Продолжая говорить, охранник зашел за стол и вытащил меч, которым Курт пытался отогнать монстров. Вместе с мечом он вытащил картинунатюрморт с фруктами. В самом центре, прямо в розовом абрикосе зияла уродливая черная прореха.
Остынь, Фрэнк,с саркастической улыбкой обратился к охраннику сержант Лэр.Они ж ведь уже сказали тебе, что не виноватыэто дело рук чудовищ!
Ну, ладно!воскликнул Найджел, не в силах больше сдерживаться.Может, это были и не настоящие чудовища, но точно говорю вам: кроме нас в музее был еще кто-то!
Я объясню, пискнул фальцетом Урия, одарив Найджела злобным взглядом. Найджел почти слышал, как крутятся у Урии в голове ржавые шестеренки. Парень старался придумать для полицейских более или менее правдоподобную историю. Словом, своим враньем Урия собирался втянуть ребят в еще большие неприятности. К счастью, музейный охранник этого ему не позволил.
Не утруждай себя, приятель,сказал охранник.Мы уже наслушались твоих басен. А вот судье Кук, думаю, будет интересно послушать.
После этих слов в кабинет ввалилась целая толпа взрослых. Первой шла женщина в стильном
синем костюме. Должно быть, это и была судья Кук. У нее были строгая короткая стрижка, симпатичное лицо и добрые глаза. Но губы были сурово, неодобрительно поджаты.
А позади нее стояли... родители всех четверых «малолетних правонарушителей». Мама и папа Курта выглядели такими же растерянными и удрученными, как и их сын. Папаша Лорента тяжелой рукой обхватил за плечи расстроенную жену. Его густые светлые усы сердито шевелились. Родители Урииоба в костюмах, оба тощие и остролицыеявились в сопровождении мужчины в очках и с папкой под мышкой.
Среди прочих был и папа Найджела. Мальчику хватило одного взгляда на оглушенного, печального отца, чтобы чуть не сгореть со стыда.
«Я все это заслужил,говорил себе Найджел.Я вел себя так глупо. Так... эгоистично. Хорошо, что мамы тут нет, и она не видит, как ее сына держат в полиции вместе с другими преступниками. Она бы во мне разочаровалась».
Погрузившись в размышления, Найджел лишь краешком сознания фиксировал действия взрослых.
Все родители здесь?осведомилась судья Кук. Она перекинула плащ через спинку стула и встала за стол сержанта Лэра.
Добрый вечер, ваша честь,сказала мама Урии, шагнув вперед. Она указала костлявым пальцем на стоявшего рядом с ней мужчину.Это наш адвокат. Я уверена, он сможет вам доказать, что... мой Урия ни в чем не виноват!Голос у мамы Урии был тонкий, пронзительный.Он попал в дурную компанию. Приятели насильно втянули мальчика в эту затею!
Успокойтесь,прошептал адвокат ей на ухо.Предоставьте вести разговор мне.
Нет, сэр,твердо заявила судья Кук.Вести разговор буду я. Ваш «малыш» Урия и его друзья вели себя сегодня совершенно безответственно. И это будет дорого им стоить. Однако я не хочу, чтобы на их судьбе навечно осталось пятно. В конце концов, у меня самой дочь того же возраста и учится в той же самой школе...
Значит, вы не отправите их в тюрьму?с надеждой спросила мать Курта.
Нет,объявила судья Кук, сложив руки на груди.К счастью, поврежденная картина была всего лишь копиейоригинал находится на реставрации. С директором музея я уже побеседовала. Он согласился снять с ребят обвинения.
На тонких губах матери Урии сверкнула победная улыбка.
Какое приятное известие!воскликнула она.
Но это не значит,продолжала судья Кук, строго поглядев на малолетних хулиганов,что мальчикам все сойдет с рук!
У нее были свои планы относительно них.
Глава 12
Не бойтесь,сказал Элиас, подведя Стражниц к лестнице. Дорога привела их к высокому особняку с остроконечной крышей, расположенному в стороне от шумной главной площади.
«Н-да-а,подумала Тарани с судорожным вздохом,с тем же успехом он мог предложить не дышать. Да я с того самого дня, как переехала в Хитерфилд, только и делаю, что боюсь!»
Конечно, поначалу страхи Тарани были самыми обычными. Ее трясло от мысли, что она будет в школе новенькой. Она беспокоилась, что заблудится в незнакомом городе. Она постоянно забывала свой новый номер телефона и опасалась, что не сможет найти себе друзей.
Вспомнив об этом, Тарани чуть не рассмеялась вслух. Теперь былые страхи казались ей блажью. Что такое школьные волнения, когда на твоих плечах лежит ответственность за судьбу целого
мира?! А ты, в довершение всех бед, застряла на картине!
Тарани была уверена, что чувствовала бы себя намного лучше, останься с ней ее волшебные силы. Поначалу способность вызывать на собственной ладони огонь приводила девочку в ужас. Она была уверена, что как-нибудь утром откроет глаза и обнаружит, что поджарила во сне подушку. Или еще что похуже!
Но с тех пор, как она освоилась в роли Стражницы, сила Огня неоднократно выручала ее. Взять хотя бы последний разкогда Тарани спасла чародеек, пойманных Элион в плен и заключенных в летающие пузыри.
«Однако сейчас совсем другой случай,с печальной усмешкой подумала Тарани.На этот раз Элион не просто поймала нас, но и забрала нашу магию. Мы томимся здесь как птицы в клетке».
Чувствуйте себя как дома,сказал Элиас девочкам, добравшись до верхней ступеньки лестницы. Одна за другой чародейки вошли в залитую солнцем мастерскую художника. Под наклонными сводами медово-коричневого дощатого потолка располагались десятки полотен, мольберт, палитра и банка с еще не успевшими высохнуть кистями.
Воздух пах солнцем и масляной краской. Тарани, которая уютнее всего чувствовала себя в темной кладовке, печатая фотографии, неожиданно осознала, что в этой мастерской ей тоже нравится.
Она бегло осмотрела несколько полотен. Все они казались незаконченными. Все были какими-то бледными и размытыми.
«Элиас, наверное, пока делает наброски»,подумала чародейка. Она знала, что масляная живопись заключается в наложении друг на друга множества слоев краски, и с каждым новым слоем изображение приобретает глубину и объем.
Вот мое царство!объявил Элиас, скинув плащ и простодушно улыбаясь своим гостьям. Потом он взволнованно потер тонкие ладони друг о друга.Конечно, места маловато, но мне тут удобно. Из окна такой дивный вид на собор!
Сколько здесь картин! Значит, вы художник?с улыбкой спросила Вилл, окинув взглядом комнату.
Что ж,тихо промолвил Элиас,можно сказать и так.
Он медленно пересек комнату, приблизившись к стоявшему на мольберте полотну. Поверх картины была наброшена сиреневая тряпица.
Стиснув зубы, Элиас откинул тряпицу. Тарани подалась вперед, чтобы получше рассмотреть холст. :--''.'
Как и остальные творения Элиаса, эта работа казалась нечеткой и лишенной глубины. Изображенная фигураженщина в старинном платьевыглядела полупрозрачной, будто призрак. Черты ее лица были смазаны. Пальцы, подхватившие верх пышной юбки, расплывались. А округлые холмы, видневшиеся в окне у нее за спиной, больше напоминали слабые мазки зеленой краски.
Работа не идет! Это все, на что я сейчас способен,с горечью произнес Элиас.Тени... незавершенные фигуры... Без своих красок я ничего не могу поделать!
Но у вас же есть краски!возразила Корнелия, указав на маленькие цветные горшочки, стоявшие рядом с палитрой.Разве они не годятся?
Элиас вздохнул и снова завесил свою неудачную картину тряпицей.
Мои старые краски высохли, а этилишь иллюзия,печально объяснил он, все еще стоя к девочкам спиной.Всего, что нас окружает, в действительности не существует! Таково проклятие Фобоса!
Наконец Элиас развернулся к чародейкам,
глаза его лихорадочно горели, губы побелели от гнева.
А теперь оно пало и на вас!произнес художник.Чем вы заслужили столь жестокую кару? Дерзнули взглянуть на него? Слишком близко подошли к его резиденции?
Ну...замялась Хай Лин и покосилась на подруг.Вообще-то это долгая история.
Ирма театрально закатила глаза и решительно шагнула вперед.
Я сейчас все объясню,начала она напрямик.Видите ли, мы хотим сохранить наш мир, а Фобос и его сестра нам мешают. Вот и все.
Все?!воскликнула Корнелия.
В отличие от некоторых, я умею говорить кратко и по существу!ответила Ирма, пожав плечами.
Тарани едва сдержала смешок. В сокращенном Ирмином изложении их история лишилась всей своей драматичности и запутанности. И о заслугах девочек тут тоже не было ни слова.
Разумеется, любящую подчеркнуть свою значимость Корнелию это не устраивало!
Вилл перевела взгляд с препирающихся подруг на Элиаса и улыбнулась.
Конечно, Ирма упомянула не обо всем. Самое главноемы Стражницы Кондракара.
О!только и смог вымолвить Элиас. Теперь он смотрел на девочек с тем же почтением, с каким горожане смотрели на него самого,как если бы они были сверхъестественными существами.Значит, вы и есть легендарные Стражницы Сети! В Меридиане о вас говорят только шепотом и со страхом в глазах.
Художник окинул девочек оценивающим взглядом. Тарани вдруг стало немного неловко за свои полосатые леггинсы, бирюзовые напульсники и задорно торчащие в разные стороны косички.
Для солдат, призванных спасать мир, вы выглядите слишком юными,осторожно сказал Элиас.
Да, мы молоды,признала Тарани. Обычно, разговаривая со взрослыми, она робела. Но сейчас чародейка чувствовала, что с Элиасом можно быть полностью откровенной.Вообще-то мы узнали о своих способностях совсем недавно.
А теперь этим способностям крышка,пожаловалась Ирма. Она прошла к высокому чердачному окну, распахнутому настежь и впускавшему в мастерскую приятно пахнущий весенний ветерок.Нас заточили в эту картину, и мы не можем призвать силу Воздуха, Воды, Огня и Земли!
А все потому, что в этом мире не найдешь ничего реального!объяснил Элиас.Скоро вы сами убедитесь, что здесь нет ни голода, ни жажды, нет даже сна...
Но откуда вы все это знаете?прервала его Хай Лин.Кто вы, собственно, такой?
Вижу, вы все еще не понимаете,произнес художник с болью в голосе и ударил себя кулаком в грудь.Эту картину нарисовал я! Я Элиас ван Даль, придворный художник Меридиана. По крайней мере, был им,мрачно поправился Элиас,пока Фобос не отправил меня в отставку.
Тарани, повинуясь импульсу, шагнула вперед. Ей так хотелось выразить художнику сочувствие, положить ему руку на плечо! Как видно, сердце его было разбито!
Но, без сомнения, все слова утешения, которые чародейки могли предложить этому изможденному, измученному тяжелыми испытаниями человеку, пропали бы попусту. Его тусклые глаза ничего не выражали, он жестом пригласил Стражниц сесть. Они опустились на подушки и покрытые брезентом ящики и устремили взгляды на Элиаса.
Он начал свой рассказ.
Долгое время я служил королевской семье. Я нарисовал парадный портрет короля и королевы в коронационных нарядах. А когда королевская чета исчезла, из-под моей кисти выходили абстрактные картины, полные скорби... Затем трон унаследовал Фобос.При упоминании имени злобного принца тонкие пальцы Элиаса сжались в кулаки, на высоком бледном лбу запульсировала жилка.Жизнь в Меридиане никогда не была легкой,признал он,но при Фобосе она стала просто невыносимой! Он страдает манией величия. Считает, что никто не достоин созерцать его прекрасный лик. Он даже издал приказ уничтожить все его изображения! Парки и библиотеки Меридиана заполнились осколками статуй и бюстов Фобоса. Портреты были порезаны на куски. Сам принц заперся в своем замке и общается только с Шептунамипохожими на цветы дУхами, которые стали ему ушами и глазами.
Я был всего лишь простым художником,продолжал Элиас, пожав плечами.Но способность изобразить лицо Фобоса (лицо, которое я знал очень хорошо) автоматически сделала меня его врагом. За мной началась слежка. Однажды вечером за мной увязался великан, наполовину человек, наполовину змея. Он шел следом всю дорогу до дома и шипел мне в спину всякие угрозы. С ним был еще один тип, с синей кожей.
Глаза Тарани расширились, она переглянулась с Вилл. Они прекрасно знали преследователей ЭлиасаСедрика и его синекожего прихвостня Ватека.
«Этот змей повсюду успевает!»с негодованием подумала Тарани.
Их задачей было запугать меня,продолжал Элиас.Надо сказать, им это удалось. Я решил покинуть Меридиан. Воспользовался проходом в другое измерение... и в другое время. Я перенесся в прошлое вашего мира. В эпоху, когда живописцев ценили высоко.
В какую же это?поинтересовалась Тарани.В наше время, скажем прямо, люди предпочитают держать искусство под замком, в музеях.
Я очутился в Европе XVII века,словно говоря о чем-то будничном, произнес Элиас.Я стал другим человеком и начал новую жизнь.
Когда художник погрузился в воспоминания, на его впалых бледных щеках заиграл румянец. Улыбка впервые стала беззаботной, радостной. Тарани не могла не улыбнуться в ответ.
Я мог писать картины, мечтать, надеяться...вздохнув, продолжил Элиас.И даже любить...
На последнем слове голос художника дрогнул. Он потер пальцами поверхность одной из
своих размытых картин. Потом рука его безвольно повисла вдоль тела.
И только тут Тарани кое-что обнаружила.
Все картины на чердаке изображали одно и то же!