А может, это сделали вы?
А, я теперь подозреваемая! И поэтому вы мне больше не наливаете! И мне приходится с пустой рюмкой сидеть? Вы, что же, сыщик, не знаете, что подливать спиртное дамамэто привилегия и пре-ро-га-тива мужчин?
Я послушно нацедил ей еще армянского.
Она пригубила.
Так все-таки? настаивал я. Вы спешили вчера вечером к себе домой, чтобы посетить Гарбузова. И?..
К большому сожалению, он не мог меня принять. Он меня, грубо говоря, послал. Потому что к нему приехал его какой-то важный и любимый друг. Мужского, как он сказал, полаи я ему поверила. Вообще-то Гарбузов не из тех, кто врет Но кто он такой, этот друг, я не знаю, при этом актрисуля сделала округлый жест в потолок, будто бы весь наш разговор кем-то записывается и поэтому ей приходится выбирать слова и выражения. Да, не ведаю ни имени дружка Гарбузова, ни звания его. А сама меж тем оторвала нижний край афиши, достала из ящика кухонного стола химический карандаш и написала на обороте: «Лев Станюкович, доктор биологических наук, приехал из Удельного». Протянула обрывочек этот мне.
Значит, вы не знаете, с кем Гарбузов собирался встретиться? вопросил я, потрясая бумажечкой.
Ведать не ведаю, отвечала она, мелко кивая: мол, он этот, записанный ею гражданин. Я хоть и считал, что конспирация излишняякому, интересно, придет в голову писать какую-то актрисульку, да не из самого заметного театра? но игру девушки принял.
Значит, именно с этим неизвестным Гарбузов вчера ночью встречался? И выпивал с ним?
Именно.
Я знал, что такое Удельное, о котором упомянула Мария: абсолютно закрытый и секретный город в дальнем Подмосковье, на границе с Владимирской областью, где проводились и проводятся основные научные, исследовательские и экспериментальные работы по обеспечению бессмертия.
Может, вы случайно знаете, где этот неизвестный остановился? Где сейчас проживает? Дома у себя в Москве или в гостинице?
Не имею ни малейшего понятия.
Значит, вы утверждаете, что именно с этим неизвестным академик Гарбузов провел вчерашний вечер? И, возможно, тот его убил?
Или после их разговора Гарбузов убил себя сам.
Спасибо. Вы очень помогли следствию.
Я встал.
Подождите. В театр сходить хотите?
Не знаю. Нет, наверное. Дел много.
Когда с делами покончите, тогда и пойдете. Контрамарка всегда будет вас ждать. Только позвоните, хотя бы за день. Телефон у меня простой, как специально, чтобы поклонники лучше запоминали и чаще звонили. Впрочем, от них и без того отбоя нет. А выбрать некого Итак, мой номер: двести сорок трисорок тритридцать четыре. Сразу запомните и навсегда. Меня вообще никто по жизни не забывает, сыщик.
Ладно, я буду иметь в виду ваше милое приглашение.
«А почему нет, подумал я. Когда, конечно, это дело кончится. Жены у меня давно нет, да и девушки постояннойтоже. Можно пощекотать свои нервы связью с пьющей актриской».
Я вернулся в квартиру с трупом. И его, и место происшествия уже описали и укладывали убиенного на носилки.
Я спросил у эксперта:
Какие выводы? Убийство? Или он сам?
Выстрел произведен с очень близкого расстояния. Пороховые газы оставили отметины вокруг входного отверстия.
Значит, самоубийство?
Лобнехарактерное место для самострела. Неудобноесамому себе в него палить. Обычно суицидники в сердце стреляют или в рот. Так что, может, и кто-то другой бабахнулс очень близкого расстояния.
Какой твой выбор? Какова вероятность того или другого события?
По расположению входного отверстияпроцентов шестьдесят-семьдесят за самоубийство.
Понял тебя. А сейчас мне нужен телефон.
Пользуйся.
Майор-участковый проводил меня в спальню Гарбузова, где на тумбочке у кровати, совсем как у меня, стоял аппарат. Правда, спальня у академика оказалась не в пример больше моей: и в ширину, и в высоту, и в длину. Вот только наслаждаться ею он больше не сможет.
Первым делом я позвонил в ЦАБЦентральное адресное бюро, назвал свой парольу нас, у первого отдела МУРа, он был запоминающийся и со значением: «Серый волк». Спросил адрес по прописке гражданина Станюковича Льва. Через минуту мне ответили: таковой не значится. Я с подобным уже сталкивался, и это, возможно, означало, что уровень секретности товарища Станюковича таков, что даже мне, с моим допуском, не дозволено знать, где он прописан.
Хорошо. Но вряд ли, если он приходил вчера поздним вечером к Гарбузову, затем в ночь отправился за двести километров к себе в Удельную. Наверное, остановился где-то здесь, в Москве.
Я позвонил в одноименную гостиницу, то есть «Москву», на проспекте Маркса. Представился. Станюковича поискали в спискахно нет, не нашли. Тогда я перебросился на «Россию». Ио радость: да, сказали мне, такой товарищ зарегистрирован. Номер шестьсот одиннадцать, телефон такой-то.
Исходя из показаний актрисульки Крониной, к гражданину Станюковичу можно уже было ехать с нарядом и арестовывать. Но доктор биологических наукэто вам совсем не вор в законе. Вряд ли далеко убежит. Ничего страшного не случится, если я с ним предварительно побеседую. Кое-что проясню.
Я попросил портье соединить меня с комнатой, где проживал товарищ Станюкович. Тот оказался в номере и мне ответил. Я представился. Ученый переспросил, почему вдруг такой интерес у уголовного розыска к его персоне. Я ответил вопросом:
Вы вчера встречались с академиком Гарбузовым?
Было дело. С ним что-то случилось? Что конкретно?
Я могу рассказать вам только при встрече.
Вот как? Можете тогда сами приехать ко мне в гостиницу? Я, к сожалению, ограничен во времени. Прямо сейчас у меня небольшая встреча здесь, в отеле, а потом я готов увидеться с вами. Час дня вас устроит?
Где?
Давайте под открытым небом. Погода хорошая, прогуляемся. А сойдемся, например, у входа в кинотеатр «Зарядье».
Идет. В час дня у «Зарядья».
Ничто в разговоре Станюковича не выказывало, что он как-то замешан в убийстве: ни волнения, ни страха. Выглядело, будто добропорядочный советский гражданин хочет оказать максимальное содействие органам.
Пока я разговаривал по телефону из спальни, прибыла труповозка, и теперь двое санитаров выносили из квартиры на носилках покрытое простыней тело.
Я попрощался с сотрудниками и сбежал вниз по лестнице.
До встречи у кино «Зарядье», которое, как известно, находится рядом с гостиницей «Россия», практически сопряжено с ним, оставалось еще полтора часа. Я сел за руль своей ласточки и не спеша вырулил на Кутузовский проспект. Развернулся у Москвы-реки и гостиницы «Украина», потом промчался по Калининскому, затем по проспекту Маркса мимо Манежа и Кремляи менее чем через полчаса оказался на Солянке. Завтракал я, когда еще не было шести, поэтому заглянул в любимую рюмочную и заказал там бутерброды: с яйцом, килькой и корейкой. Водки брать, естественно, не стал. В рюмочной было шумно, многие курили, и классовый состав посетителей выглядел разношерстным: и закончившие смену таксисты, и сантехники в спецовках, и журналисты из близлежащей «Советской торговли», и даже, похоже, инструктора из рядом расположенного ЦК партии или тому подобные ответственные работники.
Ни с кем не вступая в контакт, я сжевал свои бутерброды, запил березовым соком и перебазировался вместе со своей ласточкой поближе ко входу в «Россию». Тормознул на пандусе, ведущем к въезду, вообще-то останавливаться там запрещалось, об этом и знак извещал, и после колебаний ко мне даже подошел дежурный милиционерик. Ему я предъявил свои корочки и сказал, что запарковался ради оперативной необходимости, тот с уважением отошел. На самом деле мне хотелось заранее посмотреть на Станюковичапочему-то не оставляла мысль, что я его узнаю. А пока, чтобы скоротать время, я достал из багажника дипломат и стал просматривать газетки. В «Советском спорте» был отчет об отборочном матче сборной СССР с Ирландией, и меня порадовало то, что вывод корреспондентов совпадал с моим (а я смотрел телетрансляцию, что вело центральное телевидение со стадиона имени Ленина в Киеве): победили наши уверенно и заслуженно. Скорее всего, на чемпионат Европы семьдесят шестого года они отберутся. А с чемпионом страны вопрос, несмотря на май и на то, что до конца сезона еще полгода, уже решен. Если чуда не произойдет, им станет, конечно, киевское «Динамо» во главе с Блохиным. Еще бы, если в сборной страныодни киевляне. И эта команда только что европейский Кубок кубков выиграла.