И кто-то меня услышал.
А теперь все изменилось.
Стою в чужом доме, в чужом теле, с чужим малышом на руках, и плачу от счастья. Если есть в этом мире магия, то это она. Кем бы ни был сотворивший это волшебство, я ему благодарна
Вот так, мой маленький, заворковала над ребенком, как заправская мать, моя кровиночка
На душе становилось светлее с каждой минутой. С каждым глотком, который делал малыш.
Откуда-то из глубины памяти сами собой всплыли строки давно забытой колыбельной. То ли мама в детстве мне пела, то ли бабушка
А может, они сложились в моей голове прямо сейчас:
Ангелы небесные, поклонившись Богу,
Принесут покой и сон к нашему порогу.
За окном темным-темно, месяц серебрится,
А моя кровиночка с мамой спать ложится
Слова и мелодия лились из меня вместе со слезами, из самого сердца. Так я и стояла, качая малыша и тихонько напевая под нос. Пока не поняла, что на меня кто-то смотрит.
Чужой пристальный взгляд оборвал мою песню.
Я обернулась, все еще улыбаясь. И наткнулась на Габриэля.
Улыбка моментально потухла. На смену радости пришли настороженность и нервозность.
Мой супруг стоял в дверях, привалившись плечом к косяку, и смотрел на меня. Оценивающе и угрюмо.
Я растерялась. Инстинктивно прижала ребенка сильнее, точно хотела укрыть собой.
Заметив мой жест, Габриэль перевел взгляд на малыша. Потом вновь посмотрел мне в лицо.
Не знал, что вы поете, льера, произнес, иронично растягивая слова. Какого гхарра вы здесь забыли? Кто вас пустил?
Медленно оттолкнувшись от косяка, он направился ко мне привычной прихрамывающей походкой.
А я побледнела. Вся кровь от щек отлила.
Не зная, что делать, оглянулась в поисках отступления. Но за спиной была только стена.
Габриэль приближался, неспешно и неумолимо. Он был без трости и двигался с грациозностью танцора или змеи, несмотря на свою хромоту.
А я отступала, продолжая прижимать сына к груди. Пока муж не загнал меня в угол.
Габриэль остановился в двух шагах. Достаточно близко, чтобы я чувствовала запах сандала, идущий от его волос.
Достаточно близко, чтобы я видела золотое марево его глаз и острые бритвы зрачков.
В этот раз на нем были серые бриджи и тонкая батистовая рубашка, не зашнурованная на груди. Сквозь небрежно распахнутый ворот виднелась сильная шея, ямка между ключиц и верхние мышцы груди. Волосы, заплетенные в косу, слегка растрепались вокруг лица.
Итак, льера, я хочу знать, что здесь происходит, он в упор уставился на меня.
Я же не могла выдавить ни слова. Просто стояла и молча пялилась на него. В голове вертелась глупая мысль: господи, какой он красивый
Молчите? супруг выгнул бровь. Нечего сказать?
Затем качнулся ко мне, раздувая ноздри и втягивая мой запах. Я увидела, как его зрачки расширились, заполняя всю радужку. Лицо изменилось. Секундаи он отшатнулся от меня, как от чумной.
Проклятье! процедил, отступая.
А я вжалась спиной в стену, чувствуя себя маленькой и беззащитной. И в то же время готовая биться за свое место в этом мире и в этой комнате.
Ох, батюшки! раздался надрывный вздох.
С кресла на нас расширенными глазами смотрела кормилица.
Глава 5
Полчаса спустя я сидела в кабинете Габриэля, машинально баюкая малыша, и едва не клевала носом. Хронометр на каминной полке показывал два часа ночи, а мой супруг все не мог прийти в себя после увиденного.
Уж не знаю, что больше его поразило. То ли вид меня кормящей, то ли сын на моих руках, то ли странное оцепенение, которое накрыло весь наш этаж. Уже после я узнала, что даже любимые гончие Габа, облюбовавшие изножье его кроватии те впали в транс.
Он же спокойно читал, сидя в кресле перед камином, пока из-за стенки не раздалось мое пение.
Именно пение, а не крики ребенка, которые слышала я.
Я не знала, как объяснить случившееся. Поэтому на все вопросы флегматично пожимала плечами:
Это ваш замок, лаэрд. Почем мне знать, что тут творится? Ребенок плакал голодный. Я пришла его накормить. Это преступление?
Он не мог быть голодным! злился дарг, нервно барабаня пальцами по каминной доске. У него есть кормилица!
Это та, которая дрыхла без задних ног, когда я вошла? не сдержав сарказма, ухмыльнулась.
Габриэль смутился. Отвел пылающий гневом взгляд:
С этим я разберусь. Сейчас речь о вас, а не о ней. Вы он запнулся, подыскивая слова, вы ведете себя очень странно последнее время. Аврора, что вы задумали?
Последнюю фразу дарг произнес другим тоном. Усталым, измученным.
А я поняла, что совсем ничего не знаю о нем. Какой он, мой нежданный супруг? Чем живет? О чем волнуется, что его беспокоит? Почему не спал в эту ночь, а сидел в кабинете? О чем размышлял?
Он отвечает за целый клан, за земли, за людей. А еще этот Разлом, о котором рассказывала Гелла. Чудовища, с которыми нужно бороться
Это его мир и его ответственность. Мне же все это чуждо.
Нет, Авроре было чуждым. А у меня есть шанс все изменить.
Габриэль смотрел на меня, ожидая ответа.
Ничего, пробормотала тихо и, нагнувшись, прижалась губами к лобику малыша.
Ничего? Уверены?
Да.
Хмыкнув, он подошел ко мне.
Я невольно напряглась, не зная, чего ожидать, Но Габ только стоял надо мной и смотрел на нас с сыном. Его взгляд скользил по моей склоненной макушке, по шее, трогал завитки волос, прилипшие к коже, потом нижена ворот сорочки, сейчас надежно затянутый лентой, на грудь.
От этого взгляда мне стало жарко.
Я проследила за ним и поняла, что краснею. Спереди ткань стала мокрой от молока и под ней бесстыдно проступили соски. Мечтая провалиться сквозь землю, я закрыла глаза. И почувствовала прикосновение.
Габриэль коснулся моей руки. Очень легко, двумя пальцами откинул пышное кружево, прикрывающее запястье. А я замерла, понимая, что он сейчас скажет.
Вы сняли оберег. Зачем?
Его пальцы погладили мою кожу там, где недавно висел шнурок, и целый батальон мурашек радостно промаршировал вслед за ними.
Я закусила губу. Что происходит? Почему я так откровенно реагирую на него?
Приоткрыв один глаз, скосила взгляд вниз. Тонкие сильные пальцы Габриэля продолжали поглаживать мою кисть так, словно он о чем-то задумался и забылся.
Я он сам оторвался
Голос прозвучал неубедительно. Но он нарушил очарование момента.
Габриэль вздохнул и отступил. И вместо тепла, которое окутывало меня, пока он стоял рядом, я почувствовала холод.
Не сдержавшись, поежилась.
От Габриэля мой жест не укрылся. Никак не комментируя, он вернулся к камину. Взял кочергу, пошевелил затухающие угли, так что взметнулся сноп искр, потом запустил пальцы в волосы и взъерошил их нервным жестом. И только потом, глядя не на меня, а на сына, глухо проговорил:
Вы нарушили наш договор.
Я ждала, когда он об этом заговорит. И заранее приготовила фразу:
Так давайте заключим новый.
Новый? в его глазах мелькнуло замешательство. Но это длилось лишь долю мгновения.
Почему бы и нет?
И что вы хотите?
Теперь он смотрел с подозрением, точно ждал от меня подвоха.
А я не знала, как доказать, что не собираюсь разыгрывать никаких хитроумных комбинаций и не держу камня за пазухой.
Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, Габриэль мне не поверит. Видимо, обжегся уже не раз. Только время покажет, хватит ли мне сил пробить скорлупу, в которую он себя заточил.
Но уже сейчас можно сделать один крошечный шаг на пути к этой цели.
Подняв голову, я заставила себя открыто смотреть ему в глаза.
Позволь остаться здесь, рядом с сыном. Не отправляй меня в Черт, забыла название. Память тут же услужливо подкинула нужную информацию:В Эссеор.
Он поймал мой взгляд, прищурился, и я оказалась в плену его глаз. Невозможных, завораживающих и непроницаемых глаз, в которых плескалась бескрайняя золотая пустыня.
От этого взгляда у меня внутри что-то сжалось. Тело наполнилось вязким теплом, и оно разлилось по венам. А взгляд Габриэля неспешно заскользил вниз, пока не замер на моих губах.
Вы нарушили собственное правило, дорогая супруга, выдохнул дарг.
- Какое? прошептала в тон ему.