Понял, придурок? жестко и безжалостно спросила я. Мыследующие!
Он скорчился, обхватил голову трясущимися пальцами и тоненько заскулил, раскачиваясь из стороны в сторону.
Ох, как же мне хотелось последовать его примеру! Но нельзя было! Нельзя!!!
Вырваться, во что бы то ни стало нам нужно отсюда вырваться! Должен быть выход, думай, Амалия, ведь ты же сталкер!!! Ну почти сталкер, вернешься домойстанешь им если захочешь Только вернись, милая, только не раскисай!!!.. Боже-боженька, помоги мне, и я клянусь, что больше ни за что не стану заключать пари с красивыми сталкерами и лазить в опасные места, а выйду замуж, стану хорошей женой и примерной хозяйкой-домоседкой детишек нарожаю киндер, кюхе, кирхе
Великан с окровавленным ножом что-то проревел, обращаясь к кому-то невидимому только тут я заметила еще один вход, наверно, в другую пещеру. Оттуда долетел ответный рев. И вот живодер направился в сторону нашей клетки.
Неужели конец?.. Боженька, миленький, ну я прошу тебя Хоть немножечко помоги, а дальше я сама
Лязгнул запор, дверца распахнулась, и в клетку просунулась заляпанная кровью волосатая лапища.
Кого первого?..
Все случилось как-то сразу и внезапно. Меня вдруг словно что-то подбросило, и я с душераздирающим визгом:
Толстяк, БЕГИ-И-И-И!!! подпрыгнула, вцепилась в эту отвратительную, пахнущую чужой кровью и смертью лапу и изо всех сил вонзила в нее зубы!
Кусаться я, что ни говори, умела виртуозно. Несколько чересчур ретивых до женского пола индивидуумов уже испытали это на себе.
Ааааайййймляяяяяятьсуууукаааааа!!! раздался надо мной оглушительный рев, переходящий в визг. Я даже не знала, что великаны умеют ТАК визжать!..
Господи, только бы у Толстяка хватило ума
Великан выдернул лапу из клетки и бешено затряс ею, пытаясь меня стряхнуть, но я только усилила хватку. Получай, гад! За нас с Толстяком! За всех тех, кого вы, сволочи, убили и сожрали! За те трупы в ящике!..
Краем глаза я с облегчением увидела, как Толстяк поспешно перевалился через порог открытой клетки, неловко плюхнулся на пол и нервно заметался по пещере.
Впору было, как говорят наши старожилы, убиться фейспалмомно чем я тогда держаться буду?
Беги, придурок!!! хотела снова крикнуть я ему, но сквозь зубы получился только нечленораздельный визг.
В этот момент великан тряхнул ручищей особенно сильно, я не удержалась и полетела куда-то в сторону.
«только бы ничего себе не сломать» мелькнула запоздалая мысль. Блин, да какое там «сломать», меня же сейчас просто размажет обо что-нибудь
Но добрый боженька, которого я так просила о помощи, продолжал заботиться о своем непутевом создании. Приземлилась я довольно удачнона кучу какого-то тряпья в углу возле выхода. Почти тут же рядом оказался Толстяк. Вид у него был ошалелый, глаза круглые и, похоже, от страха он ничего вокруг себя не видел.
С**БЫВАЕМ!!! заорала я, хватая его за шкирятник и безжалостно подгоняя пинками к выходу, Бегом-бегом-бегом!!! Шевелись, придурок!!!
То ли мои пинки и матерные (ну уж простите, тут уже было как-то не до выбора более пристойных для незамужней барышни выражений!) вопли возымели действо, то ли закончилась мера отпущенного ему страха, но Толстяк вдруг повел вокруг себя вполне осмысленным взглядом, охнул и припустил прочь чуть ли не быстрее меня.
НЕТУДАБЛЯ!!! рявкнула я, обгоняя его и толкая боком в нужном направлении. За мной!!!
И, отчаянно петляя между ногами других, сбежавшихся на крики, великанов, кинулась прочь к лазу, через который я сюда проникла. Толстяк пушечным ядром рванул за мной.
Чееертооовааакрыыыыысаааааааа!!! гулким тягучим басом ревел нам вслед толстопузый великан, размахивая своим жутким ножом. Кажется, он даже пытался нас догнать, но у него ничего не вышло: мы оказались гораздо проворнее. Нууупоооогооодииипооопааадееешьсяяятыыыымнеееснооооваааа!..
Да, якрыса! Обыкновенная серая крыса, которых тут, в катакомбах московского метромиллионы! Не то, что вас, великановлюдей то есть, жалкая горсточка! И нас не только большемы еще и стократ умнее, хитрее и проворнее вас! Доказательство томуэто то, что я сейчас не сижу в клетке, ожидая неминуемой и мучительной гибели на разделочной доске мясника, а со всех ног удираю по туннелю туда, куда вам, людям, нет и никогда не будет доступа! И, между прочим, удираю с добычейс тем, что (вернеекого!) мне удалось увести прямо у вас, раззявы, из-под носа!
Нет, ну как все удачно сложилось! Я не только живая осталась и ушла с добычей (и еще с какой добычей!). Я сдержала свое слово, выиграла спор, да еще и спасла жизнь такому же, как и я, крысу (хоть и феерическому придурку не от мира сего!)! Круто, правда? Ай да Амалечка, ай да молодчинка!!!
Ну а теперь, с чистой совестью и чувством выполненного долга, можно и «киндер, кюхе, кирхе» как я и обещала доброму боженьке! И вот фиг теперь Лохматый у меня отвертится! Никто его, как говорится, за язык не тянул. Не умеешь в нужный момент сдержаться и промолчатьну так теперь расхлебывай последствия собственной глупости и хвастливости! А что касается менято я и тут без боя не сдамся! И, кстати, молчатьв отличие от этого, как говорят старожилы, няшки Лохматого, я умею очень даже хорошо! Хоть и считаюсь в родной общине редкостной блондинкой на всю голову.
Поэтому, к примеру, о том, как в паре моментов своего ниипического приключения я с перепугу, простите за такую интимную подробность, чуть лужу под себя не напустила (ай, да чего там «чуть» вру ведь не «чуть» ОЙВСЕ!!!) я, конечно же, умолчу. Хотя, в принципе, могла бы и признатьсявот как сейчас. Ядевочка, мне простительно ТАК бояться!
Но я стопудово уверена, что, к примеру, наш героический Лохматыйслучись вдруг с ним подобный неловкий конфузнаоборот, молчал о нем в тряпочку. И это с его-то феерической болтливостью и любовью к расписыванию собственных подвигов во всех подробностях!
Потому что какой же нормальный, уважающий себя и свою репутацию, крутой (хи-хи-хи, пи-пи-пи!) сталкерпусть даже и крысиный! станет в ТАКОМ признаваться?
Это ж, чего доброго, и весь его пресловутый ореол крутости в один миг улетучится!
Крысе (хи-хи-хи, пи-пи-пи!) под хвост!
Андрей ГребенщиковПо ту сторону янтаря
Дыханиесбивчивое, неровное. Воздуха не хватаетвдыхаю дикую смесь кислорода и углекислого газа и захожусь в мучительном, не приносящем облегчения кашле.
Осторожный вдохлегкие наполняютсяв них газсмерть пополам с жизнью. И жизнь с каждой минутой уходит, проигрывая все сильней Тяжелый, порывистый выдохпрочь, яд, прочь! Секунды облегчения.
Пытаюсь не дышать. Превратиться в столетнее мудрое дерево, миллионами листьев перемалывающее углекислоту в благословенный чистый кислород. Смеюсь и задыхаюсь смехом. Не думать о воздухесмотрю на фосфоресцирующие стрелки часовполовина второго. Не знаю, ночи или дня, абстрактное, больше никому не нужное время сколько его осталось до конца, когда собственное дыхание убьет меня? Час или два, оно ускользает сквозь пальцыпесчинки тают на горячих руках.
* * *
Краска неопределенного, давно утраченного цвета полопалась во многих местах и обнажила изъеденный ржавчиной, изуродованный металл. Подслеповатый фонарь безжалостно высвечивает язвы и проплешины на некогда солидной двери. Слабый лучик, направляемый неровной, подрагивающей рукой будто вылизывает бесчисленные раны несчастного, измученного временем железая пристально высматриваю каждую прожилку, каждуюмельчайшую царапинку и почему-то неизменно представляю поверхность Марса, испещренногоую таинственными и величественными каналами. И чувствую себя отважным исследователем, покорителем неизведанного, первооткрывателем чужих забытых тайн
Минута сменяется минутой, часовая стрелка укоризненно приближается к новой отметке. Отдающий последние силы фонарик готовится к неизбежномутусклая желтая лампочка затухает и дрожит, включаясь на все более короткие промежутки ускользающего времени.
Пора тающий на глазах заряд аккумулятора приговаривает к действию, обрекает меня
Пульсирующий липкий страх сдавливает сердце и берет за горло стальной хваткой. Трудно дышать, едкие капельки пота заливают слезящиеся глаза Дверьгрань между прошлым, настоящим и будущим. Черта, невидимая, но осязаемая граница. Сейчас и здесь, с этой стороны двериНастоящее: давно заброшенное бомбоубежище, со сломанной системой вентиляции, без электричества, запасов воды и пищи. Такое Настоящее существует, пока мерцает старый крошечный фонарик, пока скудные остатки кислорода еще могут наполнить сжавшиеся легкие. Убежище даровало жизньочень-очень короткую, длиною всего в три дня, а теперь готово забрать одолженное, поглотить в своих недрах