Сэмми! Ты до чертиков
И тут я наткнулась на него, вынырнувшего из темноты, его фонарик внезапно замерцал.
Сара начал он.
Больше так не делай, сказала я, чересчур крепко сжав его руку.
Он кивнул, но спросил:
Не делать чего?
Не убегай вот так.
Но, Сара, я никуда не убегал.
Лунный свет стал приглушенным. Там, где только что были звезды, теперь плыли облака, и небо казалось пустым. Несколько тихих всплесков превратились в миллион капель отлетавших от стеклянных стен какофонией звуков. По мне пробежал холодок.
Мы прокрались обратно в дом через зал по коридору и захватили наши сумки со скамейки, где мы их и оставили.
Сегодня больше никаких исследований, Сара?
Нет, Сэм, на сегодня хватит. Пора спать. Но давай потише, кажется, мама до сих пор не спит. Я слышу звуки телевизора.
Нет, Сара, я ничего не слышу.
Да. Просто голоса. Так что потише. Мы же не хотим, чтобы она вышла.
Мы пошли наверх. Я помогла Сэму найти его пижаму, затем отправилась в ванную со своей. В старой фланелевой пижаме мне стало лучше, я уже не чувствовала холода.
В моей комнате свет был выключеня уже называла её своейно оттуда исходил странный блеск. Когда я проскользнула внутрь, там был Сэм. Своим собственным способом Сэмми нашел выключатель на дне кукольного домика и отделение для батарейки, использовав свой фонарик. Все маленькие выключатели в кукольном домике были включены. Это походило на что-то волшебное. Я почти ожидала, что вот-вот появятся куклы и начнут бродить по дому.
Молодец, Сэм, сказала я. Но всё же включила в комнате верхний свет.
Уложив Сэмми в его постель, я вернулась в собственную комнату. Я выключила прикроватную лампочку, и комната снова погрузилась в темноту. И стало совсем тихо, очень тихо. Это было не похоже на город, где всегда был свет и из окна слышен гул движения. В тишине и темноте моя голова наполнилась звоном, который, казалось, звучал на таких высоких волнах, что их невозможно было услышать.
Когда я была маленькой, я отказывалась спать без света. Не то чтобы я боялась, но мне было слишком страшно оттого, что темнота может сотворить с моим восприятием вещей, как это заденет мои чувства. Мой слух становился слишком острым, осязаниеслишком ярко выраженным, если я задумывалась над этим, я могла внезапно чувствовать кучу всего, слышать биение собственного сердца, бьющегося у меня в груди.
Засыпание в этой комнате напомнило мне о детстве. Но сейчас настороже были не мои уши или кожаэто была какая-то часть меня, которой я не могла дать определения. Какая-то часть, которая притаилась в темноте и выжидала.
Глава 3
Я вынырнула из сна, который был прямым отражением моей реальности, голоса в темноте, статуя, плачущая алмазными слезами. Ярко светило солнце; в Сиэтле сейчас было 8 часов утра, но здесь уже 11. Разгар дня. Я натянула джинсы и рубашку, которые засунула в свою сумку со спальными принадлежностями и спустилась вниз.
Роза стояла на ступеньке лестницы и заводила большие напольные часы, с её левой руки свисали черные покрывала, которыми были завешаны зеркала.
Доброе утро, поздоровалась я. Могу я вам помочь?
Нет, дитя, ответила она. Я здесь единственная, кто знает, где и как должны лежать вещи. Затем запоздало добавила, Но спасибо.
Мне было интересно, насколько Роза считала меня втянутой в мамины отношения. С кем-то, кто поступил несправедливо с её подругой.
Зачем это было нужно, Роза? Я кивнула на черную ткань.
Просто южное суеверие, рассеянно сказала она, так как была занята переводом стрелок на нужное время. Это помогает ушедшей душе перейти в иной мир и не попасть в зазеркалье.
Зазеркалье? повторила я. Как Алиса?
Не я изобрела это понятие, раздраженно ответила Роза. Люди верят, что можно видеть то, что находится по другую сторону зеркала. Место, куда после смерти попадают души, прежде чем отправиться к конечному пункту назначения. Если мы сможем увидеть их, то они могут подумать, что смогут вернуться через зеркало назад. И, вероятно, что такие души не смогут двигаться дальше и будут продолжать оставаться там, где они могут быть близко к тем, кого они любили. Она слегка подтолкнула маятник и снова привела часы в движение. Это всего лишь обычай, продолжила она. Ты ведь понимаешь?
Мне все ясно. Я пожала плечами.
Мама высунула голову из библиотеки.
Вы уже освободились, Роза? И снова нырнула обратно. Роза подняла брови и тихонько фыркнула, я предположила, что это из-за грубости моей мамы. Но всё же она последовала следом за ней.
Когда я вошла в кухню, Сэмми сидел там, медвежонок сброшен на пол рядом с его стулом. Он поглощал блинчики, которые, как я предположила, сделала Роза. Хорошо, что ей нравится как минимум один член нашей семьи. Я села рядом с ним.
Для меня что-нибудь осталось?
Он на полдюйма не донес вилку до своего раскрытого рта.
Неа, он повернул вилку в мою сторону и я проглотила последний кусочек блинчика. Он был замечательнымлегким, маслянистым, с настоящим кленовым сиропом.
Вкуснятина, сказала я.
Всегда пожалуйста, ответил он.
Спасибо тебе, сказала я. Роза вкусно готовит.
Лучше чем мама.
Даже ты готовишь лучше, чем мама, сказала я ему. Он рассмеялся. Ты кому-нибудь рассказывал о наших исследованиях, Сэм?
Неа.
Молодец. Он снова кивнул.
Роза зашла на кухню через вращающиеся двери. Она подошла к шкафчику под раковиной и вытащила коробку с черными пакетами для мусора.
Забыла тебе сказать: в духовке для тебя подогревается тарелка, если ты голодна.
Спасибо, сказала я в приступе благодарности. Сэмми дал мне кусочек и он был потрясающе вкусным.
Это всего лишь лепешки. Не хотела выбрасывать тесто. Воспользуйся прихваткой и подложи под тарелку подстилку.
Обязательно, пообещала я. Я решила, что смогу перенести неприязнь Розы ко мне, если она будет включать приготовление блинчиков.
Я направилась к духовке, но Сэмми остановил меня.
Могу я тебе показать кое-что, Сара?
Что там у тебя, Сэм? Я вздохнула.
Он взял в одну руку медвежонка, другой рукой взял за руку меня и потянул меня через вращающиеся двери в сторону зала и по направлению к гостиной. Он остановился перед маленьким боковым окном.
Смотри.
На газоне стоял во всем своем великолепии одинокий дуб. Его раскидистые ветви удерживали домик, построенный на нескольких уровнях, с маленькими скамейками и частичной крышей в углу.
Круто, Сэм, сказала я. Мы позже осмотрим его.
Кто это? спросил Сэм, показывая сейчас на какие-то кусты у корней дерева.
Я прищурилась. Игра света позволяла предположить, что в тени кто-то сидит. Но ветки кустов заколыхались на ветру, показывая, что это всего лишь иллюзия.
Там никого нет.
Никого? повторил Сэмми.
Именно. Там никого нет. Могу я теперь поесть?
Я искала одну из прихваток, воспользоваться которыми я обещала Розе. В третьем ящике шкафчика рядом с духовкой я наткнулась на коробку с осколками какого-то предмета из китайского фарфора. Мне стало интересно, зачем кому-то хранить все эти кусочки, даже если это и была какая-то красивая вещьлавандовая изнутри, голубая снаружи, с трехмерными цветами вишни, пестревшими по основанию. Похоже, что это был кувшин. Я подняла ручку, сделанную и разрисованную в форме ветки.
И перед моим мысленным взором тут же появляется картинка с изображением кухонного стола. Веселье вокруг. Много сока. И тут его задевает какая-то детская рука и сталкивает его со стола. Я вижу, как он падает, переворачиваясь в воздухе. Ударяется об пол и мгновенно, со звоном, разбивается на множество кусочков. Красный, как кровь, сок разливается по полу. Я почти слышу в голове бабушкино восклицание: «Ох, Анна». И я практически вижу юное лицо моей мамы: вызывающее, с легким оттенком самодовольства.
Я тряхнула головой.
Это было странно.
В смысле у меня достаточно яркое воображение, но все эти ожившие картинки в моей головеэто слегка странно.
Я осторожно кладу ручку обратно в коробку, но мой палец задевает другой осколок. Появляется капелька крови. Класс. Засунув палец в рот, в следующем ящичке я наконец-то отыскиваю прихватку.