Уже на следующий день, ближе к вечеру, прибыли грузовые дирижабливосемь массивных воздушных судов черно-красной расцветки, фирменных цветов «Скайлинг».
Кейн стояла рядом с Атресом на главном воздушном причале и смотрела, как их тросами крепили над ключевыми узлами платформы.
Облачная муть наконец-то рассеялась, и небо было пронзительно-голубым, почти прозрачным. Таким ясным, каким оно бывало только на «Трели».
Атрес следил за процессом молча, привычно заложив руки за спину, и казался до странности уместным, словно кто-то нарисовал его как картинку специально на воздушном причалестрогую, одетую в капитанский костюм фигуру с идеально прямой спиной.
Атресу шли открытые пространства, наполненные воздухом.
Уже через несколько часов «Трель» начала набирать высоту. Сонм отдалился, стал рваной облачной пеленой где-то внизу, и уже невозможно стало разглядеть отдельные схемы. Впрочем, у Кейн и не было повода смотреть вниз.
На следующий день на платформу прибыл адвокат «Скайлинг» и привез с собой договор. Уточнение и подписание его не заняло много времени.
Вечером, через два неполных дня после разговора в саду, Кейн впервые пришла в комнату Линнел.
Было темно, на столе горела одна единственная масляная лампаЛиннел не выносила спирит-светильников у себя в спальнеи пахло лекарствами.
Тяжелые темно-синие портьеры закрывали единственное круглое окно.
Линнел лежала на двуспальной кровати, их с Дэном кровати, и казалась ребенком. Свет лампы ложился на ее лицо, и оно казалось пронзительно ярким по сравнению с чернильными тенями, притаившимися в углах комнаты.