На черта я вообще поехал? пробормотал он.
А? переспросила бабка с соседней секции.
Не вам, заорал Илья, улыбаясь.
На, сердобольная бабушка протянула ему пирожок. Кушай. А то вишь, худенькай какой.
Пришлось принять.
Спасибо, проорал он ей в ухо и, немного подумав, принялся за еду. Выпечка оказалось вполне съедобной. После пирога живот требовательно заурчал, и Илье пришлось выскребать по карманам мелочь на шоколадку.
Потом было утро, спеленатое облачной дымкой.
Пассажиры бойко собирали свои пожитки, скатывали матрацы, сдавали комплекты белья. Илье собирать было нечего. Все что он сделалсунул в ботинки ноги в дырявых носках. Замелькали полустанки, шлагбаумы и пригород, с характерной для Подмосковья раскраской тротуаров и остановок. Солнышко выглянуло из-за туч, и Илья пригрелся у окошка, жмурясь, как кот.
Утро плавно превратилось в день.
А потом поезд выплюнул его на противень Казанского вокзала, предоставив самому себе, как и тысячи других людей, по разным причинам приехавших в столицу.
Уворачиваясь от носильщиков и барыг, Илья шел по перрону к выходу. В Москве он был два раза, и оба по делу. Первый, когда действительно ездил в командировку, будучи менеджером в фирме. Во второй разв погоне за ускользающей некогда любовью, которую он, дурак, надеялся вернуть обратно. Этих визитов оказалось достаточно, чтобы уметь ориентироваться по городу без карты. Сверток надлежало доставить на северо-восток, на Дмитровское шоссе, и Илья вместе с плотным людским потоком нырнул в подземный переход, чтобы спуститься на станцию метро.
Спускаясь по ступенькам, а потом по эскалатору, вдыхая знакомые душные запахи подземки и наблюдая тысячи незнакомых лиц, Илья не переставал думать о цели своего визита сюда. Денег, спрятанных в паспорт, хватало на обратный билет и на пару дней житья, но что дальше? Еще день назад он и в мыслях не предполагал, что попадет сюда, окукленный болезнью и страхом перед неведомым Nomadом, который словно накрыл колпаком его город.
Сойдя с движущейся лестницы, он вышел на платформу и случайно бросил взгляд на стеклянный биллборд. Там призраком отражалось чужое лицо, не изменившееся с тех пор, как они познакомились в ванной комнате безликой квартиры.
Чужое лицо. Он оторопело замер напротив биллборда.
Как он не догадался сразу!
Илья вынул паспорт и открыл страницу с пропиской. Догадка оказалась верной. В главном документе Влада Князева значился московский адрес. Значит, настоящий Зеро приехал из столицы специально.
Сомнения пропали разом. Картинка стала более четкой. Подошел поезд. Илья шагнул в вагон, взялся за поручень и закрыл глаза.
Рывоки он поднимается наверх.
Еще рывокидет по тротуару, наблюдая громадные потоки машин и людей, движущиеся в обе стороны шоссе. Мощная транспортная артерия работала исправно. Илья сверился с адресом на свертке и решил не спешить.
Раньше по наивности жизнь в столице казалась ему хорошейпотому что она ведь в столице, а значит, здесь человеку положено быть если не счастливым, то хотя бы довольным своей жизнью. Пусть суета, работа, заботы, но с удовлетворением. И только потом пришло понимание, что обитатели Москвы ничем не лучше жителей самого задрипанного медвежьего угла страны. Илья шел по широкому тротуару и видел стандартный уличный набор прохожих: работяги, пенсионеры, граждане средних лет, школьники-студенты, бомжи и цыгане, бродяги. С знакомыми выражениями на лицах: озабоченность, сосредоточенность, тупое равнодушие, злобное веселье, усталость и грусть
Люди одинаковы везде.
Прогулочным шагом он добрался до пункта назначенияобшарпанного пятиэтажного дома, спрятавшегося во дворах. Позвонил в домофон. В динамике щелкнуло, и дверь сразу открылась. Илья пожал плечами и зашел внутрь. Аккуратно, с любопытством посетителя музея, он пробирался по лестнице, так как объявление на двери гласило, что лифт не работает.
Четвертый этаж. Обитая кожей дверь. Тускло блестит позолотой ручка. Илья сверился с надписью на свертке. Все как будто правильно. Он надавил кнопку звонка. Тут же дверь распахнулась и на пороге оказалась женщина в летах, но еще не старушка. Спортивные штаны, белая блузкаочень просто, но элегантно и со вкусом. Никакой косметики. Она вежливо улыбнулась:
Да?
Добрый день, Илья кашлянул. Меня просили передать вам
Ах да, конечно, проходите, она открыла дверь шире.
Илья подумал, что сунуть сверток, и без оглядки скатиться по лестнице было бы невежливо.
Сегодня специально никуда не ухожу, жду.
Вот, он поспешил отдать сверток. Как с поезда слез, так сразу и приехал.
Как мило с вашей стороны. Спасибо вам большое, женщина приняла посылку, даже не глядя на нее. Чаю? Вы наверно устали с дороги.
Спасибо, но мне надо идти.
Спешите? Понимаю.
Спешит ли он? Илья не знал. Скорее всего, он безнадежно опоздал всюду, где только мог. Женщина с точностью сейсмографа уловила это колебание и сказала:
И все же я настаиваю. Снимайте ботинки, проходите в зал.
Илья умоляюще смотрел на нее:
Право, мне неудобно
Оставьте эти любезности.
Илья покорно разоблачился и проследовал в зал. Комната производила впечатление чего-то барочного, помпезного, но без вульгарности. Из техники можно было найти лишь телефон да черный прямоугольник ЖК-экрана, висящий на стене. У стены булькал аквариум. В остальном казалось, что попал он в приемную венецианского дожа: витиеватые обои, мебель, подсвечники. Илья осторожно присел на диван. Хозяйка уже ставила на журнальный столик поднос:
По делам приехали?
Да, можно сказать.
Я бы сама съездила на вокзал, к почтовому вагону, но не могу, да и деньги. Поэтому всегда прошу Гришу передавать с проверенными людьми. Надеюсь, вы меня понимаете.
Она мило улыбнулась, и от этой теплой улыбки хотелось сиропом растечься по дивану.
Пожалуйста, угощайтесь. Гриша просил что-нибудь передать?
Илья сделал глоток из чашки. Чай оказался исключительным.
Простите Гриша?
Женщина впервые перестала улыбаться.
Гриша. Григорий Владимирович.
Простите, но это мне передал не он, Илья впервые понял, что не видел, чтобы ему вообще кто-то что-то передавал: когда он обнаружил посылку, она просто лежала на месте попутчика.
Как? на лице женщины отразилось удивление. Не он? Странно.
Илья с тихим стуком поставил чашку на поднос. На языке налипло имя Ефима, но что-то останавливало его, не давало сказать. Они растеряно смотрели друг на друга; женщина пила чай, держа блюдце на весу, но в глазах ее не было женской паники, которая обычно появляется в таких случаях. Только любопытство.
Адрес вроде правильный. Илья еще раз по памяти назвал номер дома и квартиры. Так?
Все верно, согласилась женщина.
Может, тут есть корпуса? Ну знаете: первый, второй, литера «А», литера «Б».
Нет, снова легкая улыбка.
К хозяйке возвращалось хорошее расположение духа. Она поставила допитую чашку на поднос и откинулась в кресле, сцепив пальцы рук. Внимательно, чуть склонив голову, она посмотрела на него. И в этот момент Илью разобрал кашель:
Простите, простите, мне надо идти.
О чем вы говорите? Это исключено. Ванная там, она указала пальцем, предугадывая его вопрос.
Как же он был ей благодарен за эту проницательность. Ему было стыдно, ему было неудобно, и еще ему было очень больно от разрывающих легкие спазмов. Сильно болели лопатки. Он открыл холодную воду. В раковину полилась зеленовато-бурая масса. В зеркало ему смотреть не хотелосьварвар, осквернивший римский храм. Господи, да он просто разваливается на части.
Как вы себя чувствуете? она стояла на пороге ванной.
Все хорошо, он торопливо умыл лицо.
Да? Что-то мне так не кажется.
Нет-нет, все в норме. Легкая простуда, в груди опять хлюпнуло, как назло.
Послушайте, серьезно сказала хозяйка. Не надо меня обманывать. Вам нужна медицинская помощь. Учитывая, что вы приезжий, в обычной поликлинике ловить нечего. У меня есть хорошие друзья в институте Склифосовского, они вам помогут.