Сармалион ты поведешь одну скиллу на разведку, повторяю на разведку. В бой не вступать, если мой внук жив, голос королевы дрогнул, попытайтесь его спасти, но только если это не очень опасно. Вы должны вернуться живыми. Ты прав в том, что нам нельзя терять сильных воинов. Я попытаюсь войти в Зуллор и проследить, что там твориться. Ты Реналион иди к моему сыну и расскажи ему о горгоне, может непонятная любовь к этим тварям, заставит его покинуть свою башню.
Королева встала с трона, показывая, что разговор окончен, но Сармалион с тревогой остановил ее, дотронувшись к руке:
Входить в Зуллор опасно, твоих сил может не хватить, на то чтобы произошло слиянии.
Я знаю, но мы все рискуем и каждый должен делать то, что должен. Энедеренья с мягкой улыбкой посмотрела на своих советников и, создав портал в свои покои, удалилась, оставив после себя чарующий цветочный аромат. Эльфы еще немного постояли в задумчивости, а потом, не глядя друг на друга пошли по своим поручениям.
Энедеренья отпустила фрейлин, которые с терпеливой настойчивостью сновали вокруг нее, предлагая свои услуги и глубоко вздохнув, вышла на широкий балкон. Простирающийся внизу зеленый океан, захватывал дыхание красотой и величественностью. Но королева давно не обращала внимание на великолепный вид с балкона все её мысли витали вокруг спасения единственного внука.
Вы хотели меня видеть, матушка, услышала Энедеренья за спиной, эльфийка вздрогнула и мысленно обозвала Реналиона, который явно схитрил и нечего не объясняя, отправил к ней ее сына. Она обернулась и взглянула на Тираниэля. Высокий даже для эльфов, с широкими плечами он больше походил на темного эльфа, если бы не зеленые глаза и светлые волосы. На лбу красовалась корона Хранителя, а на груди поверх нежной шелковой рубахи лежала широкая цепь из странного камня с летящей на когтистых крыльях, точеной фигуркой девушки. Энедеренья передернулась, увидев этот медальон, что не укрылось от глаз ее сына.
Да сын мой я хотела сказать тебе, что страж Амраахас опять ожил и сейчас наверно убивает наших подданных.
Тираниэль равнодушно пожал плечами:
Какая разница, когда умрут наши подданные, они давно мертвы.
Там твой сын, глухо сказала королева.
У меня нет сына, опять спокойный выводящий из себя даже королеву, голос.
Не смей, Энедеренья хотела залепить пощечину, но сын её остановил, сжал тонкую руку и откинул от себя словно ядовитую змею. Эльфийка потерла запястье:
Вини меня, но не Мариуса. Я заставила тебя жениться второй раз, я виновата, что тебе пришлось повиноваться материнскому слову, королева бессильно шептала, роняя слезы отчаянья, но он твой сын и ему нужна твоя помощь.
Матушка у меня нет сына и не было второй жены, он жестко усмехнулся, а то, что вы создали, ваши проблемы.
Энедеренья с немым ужасом смотрела на своего сына, не узнавая его. Перед ней стояло, жестокое чудовище, а самое страшное она сама его создала. После смерти первой жены сын категорически отвергал все ее попытки снова женить его и тогда она прибегла к самому последнему средству, материнскому слову. Всего лишь один раз могла мать что-то приказать или попросить у своего ребенка и тот должен это пожелание выполнить чего бы это ему не стоило. Энедеренье казалось, что она поступает правильно и сын, познав радость второго брака, обзаведясь детьми, снова станет тем жизнерадостным и полным идей эльфом. Но после того как новая жена забеременела, Тираниэль уединился в своей башне сказав матери, что свою роль он выполнил. А молодая эльфийка родила сына и скончалась, потеряв всю энергию. Древо не помогло ей не напитало силой, не уняла сильной боли от родовых мук. Это было страшной утратой, ученые маги после кропотливого изучения магических потоков Зуллора пришли к выводу, что древо гибнет. Больше не рождались дети. Королева не могла идти на жертвы меняя взрослых эльфиек на еще не рожденных детей.
Тираниэль уже приготовился уходить, когда услышал тихий голос за спиной:
На Проклятой поляне появилась горгона. Эльф резко повернулся, буравя взглядом сломленную мать. Лаирри сказал, что ее захватили на Киприясе вместе с людьми, которых везли на жертвенный алтарь.
Вы приносили в жертву людей? Презрительно сказал Тираниэль.
А что, я должна была приносить в жертву эльфов? Люди плодятся словно крысы, для них смерть десятка не заметна, когда для нас Энедеренья замолчала, сын поднял руку, не желая ее слушать прервал:
Я пойду с Сарманиэлем, предупредите его. И создав портал, удалился, даже не взглянув в сторону матери. Слезы катились по щекам королевы. Она стряхнула светящиеся крупинки влаги с лица и, взяв себя в руки повернулась к Зуллору, закрыла глаза и на мгновение перестала думать обо всем, что происходить вокруг. Слияние далось ей тяжело, несколько раз ей казалось, что она просто угаснет, потеряв последние силы, но по истечении большого времени королева вернулась в свое тело, которое резко согнулось в страшной агонии. Немного отдышавшись, она открыла глаза, которые были лишены белка и переливались зеленым пламенем:
Не может быть, шептали побелевшие губы, а скрюченные пальцы цеплялись за длинную траву.
19 глава
Кап кап кап, от монотонного звука хотелось зарычать, тьфу нервы ни к черту. Опять пленница, только теперь вместе со мной в каменном мешке или колодце, все одно, сидят не только люди да гномы, а еще и эльфы. Интернационал блин. Хочется грязно ругаться и плеваться от злости на свою глупость. Конечно, можно сказать я не самая главная, и не отвечаю за всех, но по глазам других пленников вижу, считают виноватой меня. Вышла в лесок погулять, пропавших людей поискать. А то, что убить могут как- то в головушке, не укладывается. Как же я пуп земли, блин.
Нас повязали как слепых котят. Ни магия эльфов, ни мой зеленый голем, не смогли помешать эриухам нас захватить. Что само по себе удивительно, ведь каннибалы не брали пленных раньше не брали. Одно хорошо, здесь уже были пленники и олар Хорак пусть и сильно раненый, был жив. Сьер с горячностью ученого доказывал мне сейчас, что эриухам не свойственны те поступки, которые они совершают, но от этого легче не становиться. Мы сидим в каменной сырой темнице и конец у нас один. В огромный железный котел племени, который стоял посередине большого зала в каменных хоромах гномского князька. Еще один интересный исторический факт.
Скалистое гнездо, где мы сейчас находимся, было княжеством одного не слабого князька, Среброрукого Таба. Горы образуя не сомкнувшийся круг, имели внутри небольшое пространство, для земледелия из-за чего Скалистое гнездо считалось не преступным и могло выдерживать любую осаду, но княжество все равно пало. Говорят, что Таб сошел с ума и стал разрешать селиться в нижних штольнях шахт эриухам говоря, что они будут в скором времени хорошими шахтерами. Многим гномам это не нравилось. Князь был свергнут и его место занял племянник. Но его княжество продлилось один день. Из нижних штолен целыми полчищами полезли эриухи, они вырезали большую часть живших здесь гномов, а остальные разбрелись по близ лежащим государствам. При этих словах те несколько гномов, что разделяли с нами пленение, недовольно засопели. Все рассказанное, случилось почти сто лет назад, и что творилось все эти годы в Скалистом гнезде, никто не знал.
На нас напали неожиданно, голем взмахнул лапами лишь за секунду до атаки и с головой был обвешан гадкими тварями. Страж был силен, и очень много положил маленьких уродов, пока один из них, обвешанный костями, как погремушка стал плясать вокруг сражающегося Амраахаса и в какойто момент, кинул в стража, склянку. Все эриухи со стража попадали, а он сам превратился в каменное изваянье. Вот так-то. Страж нес смерть эльфам и был не опасен эриухам. Меня тоже очень грамотно нейтрализовали, кинули откуда-то сверху вонючую сеть и та, сверкнув странными плетениями, вырубила меня всесильную. С другими попутчиками и горе спасателями поступили точно также, подыскав для каждого действенный способ захвата. Тупые эриухи будто точно знали с кем и как надо поступать. И вот сидим мы в темнице, ха-ха. Тут застонал олар и тихо дернул меня за руку, отвлекая от невеселых думок.