Но случается, что жизнь и разум в каком-нибудь уголке Вселенной стоят на краю гибели и, если нет уже у них ни одного пути к спасению, бывает тогда, что могущественная космическая цивилизация спасает гибнущий вид разума, поселяет его представителей на подходящую планету и, выживших и окрепших, возвращает на прародину.
Среди бесчисленных ящеров, населявших Землю в те далекие времена, зародился и разумный вид. Существовал этот, довольно мелкий по тем временам вид, в двух природных стихиях: в прибрежных лагунах, на мелководье, и на суше, так что три глаза ему были очень кстати, от своих же громадных предков получил этот вид в наследство не один головной мозг. Эти мозговые наросты, развиваясь в сложных условиях, сдавили, сузили пищевод и желудок, так что была у Завриных предков и особая заботапредельно измельчать пищу и не очень наваливаться на едуесть понемногу. Когда вымирание ящеров стало необратимым, пришельцы из иных систем спасли Завриных предков, и выпестовали, и вернули далекого их потомка Заврю вновь на Землю.
И много таких планет, где космические цивилизации спасают гибнущие виды разумных?спросили Заврю.
Камни говорят: да. Это большая планетная система.
Как зоопарк Даррелла, прошептал Глеб.Как Джой Адамсон, спасающая гепардов и львов. Сохранить и возвратить природе то, что может исчезнуть навсегда.
А... а как ты сделал куб света? А как тяжелел и легчел камень?спросил Ивасик.
Я не знаю,сказал, подумав, Завря. Камни заработали сильнее, и Завря прибавил:Это просто чудеса. Чтобы обратить внимание разумных на подкидышей, их «снабжают» чудесами.
Ну, а та цивилизациякакая она?
Камни не говорят,ответил Завря.А я не знаю. Я ведь родился здесь, на Земле.
ЭПИЛОГ
С этого дня, словно выполнив долгпередать людям послание далекой цивилизации, Завря стал все быстрее и полнее вспоминать, что было с ним с того дня, как вылупился он из камня под диваном в семействе Гвилизовых. Он снова был нежно привязан к Ивасику, он опять обожал, когда хлопала его, шутливо сердясь, тапком или вьетнамкой бабушка Нина. Он с удовольствием плескался в море, которое было таким теплым, «бархатным», как он с удовольствием повторял слова Нины и в доказательство тащил бархатный лоскут, подаренный ему ею же. Он заново учился читать и писать по- русски. И снова болтал, по-своему безголосо, на человеческом языке. Но уже и тот, свои, инопланетный, преподанный ему камнями язык не забывал и обучал ему всех желающих, так что это даже называли «Заврин семинар».
Лиля охотно с ним бегала, и плавала, и устраивала всякие состязания. Втайне она надеялась, что, когда ученые оставят Заврю в покое, они вернутся с ним в цирк. Ну и что же, что он с иной планеты, из сапьенспарка, как говорили на станции то есть из заповедника для исчезающих разумных,все равно прежде всего он землянин, а все разумные честные земляне должны работать. А есть ли прекраснее работа, чем у циркача и циркачки?
Бабушка Нина так освоилась на научно-исследовательской станции, что, похоже, считала всех этих ученых своими родными внуками, потому что, как говорила она, все они такие же выдумщики и «причуды», как урожденные Гвилизовы. Кому же и следить за их здоровьем и разгадывать их фокусы, как не ей?
Мама, папа и Вова писали втроем письма. Вовавот так штука!скучал не только по братьям, но и по Завре, а мама даже писала: «Целую вас, доченька Лиля и сыночки Ива- сик, Глебушка и Завренька!» Завря безумно радовался этим словам! А папа писал: «Ну как там наш воспитанник? Не случайно, я думаю, именно мы, Гвилизовы, предоставили кров и защиту анонимному пришельцу с иных планет, что именно мы, люди, склонные к научному мышлению, угадали его феномен». Папа, конечно, уже забыл, что ничего необычного, кроме уродства, он не разглядел в Завре, так же как Густав Иванович Густодым. Но что верно, то верноон стойко терпел присутствие в доме свистящего, щелкающего и очень подвижного Заври. А главное, конечно же, папу интересовал не столько Завря, сколько его любимый Глеб. «Как там наш неутомимый натуралист?спрашивал в письме папа. Не теряй, сынок, времени, тебе выпало счастье жить и работать рядом с большими ученымипостигай их научное мышление, закаляйся и развивайся».
Конечно же, Глеб времени не терял, учился работать с компьютерами, слушал научные споры, наблюдал Заврюв общем всячески развивался. Но он и закалялся. Глеб не забыл своих зимних занятий в бассейнеон теперь умел подолгу оставаться под водой, расчетливо распоряжаться своим дыханием.
Было часов пять теплого августовского дня. Глеб нырял и нырял, уплывая все глубже. Тишина под водой была удивительная, с тонким звоном и шорохом проходили над Глрбом волны. И под Глебом были тоже волнытолько неподвижные, песчаные. Редкие кустики придонных растений колебались своими плавучими веточками. Но что это? Странное существо размером, наверное, с котенка, плывками-бросками, как лягушка, проплыло мимо Глеба. Это не родич ЗавриГлеб это увидел совершенно точно: нос его был больше похож на клюв и по спине шли высокие гребни. «Значит, значит...»только и успел подумать Глеб. Воздуха ему уже не хватало, и Глеб пробкой выскочил на поверхность. Он поспешно хватал ртом воздух и ужасно боялся, что существо за это время уплывет, спрячется куда-нибудь.
Так и оказалось. Сколько ни искал в тот день гребешковую ящерицу Глеб, она как провалилась куда-то. Но теперь Глеб знал, что Завря не был единственным подкидышем Земле. Еще одно, по крайней мере, существо, тоже из древних ящеров и, быть может, разумное, было сброшено в ту прошлогоднюю грозовую ночь в Тихую бухтунаверное, так же, как Завря, зародышем, защищенным каменной оболочкой.
Теперь надо было только обо всем рассказать на станции. Теперь нужно было не успокаиваться и искать.