простота в отношениях, или инглесский корабль, взятый на абордаж, но суть оставалась прежней: ее любили. Обращались как к донье Альтанеро или даже "мой капитан", а за глаза часто называли ниньей, с улыбкой и без злобы.
Она училась всему и обретала опыт, бесценный в море, которое не терпит ошибок. Но к девушке оно благоволило, отвечая любовью на любовь. Так или иначе, но загорало лицо, крепла рука, а в голове прибавлялось знаний.
- Что вы тут такое делаете? - спросила Лючита, подходя к собравшимся на шкафуте матросам.
Васко, что решил уже бросать кости, вздрогнул, кубики покатились нервно по палубе, выдав результат, явно его не устроивший. Хистанец сплюнул, заслужив укоризненный взгляд.
- Давай переброшу, - предложила она. Матросы, те, что играли, загудели недовольно, остальные же уставились завороженно на капитана. - Сколько нужно?
- Хотя бы две четверки, - пробормотал Васко. - А лучше три.
Девушка присела на корточки, собирая кости в стакан, встряхнула раз и бросила будто бы небрежно.
- А может, четыре? - усмехнулась она.
Васко полыхнул глазами, и мелькнуло во взгляде что-то помимо радости и раздражения, что-то, ее касающееся и вроде как не дурное, но тревожащее. Она мотнула головой, волосы упали на лицо.
- Ладно, хватит бездельничать, за работу.
- А может... станцуешь?
Распахнулись широко глаза, не ожидала услышать такую просьбу - от него.
- Да, да! - поддержала криком команда.
- Вы издеваетесь, да? - спросила Лючита, увидев притащенную кем-то гитару.
- Нет, - с хитрой усмешкой отозвался Кортинас.
- Просим!
Взглянула на бочку, поставленную посреди палубы, на матросов, ухмыляющихся заговорщически, но по-доброму. Тряхнула головой.
- Ну, канальи! И не дает вам покоя тот вечер! - с помощью старпома и брата едва не взлетела наверх, сказала, - играй.
И Васко заиграл и запел, все более уверенно, а она стала танцевать.
Если б видел кто посторонний, наверняка очень удивился бы: капитан, выбивающий дроби, команда с обожанием, вовсе не немым, за этим наблюдающая.
Но в море мало свидетелей, лишь чайки, и те безмолвные.
- Братец, это ты их распускаешь, - говорила она позже, заливая жажду легким вином и откидываясь на спинку кресла.
Тот ухмылялся и невинно хлопал глазами.
- А что такого в том, что они тебя обожают?
- Обожают как-то... очень уж по-мужски, - смущенно проговорила Лючита.
- А как же еще? Ты для них нинья, оберег корабля, отважный капитан в юбке.
Девушка фыркнула.
- Все бы шутить тебе, братец!
- Не только, дорогая сестренка, не только. Они и вправду тебя любят, маленькую и гордую. А еще чрезвычайно удачливую. Скажи, ты, случаем, не приворожила тут всех? Йосеф вон ходит, будто дурной.
- Не скажу, ибо говорить нечего. И хватит тебе, проверь лучше курс.
Энрике ухмыльнулся еще шире и исчез за дверью. Девушка только вздохнула. Иногда Кортинас казался невыносимым со своими насмешками и чрезмерной заботой, но без него она не протянула бы тут и дня.
* * *
Инглесский сеньор, должно быть, клял себя последним дураком. Встреча в открытом море -- величайшая из случайностей, ибо нет здесь путей и дорог, одни лишь направления. Встреча в виду берега -- случайность чуть меньшая, ибо все стараются держаться ориентиров. Встреча у бухты столь удобной, защищенной от бурь естественными преградами, с лесом хвойным и ровным, мачтовым, с ясной полоской речки, у бухты, когда-то заселенной, а после оставленной, -- случайность, но не столь уж великая.
И вставая у сего берега на починку после непонятного шквала, неразумным было бы палить в ответ, завидев входящий в бухту корабль чужой, отдающий приветствие одиночным пушечным выстрелом.
Инглесский сеньор же, завидев хистанский флаг, отдал приказ сделать залп, чем немало разозлил капитана-противника, но вреда нанес лишь чуть-чуть. Залп же с бригантины снес фок чуть повыше марса и повредил грот-стеньгу, убив всякую надежду на бегство, и теперь инглесскому сеньору не оставалось иного, кроме как ожидать своей участи.
С вражеского судна просигналили, чтобы капитан и помощники прибыли на палубу, а остальные не замышляли дурного, ибо бесполезно. Бригантина, приведенная к ветру, застыла в бухте.
Гребцы взмахивали веслами дружно, но без излишней бодрости, и все же золотистый выше ватерлинии борт навис слишком быстро, пришлось карабкаться по штормтрапу, наверху встретили ухмылками и взведенными курками.
- Что вы творите?! - возмущенно воскликнул горе-капитан, - вы нарушаете все мыслимые правила!
Наговорить он успел не так уж и много, но гневно, прежде чем лица посуровели и вперед выступил невысокий пират. То, что это пираты, у инглеса не вызывало сомнений.
- Представьтесь для начала... сеньор, - в голосе зазвучала насмешка, - должны ведь мы знать, кому говорить спасибо за нашу удачу.
Команда поддержала радостным гоготом.
- Мэлори Свизин, капитан брига Хорас, подданства Инглатерры, - сквозь скрежет зубовный проговорил он.
В толпе раздался смешок, и шепот "хорас муэртас", но от одного взгляда этого хрупкого пирата волнения стихли.
- Лючита Фелис, капитан Ла Кантары, - ответил собеседник, представляясь прозвищем, данным командой.
Инглес с ужасом осознал, что перед ним женщина. Красивые губы и темные, как горький шоколад, глаза. Тонкие запястья и ухоженная -- в той мере, в какой это возможно в плавании - кожа, мужчины так за ней не следят. То, что принял за складки одежды, видимо, грудь.
- Теперь, когда мы знакомы, возможно, вы и ваши спутники доставите нам удовольствие отобедать в нашем обществе.
- Почту за честь, - с легким поклоном ответил мужчина, скрывая недоумение. - Что может быть лучше вкусного обеда, неплохого вина и приличной компании?
И вправду, что может быть лучше? Только не тогда, когда обед этот на пиратском судне, по сути, в плену, и компания, названная приличной - отъявленные головорезы.
Мэлори Свизин и штурман Хораса хмурили брови, давились едой и едва притронулись к своим бокалам. Но донья Фелис была мила и обаятельна, сеньор Кортинас остр на язык и по-доброму насмешлив, а мистер Голд прост в суждениях, и те, что считали себя пленными, расслабились и вступили в беседу. Однако та оказалась недолгой и приобрела неприятный оттенок, когда юная донья заговорила о делах.
- ...вы люди хорошие, и тем более грустно будет реквизировать часть вашего груза.
Мистер Свизин поперхнулся вином и ненадолго закашлялся.
- Но я думал, что обед этот, да и все ваше поведение будут... - он замялся, не решаясь продолжить.
- Гарантировать вашу безопасность? - подсказала девушка. Тот приподнял уголки губ, соглашаясь. - Вашу безопасность я могу гарантировать лишь в том случае, если вы не будете совершать глупостей. Таких, как совершили пару часов назад. Именно поэтому вы сейчас здесь, а наш человек отправится на ваш корабль для осмотра.