Что ж вы такие одинаковые. Матвей отвернулся от чиновника. Юджин, у тебя никакого журнальчика нет? Я почитаю, пока господин офицер выполняет инструкцию. И заодно объясняет, что является обеспечением исполнения предписаний.
Юджин посмотрел укоризненно.
Народу в комнате поубавилось.
Матвей еще подождал, засунув большие пальцы в карманы джинсов и покачиваясь с носков на пятки. Жарко. Хорошо бы вечером искупаться. Речку они проезжалина песчаном берегу возились с лодкой пацаны, выше по течению виднелась заводь с мостками.
Офицер спросил подчеркнуто вежливо:
Господин л-рей, что-нибудь еще?
Бочку мороженого, пробормотал Матвей. Нет, спасибо, ничего.
Он взял ближайшего меченого за руку. Кожа холодная и влажная, как у лягушки. Всего-то погодник, слабенький, а трясется, точно завтра же ликвидация. Матвей брезгливо вытер пальцы о джинсы.
Следующий. Только считал печать, и покатился колючий шарик вдоль позвоночника. «Как же они меня достали!» с тоской подумал Матвей. Ну, конечно, скоро завершится инициация. Слюна во рту стала кисловатой, с металлическим привкусом крови.
Матвей, вдруг прошептал парень. Ты меня помнишь?
Старая уловка: спаси меня, я твой братсын племянницы троюродного дяди. Матвей скользнул небрежным взглядом по лицу и шагнул дальше.
Вейка!
Удивленный, Матвей остановился. Снова повернулся к про́клятому. Его сверстник, крепкий, широкоплечий. Жесткие волосы торчат ежиком. Приплюснутый нос. На переносице белый шрам со следами скобокзнакомый.
Бывший одноклассник. Приятель. Лучший вратарь в округе Фаддей Раймиров.
Откуда ты здесь?
Мы переехали недавно, зачастил Фаддей. Отца на завод позвали, он же мастер. А так все в поселке. Тетка твоя нормально, как тебя забрали, ей дом помогли отремонтировать, и вообще.
Было странно видеть его таким. Обычно Фаддей не суетился.
Потом поговорим, сказал Матвей и шагнул к следующему меченому.
Итак, погодник, оборотень, пара вампиров, слухач, ведьмак и зеркало. Хреново, но могло быть и хуже.
«Хочу на речку», снова подумал Матвей. Душно. Раскалился воздух от ярких ламп.
Когда уходил, запнулся на пороге: взгляд Фаддея сверлил спину.
Сдержать обещание получилось только к ночи.
Солнце наполовину провалилось за горизонт, но в управлении по-прежнему невозможно было дышать. Лопасти вентиляторов без толку гоняли горячие потоки. Здесь же, в тупике, воздух и вовсе казался густым, хоть жуй его. Охранник то и дело вытирал платком лысину.
Отоприте, приказал Матвей, останавливаясь перед дверью под шестым номером.
Подумал: лучше бы он поехал на реку, в самом деле. Зря в это ввязывается.
Щелкнул в замке ключ.
Можете идти, сказал Матвей раньше, чем охранник потянулся к ручке.
Но
Идите, я сказал! повысил голос.
Охранник уто́пал. Наверное, будет звонить с поста и жаловаться.
Матвей открыл дверь и остановился на пороге.
Привет.
Бывший одноклассник быстрым, гибким движением сел на кровати и моргнулсвет из коридора бил ему в лицо.
Раньше не получилось, объяснил Матвей. Меня задержали интересными разговорами.
Он прикрыл за собой дверь. Стало темно, но возникло ощущение, что его видят. Хлопнул ладонью по выключателю.
Фаддей уже стоял у окна и действительно смотрел пристально.
В комнате был только один стул, на него Матвей и уселся, развернув спинкой вперед и поставив кулаки на деревянную планку. Сказал утвердительно:
Ты знаешь, кто ты.
Фаддей кивнул.
А знаешь, чего хочет ваш муниципалитет?
Мести.
Матвей качнул головой.
Романтично, но неверно. Местьэто личное. А тут политика и деньги. Им нужна показательная расправа, демонстрация, что город зачистили от оборотней. Но поймали же не всех, так? Ты знаешь стаю, в одиночку инициация идет медленнее. Сдай их, и я помогу тебе.
Поможешь?
Сниму проклятие. Если боишься репрессий, то зря. Я не обязан ни перед кем отчитываться. Никто не узнает, что с тобой было.
Фаддей вспрыгнул на узкий подоконник и подобрал ногу. Матвей бы в такой позе навернулся, а этот ничего, сидит.
Мой учитель ни в чем не виноват, почему я должен сдавать его?
У вас семнадцать убитых.
Это сделали другие, те, кого уже поймали! А он никого не трогал! В лесах и без того хорошая охота. Лучше, чем в городе.
Оборотень себя не контролирует.
Неправда! Нужно просто уйти подальше, и все.
Ну да, если там не будет грибников или туристов.
Есть леса, в которые не заходят люди. Ты не понимаешь Там пахнет по-другому, там все другое. Другой мир, честный: твои зубы против его зубов. Если ты сильнее, победишь. Только так, а не у кого денег больше или дружки в полиции. Там свобода! Там нечего делать людям! Пусть не приходят!
Фаддей
Человеквенец творения? Слабое тело, плохая реакция, отвратительный нюх. Сидит какой-нибудь жирный в кабинете и смотрит на тебя, как на вошь. А чем он лучше? Моя стая сильнее, честнее. Вы нас убиваете, а нам нельзя защищаться?
Фаддей!
Тот осекся. Скорчился на подоконнике, подтянув и вторую ногу.
Интересные рассуждения. Матвей потер запястье сквозь кожаный напульсник. От привкуса крови во рту подташнивало. Я не понял, ты хочешь или нет, чтобы я снял проклятие?
Раймиров глянул из-под ресниц.
Я боюсь в резервацию. В клетку. Мне тут уже трудно, а там совсем сдохну.
И что ты предлагаешь? Конкретно.
Ты можешь только сделать вид? Ну, что снял, и меня отпустят!
Матвей усмехнулся. Его полтора часа прессовали члены муниципалитета, добиваясь, чтобы он выдал оборотней. Его уговаривала мать одного из погибших мальчишекиссохшая женщина в черном платке. Ему чуть не набил морду сержант, у которого задрали дочь.
Он готов был рискнутьвзять всех, хотя при мысли об этом уже сейчас тянуло блевать. Рискнуть ради Фаддея.
Какой же он дурак!
Матвей кулаками оттолкнулся от стула.
Вейка!
Дверь распахнулась, ударившись об стену.
Да пошел ты! обернулся из коридора Матвей. Знаешь что? Ты не поедешь в резервацию. Хрен тебе, а не плановая охота на зайчишек. Я сниму проклятие. Даже если потом на неделю раньше сдохну, все равно сниму. Поживи человеком, ты, блин, венец творения! Посмотрим, как у тебя это получится.
У Фаддея подергивалась верхняя губа.
Мстишь? За что?! Ты же сам не человек!
Матвей яростно вдавил кнопку, вызывая охранника.
I
Глава 1
Берег, поросший выгоревшей травой. Круто обрываетсябежишь, и камешки скользят из-под ног. Ветер набухает от влаги, хлещет по лицу, точно мокрая простыня. Раскалившаяся на солнце галька обжигает подошвы. Озеродо самого горизонта. Волны, гривастые от пены
Ник тряхнул головой. Это мучило, чесалось, как подживающая рана.
За окном таял снег. Под тополями лежали ноздреватые остатки сугробов, и на них наступала черная, исходящая паром земля. Прыгала ворона, выковыривая еще не пробудившихся божьих коровок. За ажурной решеткой ограды виднелась сияющая витрина аптеки. Солнце резало глаза, и Ник отвернулся.
Согласно лемме о внешнем угле треугольника, внешний угол треугольника больше любого его угла, с ним не смежного, скрипел Циркуль, царапая доску мелом. Острые локти, обтянутые мундиром, резко протыкали воздух. Из чего делаем вывод
Ник бездумно водил ручкой по последней странице тетради. Штрихи превратились в буквы, буквы сложились в слово: «Белхе». Ерунда какая-то.
Солнце добралось до гипсового герба и высветило муху, заблудившуюся между колосьями. Полусонная, она еле перебирала лапами.
Немой, слышь, Немой, прошипел за спиной Грошик. Дай физику скатать.
Отвали.
Ну, Немой, проверят же.
Отвали, я сказал! Нефиг было крысятничать.
Оглянулся Циркуль, посмотрел на класс из-за блестящих стекол очков.
Зареченский, у вас какие-то вопросы?
Нет.
Отвечать по форме!
Пришлось подняться.
У меня нет вопросов, господин преподаватель, отчеканил Ник, глядя Циркулю в лицо.
Садитесь.
Ник со стуком опустил крышку парты. Влажные ладони оставили след на лакированном дереве. Душно. Он раздраженно повел шееймундирное сукно натирало. «К черту!» подумал, расстегивая верхнюю пуговицу. Почему они должны париться в этой робе? «Детки» давно сменили зимнюю форму на облегченную.