Генка смотрит на меня с обожанием, будто Пьеро на Мальвину в сказке «Золотой ключик». Но сейчас я знала точноГенка будет слушать меня очень серьёзно и с полным доверием.
Я тут же кинулась ему звонить.
Но квартирный телефон Лагутиных не отвечал. А мобильника у Гены не было. Родители купили бы ему, сейчас «трубки» такая же необходимая вещь, как у младенцевпогремушки. Но Гена, он мне сам сказал, наотрез отказался. «Я люблю хотя бы иногда побыть с самим собой, так он говорит. Не хочу быть постоянно под колпаком».
Поэтому я переоделась в повседневные мои брючки и блузку и вышла на балкон осмотреть двор. А вдруг Гена где-нибудь поблизости? Но его не было видно.
Зато по детской площадке, направляясь строго на юго-восток, решительно шагал Ричард Фаренгейт. Его котовская милость опять ступил на тропу высокодреволазания. И бедные Лагутины снова будут бродить по микрорайону, пугая прохожих криками.
Я выбежала из квартиры, рысью пронеслась по лестнице, а по двору мчалась уже галопом. Спасибо ещё, что Ричард Фаренгейт, заметив погоню, никогда не убегал. Так и в этот раз. Он остановился, обернулся и посмотрел на меня с обидой и упрёком. Но я подхватила его под откормленный животик и понесла к Лагутиным.
А их не было дома. Оставить его соседям? Вряд ли они согласятся. О его фокусах знали не только в нашем доме, но и в нескольких десятках окрестных домов, мимо которых Лагутины регулярно проходили, выкрикивая его имя.
Пока я думала, кот изо всех сил выворачивал шею и с надеждой глядел мне в лицо. Но эта надежда не оправдалась. Я не отпустила его, а отнесла к нам домой. Увидев нашу дверь, он безнадёжно мяукнул и безвольно повис у меня на руках.
Я оставила его в прихожей и проверила все возможные кошачьи выходы из нашей квартиры на волю: форточки и балконную дверь. Впущенный в комнаты Ричард Фаренгейт обошёл их все, присматриваясь к окнам, но без особой надежды. Он уже бывал у нас и знал мою осторожность. Поэтому вернулся ко мне и пронзительно-выразительно уставился в упор зелеными глазами.
Не строй из себя индейца Джо или демона, строго сказала я. Ничего не получится. Кто читал «Приключения Тома Сойера» Марка Твена, тот знает, что индеец Джожутко опасный человек, и толстенький пушистый кот его изобразить не смог бы. Но он не поддавался и продолжал сверлить меня взглядом.
Чтобы он не задирал нос, я достала из шкафа орлиное перо и скотчем прилепила коту за ухом. Мы с папой выпросили несколько таких перьев у человека, который в зоопарке прибирал клетки с хищными птицами. Ричард Фаренгейт тряхнул головой и в отместку попытался поточить когти о скатерть. Я рассмеялась. И смеялась до тех пор, пока не заметила, что вместе со скатертью на кота быстро сползает коварная драгоценность.
Похолодев от страха, но ещё машинально хихикая, я кинулась к столу.
Уже зная, что поздно.
И сейчас опять произойдет невероятное!
Цепочка наделась Ричарду Фаренгейту точно на шею. И ничего не произошло.
Я шумно выдохнула. Скорее снять её! Нагнулась к коту. Но ему, уже терпевшему перо на голове, цепочка показалась лишней. Он закрутился в моих руках, пытаясь освободиться
И в то же мгновение меня в полном смысле этого слова вознесло над полом мощное мохнатое тело. Я сидела на нем верхом. На ком? Гибкую, но мощную шею его обвивала массивная золотая цепь в два пальца толщиной, а затылок был покрыт не мехом, а перьями.
Кто это? пробормотала я.
Шея изогнулась, голова повернулась, и на меня уставился злыми глазами большущий орёл. Только вряд ли где-то ещё существовал орёл, во лбу которого красовалась довольная кошачья физиономия. Не бывает орлов с четырьмя большущими кошачьими лапами и с пушистым хвостом. Но так как управлял этим телом Ричард Фаренгейт, то его действия были предсказуемы на год вперёд. Он отвернулся от меня и посмотрел на балконную дверь. Конечно, теперь она казалась ему маленькой и беззащитной.
Нет! крикнула я.
Поздно, мы уже неслись к балкону. Я закрыла глаза и уткнулась в меховую спину, чтобы спасти от осколков хотя бы лицо.
И ничего плохого не произошло, а волосы начал трепать ветер. Подняв голову, я ахнула: мы были уже выше крыш.
Ричард Фаренгейт, жалобно позвала я. Домой! Ну, киса!
Но «киса» поднялся ещё выше в ночное небо и помчался вперёд с беззаботностью и безумием мальчишки, дорвавшегося до штурвала самолёта.
Кому-то это приключение показалось бы замечательным!
По искрящемуся от звёзд и сияющему месяцем небу пролетает большой, чудесный оборотень с кошачьим телом, но орлиной головой. И с крыльями, которыми он то и дело мягко взмахивает. А на спине у него сидит прекрасная всадница-амазонка. Она небрежно поглядывает на красоту неба. А также на огни большого города внизу, соревнующиеся с иллюминацией в небе. Ветер треплет роскошные волосы прекрасной всадницы
В общем, всем всё понятно. В книжках и фильмах такого сколько угодно. Прекрасные героини получают от полётов на волшебных зверюгах массу удовольствия и участвуют в воздушных боях. Они лихо орудуют мечём, копьём и прочими убийственными предметами вплоть до лучевых пистолетов. Я думаю, красотки-всадницы с младенчества общаются с всякими летучими созданиями. И получают ежедневные уроки самого разного военного мастерства. Да, наверное, так и есть.
А теперь представьте себе не какую-то там воительницу, но обыкновенную девчонку, вылетевшую на большущем оборотне-коте-орле из обычного восьмиэтажного крупнопанельного дома! Представили?
«Я сошла с ума», подумала я.
Потом обиделась на эту мысль. Почему это я должна сходить с ума? Если не сошла с ума после превращений с горжеткой, то мне это больше не грозит.
Зато была другая опасность.
Не знаю, как там в фильмах или книжках, меня же со спины Ричарда Фаренгейта буквально сдувало встречным ветром. Особенно в начале полёта, когда оборотень принялся резвиться и выделывать в воздухе всякие выкрутасы. Я обняла его за шею руками и уткнулась лицом в мех, а ногами так обхватила упитанные бока, что заныли колени. При этом меня ужасно мутило, и к горлу то и дело подкатывал тошнотворный клубок, как в самолёте, когда он попадает в воздушные ямы. А ещё из-за усилий не свалиться я взмокла от пота, но, одновременно, мне становилось всё холоднее и неуютнее.
Вот это, скажу вам, были переживания!
А ведь я совсем не «кисейная барышня», как говорили в старину. Приходилось мне ездить верхом на ослике в зоопарке (как я уже рассказывала), а живой осликэто вам не игрушечный конь-качалка на полозках. И скакать на лошади я умею. На ипподроме, куда мы иногда ходим с папой, я всегда выбираю знакомую лошадь Карамель, хоть она и с характером. После прогулки вытираю её и чищу стойло. А в небе я летала самолётами и даже на вертолёте.
Но все это было не то!
Лошадь Карамель если и взбрыкивала иногда, то какая там у лошади скорость?
С вертолётом и самолётом тоже ясно: сидишь вместе с другими пассажирами в освещённом салоне, угощаешься напитками, конфетами или бутербродами. Ну, выглянешь в окошко, посмотришь на облака или вид внизу. Да, мешает иногда гул двигателей или болтанка из-за плохой погоды. Но это все ерунда!
А сейчас у меня в ушах свистел ветер, зубы мои стучали от ночной прохлады и в глазах бешеной каруселью вертелись то темнота, то небесные и земные огни. Ну и дела!
Котик, милый, полетели домой, опять попросила я. Ричард Фаренгейт, домой, говорю!
Но «котик» даже не повёл ухом, потому что ушей на его орлиной голове не было. И он продолжал резвиться.
Потом всё-таки кот обратил на мои слова внимание. Повернул орлиную голову и ответил звуком, от которого я вздрогнула. Это было что-то среднее между скрипом больших, поломанных тормозов и гудком поезда. Мяукнул? А кошачья мордочка во лбу сияла блаженством, словно он напился сливок.
И тут до меня дошло-доехало!
Пушистый, маленький Ричард Фаренгейт совсем не был упрямым и глупым хулиганом. Он был настоящим котом-мечтателем. Его тянуло в небеса, он стремился взлететь. Потому и забирался как можно выше на деревья, надеясь на чудо. И теперь, когда это чудо с ним произошло, прервать фантастический ночной полёт и вернуться домой он не желал!
«Ты бы вернулась? спросила я себя. Да, но позже, когда соскучилась бы и проголодалась. Одно утешение, что Ричард Фаренгейт обожает своих хозяев и любит покушать. Ладно, потерпим-подождём».