Мне снится Эм. Опять. «Открой глаза»,говорит она,«Посмотри, как вокруг красиво». Да, Эм, рядом с тобой все и всегда кажется красивым. Она просит меня писать дальше, выложить свою историю, будто в этом мое предназначение. Наверное, поэтому, я продолжаю писать едва начатый дневник. В прошлом сне, она попросила меня написать о том, что было в самом начале. «Расскажи им обо мне, Эр»,улыбаясь, сказала она, а затем мило прищурилась, как она всегда любила делать,«Или ты боишься? Глупый! Не бойся, все хорошо, расскажи им».
И я расскажу.
* * * * *
- Риман?
- Да?
- Ты готов?
- Почти. Веренна не может справиться с чертовыми заклепками.
- Веренна!сильный голос звучал все ближе.Если мой сын вырастет таким же ворчуном, как ты, я буду крайне недоволен.
- Что вы, милорд! Ворчуном? Как можно? Я никогда не ворчу, милорд, лишь слегка сетую и тихо вздыхаю,старая нянька смешно хлопотала перед моим лицом, безуспешно пытаясь застегнуть на моей груди новый бархатный камзол.Вы только посмотрите,она обернулась к вошедшему в комнату отцу.Кто придумал такие заклепки? Это разве латунь? По мне, это какая-то глина, они гнутся!
Отец, добродушно улыбаясь, посмотрел на Веренну, подошел ко мне и легко потрепал меня по волосам.
- Нам пора, карета уже ждет. Собрание не будет ждать твоих заклепок, Веренна.
- Но они же не мои, милорд!искренне удивившись, она уставилась на отца.Не понимаю, почему нельзя было одеть Римана в обычный наряд?
- Цеха это не оценят. Наоборот, воспримут негативно. Он сын патриция и член патрициатаРиман должен выглядеть подобающе. Все должно быть сделано правильно, Веренна.
Нянька наигранно вздохнула, обреченно покачав головой, и вернулась к заклепкам.
- Все уже готовы. Мы ждем вас внизу,уходя, отец снова потрепал меня по волосам.Поторопитесь.
Когда он вышел из комнаты, я спросил у няньки:
- Почему отец хочет, чтобы я присутствовал на этом собрании?
- Это первая серьезная встреча между цехами и патрициатом. Все семьи,Веренна возмущенно развела руки,уж не знаю, чья это была идея, должны присутствовать в полном составе. Это дипломатия, Риман. Слово, с которым тебе предстоит познакомиться в будущем. И очень хорошо познакомиться.
- Дипломатияя смаковал на языке новое, неизвестное ранее понятие.Дипломатия. А что оно значит?
- Что люди разных сословий и званий должны приходить к общему соглашению. Врать друг другу, предавать, продаваться и падать так низко, как только можно, чтобы в глазах большинства взлететь выше других. Аха!она победно вскочила.Готово! Ты настоящий красавец, мой мальчик.
Нянька любовно разглядывала меня, пока я вставал с приземистого стула, на котором она меня одевала.
- Пойдем, Риман. Семья уже заждалась.
Служанка оставила меня на крыльце дома, а я спустился по большим белым ступенькам и сел в карету. Веренна порывисто махала мне рукой, словно провожая в последний путь. Мне нравилась старая нянька, не смотря на присущую ей ворчливость, но ее забота порой была слишком навязчивой. Отец, мать и две мои старшие сестры уже ждали меня внутри повозки.
- А вот и ты,приветливо улыбаясь, произнесла мать.Какой ты у меня красивый, Риман. Садись между нами,она с легким упреком посмотрела в сторону отца.У твоих сестер слишком пышные платья. Как бы их не помять.
Я сел между отцом и матерью, напротив гордо восседавших в своих нарядах Лорен и Бирны. Сестры действительно выглядели величественно, домашние длинные платья, к которым я привык, сменились великолепными складчатыми юбками из красного бархата, белоснежный подол которых деликатно скрывал аккуратные ступни. Девятилетняя Бирна, до сего дня, как и я, не выходившая в свет, надменно смотрела в окно кареты, усиленно вживаясь в роль знатной аристократки. Лорен же, в свои четырнадцать уже привыкшая к вниманию патрициата, задумчиво перебирала красивыми пальцами вычурную вышивку шелкового жабо.
Отец плавно поднял руку и легонько постучал по деревянной спинке кареты. Послышался резкий удар поводьями, неразборчивое бурчание кучера, и экипаж, качнувшись сначала влево, а затем вправо, начал движение. Мы покинули родные стены Вакернхайма, проехав по прочному деревянному мосту, перекинутому через заполненный водой неглубокий ров. Дорога вела нас на восток. В Майнц.
Я сидел, слегка подавшись вперед, чтобы лучше видеть осенние пейзажи наших фамильных земель. Сентябрь начался лишь пару недель назад, но в кронах могучих деревьев, растущих вдоль прямого и объезженного тракта, уже виднелись пятна желтизны. В скором времени желтый сменится красным, небо станет высоким, а звезды яркими, как никогда. Прохладный воздух будет нести запахи вспаханной земли с юга и опавшей листвы с запада. Я любил осень Вакернхайма больше любого другого времени года, но эту осень я ждал особенно трепетнопрошедшей весной мне исполнилось семь, и отец пообещал, что возьмет меня с собой на первую в этом году осеннюю охоту. Я не знал, каким будет мой первый раз, все зависело от решения отца. Выберет ли он соколиную или псовую охоту, или же его егеря вооружатся луками и арбалетами, и будут крадучись перемещаться по тенистым просторам Королевского леса Фронсбергов в поисках своей потенциальной добычи. Наравне с этим, я представлял, что он решит устроить грохочущую ружейную охоту, предварительно заготовив достаточное количество фитилей и пороховых мешочков, кисло пахнущих селитрой. В моих фантазиях я скакал среди мощных стволов вековых дубов, густые кроны которых непреклонно уходили в чистое осеннее небо так высоко, что наверняка самыми верхними листочками задевали босые ступни улыбающегося нам Бога. Я скакал и слышал вой егерей, лай собак, свист соколиного пике, гудящий звон тетивы и оглушительные залпы длинных металлических ружей, то и дело выпускающих сизые клубы пахучего дыма. Я ждал эту осень, и теперь, сидя в скрипучей карете среди моей семьи, я смотрел в окно и чувствовал близость чего-то нового и неизведанного. Близость праздника.
- А что это за собрание?нарушила тишину Лорен.
- О, это знаменательный день,ответила мать.Встреча между цехами и патрициатом. Наши достопочтенные господа наконец-то обратили внимание на растущую мощь и значимость цехового сословия,она, улыбаясь, смотрела на отца.
- Что-то не так с цехами?вопросительно вставила Бирна.
- С цехами все так, как и должно быть, только горделивые феодалы этого не понимают,мать слабо щелкнула отца по кончику носа, проведя рукой прямо перед моим лицом и окатив меня сладким ароматом свежей розовой воды.И злятся, что ничего не могут поделать с набирающим обороты движением ремесленников, ведь цеха не принадлежат к феодам.
- Дети,отец резко подался вперед, серьезно нахмурив брови.Ваша мама крайне щепетильно относится к цехам, ведь она сама родом из мастеров,он заговорщицки нас оглядел и зашептал, широко раскрыв глаза.Думаю, она никак не может подавить свою гордость! Ведь наш с ней мезальянс буквально спас ее жизнь, а она не хочет этого признавать.
- Мезальянс спас мою жизнь?!мать выглядела возмущенной.Ну не-е-е-ет, милорд Фронсберг! Это вашу жизнь спас наш союз! Если бы не я,она устремила указательный палец отцу в грудь, хищно прищурив глаза,Вы бы так и скакали по своему любимому лесу, как настоящий дикарь, извалявшись в грязи и измазавшись смолой.
Они напряженно замолчали, буравя друг друга взглядами А затем звонко расхохотались.
- Я люблю тебя, Эдит.
- Я люблю тебя, Гереон,с нежностью ответила мать.
Тогда я не понимал всей сути отношений между моими родителями. Я привык к тому, как они постоянно друг друга подначивают, наигранно повышая голос и размахивая руками, а через несколько секунд громко хохочут и признаются в обоюдной любви. Я не понимал и мог лишь смеяться вместе с ними, смотря на их влюбленные лица и светящиеся счастьем глаза. Совсем нескоро я смог осознать, что их союз и их чувства не были тем, что привыкли видеть и показывать другие знатные семьи. Эдит и Гереон любили друг друга так, как это делали простолюдины или крестьяне: просто, открыто и по-человечески, без холодных надменных кивков, редких прикосновений и ничего незначащих фраз. И также они любили своих детей, полностью и без остатка отдаваясь нам, искренне радуясь нашему счастью и серьезно переживая о каждом нашем выборе.