За дверьюпока она запертаПрошлое, каким мы его помним Свет солнца и сияние луны, шелест ветра и шум дождя и жизнь такая разная: наполненная грустью и отчаянием, надеждами и любовью, слезами и детским ангельским смехом. Я слышу, как смеются два ребенкасовсем крошечная девочка и ее старший братиктрехлетний улыбчивый карапуз. Два голосанастолько разные, настолько родные. Не вижу их лиц, только смех, беззаботный и живой Нет! Думать о другом! Думать о другом!!!
Вспомни о красотев голове возникают картины вечного, непрекращающегося движения, калейдоскоп «обычных чудес»: юная сочная зелень весны сменяется зрелым, богатым летом; безумное разноцветье осени превращается в холодное величие безбрежной зимы. Щедрые снегопады истончаются до озорных весенних дождиков, обильно увлажняющих плодородную летнюю почву, затем вновь приходит черед мрачных, злых ливней, когда уставшая резвиться вода вмерзает в стылую осеннюю землю. И первая долгожданная снежинка, предвещающая наступление ледяной королевы Цикл бытия, гармония мира. Изменчивая, многоликая красота затейницы природы. Что я увижу за порогом
Мне страшно и больно я не хочу видеть могилу Прошлого под каменным надгробием беспощадного Будущего. Не хочу видеть гибель жизни, не хочу перестать слышать детский смех
Настоящее не оставляет выбора, оно подталкивает в спину, протягивает мои руки к запертой двери, отворяет тяжелые засовы
* * *
Ржавые петли визгливо заскрипели, в темный проем хлынул прохладный свежий воздух. Еще несколько шагов вверх по лестнице, и бомбоубежище за спиной погрузится в песок времениНастоящее обернется Прошлым, а Прошлоебылью, странной, красивой сказкой с печальным концом. Я телом ощущаю, как рвусь через пласты времени, чувствую, как скрипят шестерни вселенских часов, перемалывающих секунды и тысячелетия в пыль.
Уже виден отсвет яркого дневного солнца. Глазам, привыкшим к абсолютной, непререкаемой тьме подземелья, мучительно больноужасная режущая боль, от которой могут спасти только плотно сомкнутые веки. Дальше придется идти вслепую Какое безумие Будущее, спрятавшись за тонкой, почти прозрачной кожей век, вновь исчезает, ускользает от меня, я зависаю в безвременье, на перекрестке трех дорог.
Вокруг тишина Люблю ееумиротворяющую, ласковую для уха, заботливую для сознания, ищущего отдохновения. Благословенную тишину можно пить, как нектар, и никогда не насытиться, еюй можно дышатьполной, свободной грудью; сливаться, исчезать и растворяться без остатка. И чтобы во всем миреничегони шороха, ни скрипа, ни движения воздуха, только осторожный, ритмичный стук сердцабум-бум, бум-бумчтобы пониматьты жив, это ты наслаждаешься тишиной, а не она тобой Абсолютное, самое сладостное безмолвие скоротечно, минутаи появляется непрошеный шум в ушах, похрустывают суставы, пульсирует кровь в вискахи магия исчезает
Однако есть и другая тишина, неттишь! Звенящаякак натянутый нерв, тревожнаякак мертвый штиль, наполненная ожиданиемкак змея перед прыжком. Тишьквинтэссенция запредельного, подсознательного ужасаэто конвульсия и дрожь, вибрация иррационального, отупляющего страха, проникающего под самую кожу Она непрошеной гостьей врывается в мозг, свирепой хищницей вгрызается в мысли и чувства и, подобно вампиру, высасывает из них свет и надежду, отравляет сознание отчаянием, парализует волю.
Как трудно сделать шаг. Ты все понимаешьпути отрезаны, сгоревшие мосты давно превратились в пепел, и нужно сделать единственно возможноена ощупь, вслепую пробиваться вперед Однако мышцы отказываются повиноваться, ноги налиты свинцом. Успокоиться, восстановить дыхание, остановить обезумевшие, сорвавшиеся с цепи мысли и переставить одну ногу. Я больше не чувствую твердой поверхности, по колено погружаюсь во что-то теплое, пышущее жаром. Только не смотреть, только не смотреть! Чуть приоткрывшиеся глаза, обнажившиеся из-под век всего на миг, на один предательский миг, мгновенно получают световой удар. Выжигающий, испепеляющий луч. Боль дикой вспышкой отправляет сознание в небытие я падаю, падаю, падаю и не могу достичь дна этой боли
* * *
Нечем дышать, повсюдув носу, ушах, во ртупепел. Боль здесь, всегда со мной, но удушье берет верхзаставляю безвольное, пораженное мучительной судорогой тело подняться. Голова, глаза налиты кровью, вены пульсируют с невозможной частотой, а сердце, готовое вырваться из груди, заходится в исступленной, самоуничтожающей истерике.
Слепец в царстве теней
Вокруг беснуется осиротевший ветер. Он разговаривает со мной на все голоса, он кричит и молит, вздыхает и плачет, он спрашивает об исчезнувшей подружке-листве, которая так весело шелестела в его объятиях. Ему может ответить только вездесущий пепел, но он молчитвсегда молчит. Лишь взлетает и кружит в ритуальном танце смертисумасшедший шаман, оплакивающий сгинувшие в ядерном пожарище деревья, опустевшие дома, выжженный изнутри город. Я танцую вместе с ним, но мне не нужны движениягибельный ритм внутри моего сердца.
«Они ушли» это ветер.
«Сгорели» неслышимый шепот немого пепла.
«Дотла» стонет тишина.
«Всееее» безумным хохотом заливается тишь.
Кладбищена многие километры. Многоэтажные склепы, братские могилы
Скрип детских качелейодинокий, неуместный среди безмолвного погоста. Маленькая девочкане вижузнаю. Она улыбается, она смеется над моими закрытыми глазами:
«Живые слепы стоит умереть, чтобы прозреть».
Морок, безумные игры безумного разума.
Бреду сквозь вездесущий пепел. Не понимаю куда, не ведаю зачем Двигаться, чтобы ощущать себя каким? живым? Но в царстве мертвых ячужак, изгой, до времени отвергнутый бледной старухой. Яупрек ушедшим покинутый город смотрит на меня тысячами пустых оконных проемов, в каждом задавленный, лишенный голоса крик и обвинение. Я «вижу» тениза разбитыми стекламисотни, тысячи силуэтов. Тьмав упор, не таясьрассматривает меня Чудовище с миллионом глазот него не спрятаться. Страшные, опаленные адским пламенем зрачки найдут тебя повсюду, твоя душа под прицелом.
Сбросить наваждение, терпеть, держатьсядо вечера, до наступления сумерек.
Здесь всегда светит Солнце
Вздрагиваю, голос кажется настоящим, живым.
Кто здесь? гортань не слушается, я шепчу на грани слышимости.
Голос в ответ смеется:
Твой поводырь.
Не понимаю, странный собеседник страшит меня. Слепой, потерянныйя беззащитен перед ним.
Пониманиенепозволительная роскошь в мире, который сошел с ума.
Некоторое время мы идем молча, я не слышу его шагов, не слышу дыхания, но он здесь, совсем рядом
Куда мы идем? глупый вопрос, под стать ситуации, и тут же другой, я тоже сошел с ума?
Поводырь заливается беззаботным, легким смехом, разве посреди урагана возможно сохранить разум?
Я ничего не вижу, понимаю, что от незнакомца не добиться ничего, что вокруг?
Почему ты решил, что я зрячий?
Начинаю заводиться:
Тыповодырь, ты должен видеть!
Недолгая тишина в ответ, затем тихое:
Здесь очень-очень яркий свет, повсюду и нет нигде тени, но самого Солнца не видноскрыто в собственном сиянии. Свет, везде свет Слепит сильнее тьмы
Мой собеседник говорит каким-то неестественным тоном, со странной интонацией, будто читает по книге.
Я ощущаю пепел.
Свет все превращает в пепел, сжигает дотла.
В голосе моего спутника вдруг прорезаются живые нотки:
Земля покрыта пеплом, как снегом. И «снег» идет и идет иногда полностью закрывая небо и кажется, наступила долгожданная ночь и можно отдохнуть от вечного рассвета. Однако новое Солнце не терпит противления и мракаи ночи не вступить в свои права.
Внезапно страх покидает меня:
Красиво излагаешь, как по писанному зачем ты нашел меня?
* * *
Причудливая прогулкадвое путников в недрах мертвого, укутанного черным саванном города. Возродиться бы из пепла птицей Фениксом, окинуть зорким глазом новый мирего границы и горизонты Не хочу быть «рожденным ползать» кротом, не хочу на ощупь пробиваться через грязь и тлен, пресмыкаться под убийственными лучами беспощадной звезды.