Свист в ушах стал сильнее, продолжая набирать силу, но сквозь него, перед тем как провалиться в пустоту, он услышал, как дети за его окном запели:
Отдай свой страх и ужас,
Отдай мой страх и ужас,
Давай побудем мы вдвоем.
И, если хочешь выжить ты,
И, если хочешь выжить ты,
Если хочешь выжить в мире золотом
6
Очнулся он на полу с болью в плече. Все тело ныло, словно отлежанная рука. В висках все еще слабо пульсировало, но на подобное уже можно было не обращать внимания.
В комнате горел свет.
С зала доносился звук телевизора.
«Цивилизация вернулась», коротко подумал Антон.
Он перевернулся на спину и помассировал правое плече. Боль утихала, но полностью сдавать свои позиции не собиралась. И, собравшись с силами, попытался встать. Ноги дрожали, а по телу разливалась слабость.
С трудом поднявшись, Антон сразу сел за стол.
Свечи догорали, изрядно налив воска на столешницу.
Что-то долго я провалялся, он взглянул на ополовиненную бутылку и почти пустой бокал. Да не мог я так надраться с такого объема, и осушил бокал до дна.
Приятное тепло согрело желудок, а пульсация в висках стала тише.
«И что же, черт побери, произошло?» подумал он, задувая свечи.
Мысли путались и не желали увязываться в единую цепочку. А в голове вертелся странный мотив. Мелодия казалось до боли знакомой, но шла ли она под музыку, или пелась а-капелла?
Виски вновь налились свинцом. Появилось легкое чувство дурноты.
«А-а! Хватит! подумал он. Не хочу вспоминать!»
Его взгляд упал на пожелтевшую страницу, лежащую поверх папки.
Чертова песенка. Чертовы колодцы, сквозь зубы проговорил Антон. К черту!
Он быстро убрал бумаги в ящик и налил вина до краев.
«Интересно, если я вспомню все я умру или излечусь?» подумал он и в три больших глотка осушил бокал.
Боль утихла, а мысли начали обретать четкость.
«Так, мозговой штурм не удался ни идеи, ни сюжета. Нормально выпить тоже не удалось в голове по-прежнему пусто. И каковы же итоги? его взгляд остановился на свечах. Заляпанный стол!» констатировал он и, встав со стула, направился к двери.
В зале никого не было, лишь впустую работал телевизор, показывая одну из многочисленных бессмысленных передач. Под потолком приглушенно горела половина люстры; три, не испускавших света лампочки, изнутри покрывала копоть.
От порыва ветра звякнуло стекло, и Антон взглянул в сторону окна. Небо все еще окутывали темные тучи, но тяжелой свинцовости в них не наблюдалось.
Оторвавшись от созерцания неприветливых облаков, Антон сделал звук телевизора тише и постучался в спальню дочери. Но ответа не последовало.
Приоткрыв дверь, он заглянул внутрь.
Кровать была аккуратно заправлена. Небольшой письменный стол блестел пустотой, а на стоявшем рядом стуле висел рюкзак. Коробка с вещами отсутствовала, но заглядывать в шкаф он не стал, и без того понимая, что все уже разобрано и разложено по полкам. И больше ничего и никого.
Закрыв за собой дверь, Антон прошел в столовую.
Дина! позвал он.
С потолка послышалось легкое бум-бум-бум, а следом заскрипела чердачная лестница в прихожей. И через пару секунд входная дверь распахнулась, впуская девочку в коротком летнем платье.
Ты меня звал? спросила она.
Да так Антон не нашелся что сказать и лишь потер ушибленное плечо.
Ты что спал? Дина прищурилась, внимательно вглядываясь в его помятое лицо. Подошла ближе, принюхалась.
«Совсем как Катя», пронеслось в голове.
Еще и пил, с наигранной ехидностью произнесла девочка.
Антон почувствовал, что его лицо пылает от нахлынувшего вдруг стыда.
Я
А вот я нашла ключ от чердака. Посмотрим, что в коробке? на ее лице уже играло детское любопытство. Пока есть свет. Неужели тебе не интересно?
А почему бы и нет? ответил он, но себе признался в том, что просто забыл об этой коробке. И еще его тревожили забытые воспоминания, которые могли принести новые приступы боли.
В голове стало пусто. Для чего ему эти вещи? Его память всегда упорствовала, не желая возвращаться, и если что-то ее бередило, то она приносила больше проблем, чем пользы. Его детство всегда было «битым файлом» в системе, только перед глазами возникал не «синий экран смерти» Windows, а белая пелена, за которой следовал
Провал.
Это прочно сидело в голове Антона и никогда не требовало напоминания и переосмысления. И потому своего пошлого он больше боялся, нежели хотел его вернуть. Он прекрасно жил и без него.
Но сейчас оно вторгалось в его жизнь словно волны океана на пустой песчаный берег во время прилива. И ему оставалось надеяться, что следом не придет цунами.
Лестница под ним надсадно заскрипела, возвращая его в реальность. Люк уже был откинут. На чердаке горел свет.
Она тяжелая, проговорила Дина, встречая отца на верху.
Пол был засыпан опилками и только большую печную трубу обрамлял песок. В дальнем углу под самым сводом крыши стояла старая прялка, ее большое колесо было снято и лежало рядом. В метре от нее стояли несколько пластиковых продуктовых ящиков с пустыми стеклянными банками. Тут же на боку валялась большая кастрюля со змеевидно скрученной трубкой внутри. Из самой тьмы противоположного угла выглядывал бидон.
«Может открыть частный завод самогоноварения?» усмехнулся про себя Антон.
У фронтона двухскатной крыши валялись наполовину разбитая люстра, мотки проводов, открытые ящики с покрытой плесенью одеждой, не разобранная полутораметровая искусственная елка, открытая коробка новогодних игрушек и стопка пустых льняных мешков. На натянутых меж стропилами веревках висели древние березовые веники для бани.
А в двух метрах от люка стояла картонная коробка из-под старого лампового телевизора.
Поверх коробки лежал пожелтевший и покрытый пылью лист формата A4 с машинописным текстом.
Девочка проследила за взглядом отца и, пожав плечами, сказала:
Она так и лежала, когда я ее нашла.
Холодный острый щуп кольнул сердце Антона, выпустив мириады мурашек на груди. На секунду его дыхание остановилось, а в голове промелькнул образ пожелтевшей страницы, найденной в квартире.
«Да что может быть между ними общего», выдохнул Антон и, пытаясь выбросить лишние мысли, подхватил коробку, придавив листок подбородком.
И правда, нелегкая, сказал он и улыбнулся девочке.
7
Они расположились в центре зала, на толстом пахнущем сыростью темно-сером ковре, рядом друг с другом. Коробка стояла перед ними.
Антон не спешил заглядывать внутрь. Он чувствовал, как его сердце монотонно, но с большой силой бьет в груди, отдаваясь гулким эхом в висках. Тревога и любопытство (а оно все же проснулось, пока он спускал коробку с чердака) сменяли друг друга с каждым ударом в грудной клетке.
Он уже не боялся того, что может там увидеть, но понимал, что память так просто ему не дастся.
Было еще одно чувство волнение; смутное, сумбурное желание заглянуть за кулису и открыть, наконец, «ларец с тайнами».
Пап?
Антон вздрогнул, все мысли разом развеялись в его сознании, осев пыльным смятением где-то глубоко внутри.
Девочка вопросительно вскинула брови.
Мужчина улыбнулся и аккуратно отложил пожелтевшую страницу в сторону, поборов желание взглянуть на текст. И, сдув пыль с коробки, открыл ее.
Внутри лежало семь картонных коричневых папок с типографской надписью «ДЕЛО » и четыре блокнота. А под ними на дне коробки находилась красная пишущая машинка. На верхней панели слева на белой пластинке стояла надпись «UNIS», а справа на более тонкой пластинке значилось «tbm de Luxe».
Нифига себе, проговорила Дина, осматривая поставленную перед ней машинку. Вот это древность. А она, вообще, работает?
Девочка нажала на клавишу «п». Литера с этой буквой вышла из своего ряда и приблизилась к черному валику, остановившись в полутора-сантиметрах от него.
Ну вот, сломана, пробубнила она.