«Тебе еще не надоело нести этот глубокомысленный бред?» поинтересовалась у императора Каннон, при этом продолжая сиять и улыбаться.
«Конечно же я предоставлю и тебе такую честь, дорогая», ответил ей мысленно император.
Бодхи продолжила говорить так же, раскрутив горловую чакру и усилив голос потоками шакти. Ее девичий голос звонко раздавался среди шатров:
Шани Амавасьяэто прежде всего день милосердия. Мы, хранители Хемы, должны помнить об этом всегда и передавать данные традиции каждому поколению, как завещали боги. Милосердиеничто иное, как путь к просветлению, путь к божественному теплу, к божественной сути. Ваша жизнь, жители Меру, полна трудностей и страданий. Такова участь презренных, таков ваш путь. Но трудности закаляют дух, а страдания и лишения приведут вас к следующей жизни, полной радостей и благ.
«Можно подумать, твоя чушь лучше моего бреда», мысленно укорил Каннон Амар Самрат, на что Каннон заулыбалась еще шире.
Мы пришли к вам с дарами, мы пришли с милосердием, продолжила Каннон. Мы даруем вам милосердие, чтобы вы дарили его другим. Создатели нам завещали делиться благами, открывать души, становиться сильнее, чище и платить кармические долги сейчас. Примите же дары! Берите!
Толпа взорвалась оглушительными, радостными криками. Люди устремились к шатрам, давя друг друга и толкаясь.
Сколько в этот раз будет задавленных? безразлично взирая на беснующуюся толпу, спросил император.
Надеюсь, что меньше, чем в прошлый раз, грустно вздохнула Каннон. Я приказала поставить больше шатров, да и даров в этот раз привезла тоже больше.
Ты ведь понимаешь, что некоторые подходят по несколько раз и гребут столько, что не в силах потом унести?
Каннон сдержанно промолчала.
Жадность, усмехнулся император, всегда, каждый год я чувствую здесь только ее. И ни разу не видел того милосердия, о котором ты твердишь каждый год. Вот она, человеческая сущность! Животная жажда обладать большим, доминировать, топтать ближнего, рваться вперед. Такими нас создали. А милосердиеэто недостижимая утопия.
Сколько раз я это уже слышала, Амар вздохнула Каннон. Не все такие, смотри, вон там люди, они покорно ждут, когда остальные перестанут толпиться.
Да, только им ничего не достанется. Смотри туда, видишь того однорукого здоровяка?
Каннон кивнула, она его сразу увидела: косматого, рыжебородого, в теплом не по погоде тулупе.
Видишь, что он делает?
Однорукий, грубо расталкивая всех, прорывался через толпу, брал коробки с дарами, а затем шагал к небольшой группе женщин, стоявших и охранявших коробки, которых возле них собралось уже немало.
Я думаю, это наша вина, сказала Каннон.
В чем?
В том, что они каждый год до смерти давят друг друга. И вот в этом, она указала взглядом на однорукого. Мы неправильно организовываем раздачу даров. Нужно больше пространства и еще больше шатров. Нужно придумать систему, где в одни руки попадал бы один дар. И где площадки для детей? В прошлом году были площадки для детей!
Каннон принялась озираться, но так и не нашла площадок.
Рахас! она подозвала помощника. Немедленно организуйте игровые площадки для детей с играми и конкурсами. Дети не должны находиться в толпе!
Император усмехнулся и покачал головой.
Лучше бы помог! вспылила Каннон.
Император сдержанно, но при этом весьма наигранно кивнул и подозвал старшего Стража. В очень короткий срок имперские солдаты оцепили несколько площадок, а республиканские волонтеры принялись созывать детей и организовывать игры.
Каннон смотрела на собирающихся детей, довольная собой, и улыбалась.
Теперь ты успокоилась, и мы можем приступить, наконец, к делам?
Каннон будто не услышала этого вопроса, а продолжила говорить о своем:
Может, мы вообще зря организовываем благотворительную раздачу даров? грустно спросила она. Может, это неправильно?
Император фыркнул и рассмеялся:
Все правильно, дорогая. Мы делаем все правильно. За все нужно платить. Пока они не внемлют словам, которые мы повторяем из года в год, они будут пожинать плоды своей ненасытной жадности. Пятьдесят человек в прошлом году, в этом, думаю, будет больше. Идем лучше в мой шатер, у нас есть одно дело. Точнее, нас кое-кто ждет.
Ты о ней? Каннон кивнула Амару в сторону матери-настоятельницы Навиль, стоявшей возле сцены. Она не могла не обратить внимания на ее нетерпеливый взгляд и фонившую тревогу.
Я ее пригласил. Точнее, она напросилась сама, говорит, что у нее важная новость, и она ее расскажет только нам двоим. Идем же.
Каннон и Амар Самрат направились прочь со сцены к глухому шатру, стоявшему в стороне от толпы в окружении имперских солдат.
Почему мать-настоятельница не рассказала тебе свои новости? Твои подданные тебе не доверяют? не скрывая издевки, поинтересовалась Каннон.
Эти полоумные старухи из Накта Гулаад не доверяют никому, ответил император, пропуская Каннон в глубь шатра.
Они вошли внутрь, спрятавшись от шумной толпы и любопытных ушей. Император и Бодхи Гуру тут же сели за стол, уставленный фруктами и разнообразными закусками. Каннон снисходительно улыбнулась, продолжив потешаться:
А ведь когда-то в ордене были самые сильные и мудрые женщины Империи. И почему же ты не берешь все в свои руки?
Зачем мне это? Чтобы они начали плести интриги у меня за спиной? оскорбился Амар. Я и так потратил несколько веков, чтобы вытравить из Накта Гулаад слишком уж рвущихся к власти знатных женщин ракта. А сейчас все хорошо. Знати в ордене нет, а монахини ракта служат исключительно моим интересам, хоть настоятельницы и считают иначе. Главную свою функцию они исполняютфанатично хранят пророчества Ямины и шпионят для меня за кланами. Что еще нужно?
Каннон окинула неодобрительным взглядом императора.
Что у нее за новость? Возможно, они, так же, как и мы, нашли темных ракта?
Возможно, и так, сейчас позовем мать-настоятельницу и узнаем. Можешь мысленно позвать ее?
Нет, поморщилась Каннон, на ней амулет Авара.
А уже и не нужно, она сама идет, широко улыбнулся Амар, взмахом руки подзывая Навиль, уже ожидавшую за створками шатра.
Мать-настоятельница нерешительно вошла и, несмотря на приглашение, осталась стоять, нервно теребя свое черное глухое платье.
Говорите, Навиль, вежливым жестом пригласила ее за стол Каннон еще раз. Что за важная новость у вас?
Женщина сглотнула и нерешительно подошла к столу, но так и не села. Она волновалась и долго собиралась с мыслями, прежде чем наконец сказать:
Повелитель ракшасов Раван вырвался из нараки.
Повисла пауза. Каннон удивленно округлила глаза, император, напротив, сузил и подался вперед, вцепившись хищным взглядом в Навиль.
И где он? вкрадчиво спросил император.
Одна из его личин сейчас находится в Северном монастыре.
Император скептично усмехнулся и скосил взгляд на Каннон.
То есть сейчас в Северном монастыре находится одна из личин древнего и могущественного асура, правильно я понял?
Навиль торопливо закивала:
У нас нет сомнений, Великий. Все сходится с пророчеством Ямины о явлении повелителя ракшасов.
Напомни, пожалуйста, пророчество, усмехнулся Амар, снова взглянув на Каннон.
Бодхи Гуру же едва ли все происходящее веселило, она с недоумением глядела то на Навиль, то на императора.
Объясни свои ухмылки, Амар, потребовала Каннон. Что именно тебя веселит?
Подожди, пусть расскажет пророчество. Мы ведь с тобой их так хорошо не помним, как Накта Гулаад, не переставая потешаться, сказал Амар. Говори, Навиль.
Конечно, закивала монахиня, не чувствуя подвоха. Собравшись с мыслями и прикрыв глаза, она заговорила: Темный и ужасный асур вернется на Хему. Нет в нем ничего от человека. Повелитель ракшасов во плоти своей. Черный снаружи и внутри. Десять асуров из одного. Десять голов, много рук; он появится из вод морских, на каждой руке его будет целая армия ракшасов, которые заполнят города. Кровожадные людоеды, пожирающие живьем стариков, женщин и младенцев. Ракшасы повсюду! И выпустит его темный ракта. Судный день грядет.