Прошу прощения, а вы?
Я Феликс Анатольевич. Бернардэто фамилия, а то вечно все путают, мужчина заулыбался уже в третий раз за этот короткий разговор и начал неприятно бегать глазами от рук Василия Геннадьевича к лицу и обратно.
Гусь шагнул в кабинет и ахнул: широкое окно сегодня было распахнуто, а старые жалюзи убрали. Вид, открывавшийся отсюда на Москву, когда-то точно был прекрасен. Сейчас же смотреть сверху на подобие постапокалиптического городского пейзажа было не по себе. К тому же, за время ожидания приема откуда-то набежали тучки. Легкость, с которой Василий Геннадьевич вошел в комнату, вмиг улетучилась, и ему снова поскорее захотелось выйти.
«А выход отсюда только один», отчего-то подумал гость. Но вслух произнес:
Очень приятно.
Да вы присаживайтесь, не стойте. Это все мои мещанские повадки. Знайте, ведь я не среди элиты вырос, как вы, всех церемоний не знаю. Вы уж извиняйте меня заранее!
Последнюю фразу Феликс Анатольевич проговорил нарочито неграмотно и даже театрально, и сел не напротив, а с боку от Василия Геннадьевича.
Знайте, у нас с вами много общего: я изучил ваши работы, после небольшой паузы продолжил Феликс, жестикурия. Впечатляет, впечатляет Одни экзоскелеты с возвращением на базу чего стоят. Я смотрел все эти видео: солдаты спускаются безо всяких парашютов с этого гигантского колеса, как оно называлось? «Орбита»? Вот это махина, колесо обозрения во время настоящего боя, напичканное нашими Они делают работу, а потом оно их забирает, и ведь это все с помощью одних только магнитов! С ума сойти, как вы смогли рассчитать, когда и каким образом колесо увеличивает и уменьшает их мощность. Да не удивляйтесь вы так, я же говорю, внимательно прочел ваши самые известные труды.
Василий Геннадьевич видел «Орбиту» в действии и не раз, но только на ученияхбольших, на несколько стран. Ему за то изобретение медаль вручал сам Главнокомандующий. Несколько приятных кадров прежней жизни встали перед глазами бывшего инженера.
А солдатские шлемы? Гениальная идея: тренировать солдат в виртуальной реальности. Это же отличная психологическая подготовка. Знайте, ведь в какой-то момент человек забывает, что он на войне реальной, не в тренажерке, и не боится, идет в бой. Не знает усталости, не сдается, бросает, стреляет, бросает
Теперь память Василия Геннадьевича достала из запасов четкую, выверенную с местностью графику, блестяще выполненная работа! Но потом вдруг появилось лицо тестя в военной каске, и инженер поморщился.
А вы над чем сейчас работаете, если это, конечно, не секрет?
Василий Геннадьевич снова не понял, подтрунивает над ним собеседник или нет.
Да в последнее время как-то не до этого было.
О, да, мои коллеги, знайте, они кого угодно лишат вдохновения! Феликс снова издал оборванный смешок. Но только не вас. Ваши труды, вы снова нужны Родине.
Мои труды? от удивления Василий Геннадьевич захотел привстать.
Труды, идеи, разработки, затараторил Феликс, поднимаясь вслед за гостем, но передумал, увидев, что тот снова сел на стул.
Феликс Анатольевич, мне не до ваших игр, я это все неумею!
Василий Геннадьевич произнес последнюю фразу как можно более просто, по-детски, хлопнув себя обеими руками по коленям. Он подумал, что Бернард тут же кинет своим смешком в ответ, но тот наоборот перестал улыбаться.
А мы с вами не играем.
Феликс Анатольевич медленно поднялся с самым серьезным видом и встал к гостю спиной, смотря в распахнутое окно. На фоне руин, чернеющих пустых строений и густого темно-серого неба его силуэт выглядел по-супергеройски торжественно. А серьезный тон, дотоле разговору не свойственный, добавили словам чиновника опасные нотки. У Василия Геннадьевича внутри опять все сжалось. Теперь он абсолютно ничего не понимал: молчать или говорить, отвечать или спрашивать.
Мой географический кретинизм мешает мне понять: ваша лаборатория находилась ведь вон там? Феликс ткнул пальцем в сторону северо-запада.
При этих словах он повернулся, и Василий Геннадьевич снова посмотрел в глаза собеседника, и в этот раз уже не мог с уверенностью утверждать, что в них не было никакой жестокости.
Дверь в кабинет приотворилась.
К вам из отдела кадров.
Чиновник не двинулся с места, но повернул голову на бодренький голосок уже знакомой секретарши и кивнул. Василий Геннадьевич впервые мысленно поблагодарил эту девицу.
Феликс Анатольевич, я не помешал? тихо и уважительно произнес входящий.
Мы только вас и ждали, в голос Феликса вернулось радушие, а на лицоулыбка.
Василий Геннадьевич обомлел, увидев бывшего сотрудника своего отдела кадров. Спичкин! Жив-здоров, да еще и работает на них! Василий Геннадьевич отчего-то был уверен, что все, кого он когда-то знал по службе, сейчас либо заграницей, либо плохо себя чувствуют, но никак не ожидал встретить кого-то в новой роли начальника кадрового департамента. Инженер невольно привстал, потом спохватился, что может выдать бывшего коллегу, и стал искать в глазах Спичкина ответ, как же ему стоит себя повести. Но Спичкин быстро разрешил ситуацию:
Василий Геннадьевич, сколько зим, сколько лет!
«Две зимы», подумал про себя Василий Геннадьевич, но вслух произнес:
И ты здесь, ну, я рад тебя видеть.
А то, где же быть? Кто, если не мы, построит новую Россию!
Они обнялись, как старые приятели.
Феликс Анатольевич, извиняюще протянул Спичкин, передавая папку в руки своего нового начальства. Вот, принес на подпись. Когда же Василий Геннадьевич к нам выходит?
Это надо у Василия Геннадьевича спросить, Феликс постучал по папке пальцами левой руки. Что, Василий Геннадьевич, когда же вы к нам выходите?
Простите, я не совсем понимаю.
Спичкин и Феликс Анатольевич посмотрели на Василия Геннадьевича так удивленно, что тот стал размышлять, не договорился ли он уже о чем-то с Феликсом, да так, что не заметил.
Его бывший коллега положил папочку с документами на край стола, у которого сидел ошарашенный Василий Геннадьевич. Инженеру показалось, что ему только что подмигнули.
Ну я вас оставлю, при этих словах Спичкин как ни в чем не бывало вышел.
Василий Геннадьевич дрожащими руками начал перелитывать документы, пытаясь вчитаться в содержание, но не мог уловить ни слова. Тогда он вспомнил, что надо найти в этой кипе лист с названием «Трудовая инструкция», но такой страницы не было.
Феликс некоторое время еще смотрел на дверь вслед Спичкину, будто погрузившись в свои мысли, и внезапно сказал:
Не ищите, я вам так расскажу. Ваша задача: доработать то, что начали. Вы же меня понимаете, я думаю, прекрасно понимаете. Людям нужна новая реальность, как солдатам нужен был драйв. Людям нужна жизнь, ухоженные улицы и целые дома, а нам нужно время. Теперь ваше изобретение послужит на благо мира, а не войны.
Ученым можешь ты не быть, но гражданином быть обязан, вздохнул Василий Геннадьевич.
Простите?
Но позвольте, Феликс Анатольевич, какой толк сейчас от этого изобретения? Да вы Да кого вы заставите снова носить на голове эту посудину? Люди больше не захотят уходить из реальности.
Из такойзахотят. Или вы скажете, что им нравится изо дня в день смотреть на все это? Феликс указал на вид за окном.
Но это ведь не на веки вечные, и не после такого восстанавливалась страна. Вспомните историю в конце концов: пожар двенадцатого года, наступление немецких войск
На новый город уйдут годы, десятилетия. А люди хотят жить в нем здесь и сейчас. Русский человек вообще не умеет ждать. Точнее он умеет терпеть, это он отлично умеет. Но если дело не касается «здесь и сейчас». Если прямо здесь и прямо сейчас его не убивают, он терпит, пока это «здесь и сейчас» и не наступит. И всегда кажется, что наступит оно нескоро. Но если «здесь и сейчас» уже наступило, то он скорее выбросится из окна, чем потерпит еще хоть чуть-чуть.
Только сейчас Василий Геннадьевич заметил, что деревенский выговор и нелепые смешки Бернарда куда-то исчезли.
Василий Геннадьевич, продолжил Феликс уже спокойнее. Мы же не изверги какие, людям нужна надежда. Без надежды им не продержаться.
«Уснешь, опять начнешь сначала, и повторится все, как в старь».
Норовят отпасть то Юг, то Урал, вы же новости читаете? А нам надо сплотиться. Кавказ мы уже потеряли. Восток вот-вот проведет референдум, им Китай оказался милее Родины!