Вот и отлично! крикнул Мацкевич, пытаясь одновременно крутить рулевое колесо, вжимать в пол педали и смотреть в обзорную щель танка. Так их, гадов, их же техникой! Браток, ты держись, если бензина хватит нам, до наших доберёмся, дотянем ты помогай мне, хотя бы в прибор перископа смотри, говори, куда рулить мне....
Он, казалось, весь преобразился, забыл о ранах, ожогах, пытках, будто слился с чужой машиной в единое целое, жилы на лбу вздулись, глаза горели огнём, весь разум был подчинён только движению вперёд! Танк резво соскочил с земляной дороги и рванулся напролом в лес, сбивая на пути мелкие деревца. Впереди разрывами ухал фронт, раскатисто говорили пушки, а в небе где-то уже совсем близко гудела и жужжала, подобно гигантским насекомым, бьющая друг в друга авиация и даже, сквозь лязганье мотора тигра, пробивался далекий стрекот пулемётных очередей.
Вроде идем на юго-восток, крикнул Петр, вглядываясь в щель амбразуры и светящиеся стрелки приборов справа. Если не собьёмся и не застрянем, через часок к фронту выскочим, а, браток!
Женька, сидя на месте наводчика, внимательно смотрел в линзы бинокулярного прицела. Не попасть бы в овражек или лощину, более-менее крепкие деревья «тигру» нипочём, а вот завязнуть где-нибудь было бы не кстати. Внутри, несмотря на жуткую боль в руке, чувствовалась лёгкость боевого задора и азарта, танк шёл по земле довольно легко, проскакивая мелкие бугры и топкие места.
А вот же умеют гады технику делать, как будто уловив мысли Соболева восхитился танкист. Идёт мягко и плавно, даже не вибрирует, зараза. А управление такое удобноенашим «тридцать четвёртым» и не снилось!
Как бы не погнали за нами фрицы, словно размышляя, вслух сказал Женька. У них там были танки на ходу.
А вот хрена им, улыбаясь во весь разбитый рот, ответил Мацкевич. Немец по бездорожью не пойдёт, мы ушли сильно на восток от дороги, в лес, а они побояться. К тому же у них, браток, много других дел сейчас, фронт наш по-любому к ним катится, им бы тикать надо, а не за нами гоняться....
Стой! заорал Евгений во все горло, как будто надеясь криком остановить машину.
«Тигр» неожиданно вылетел на небольшую, укрытую холмистой насыпью поляну шириной всего метров в сто. На другом ее краю, под деревьями, стояли три пушки и возле них копошились люди, уже разворачивая стволы в их сторону. Видимо, дорога проходила совсем рядом, и они напоролись прямо на находившуюся на марше в лесу противотанковую батарею.
Стой, куда ты! кричал Женька таксисту, резко давшему задний ход и теперь проламывающемуся через густые заросли, круша березки и орешник. Это же наши, наши!
Да, наши, только они сейчас как шмальнут по «тигру» бронебойным! и в подтверждение этих слов снаряд пролетел буквально в паре метров и бухнулся яркой вспышкой в кустарник прямо за их машиной, подняв вверх кучу щепок, листвы и комьев. Назад быстро, иначе нас разложат из ЗиС-ов тут! Пока мимо, далеко мы ушли уже. Надо спрятаться в буреломе, фронт, видно, уже совсем близко.
Соболев из последних сил схватил валявшийся между сидений «шмайссер», спустился к водительскому месту и навёл оружие на танкиста:
Приказываю тебе, сержант, как старший по званию приказываю, едем к своим, слышишь меня! Немедленно, разворачивай машину, ну! и ослабевшей рукой толкнул дулом автомата осовевшего Петра.
Они оба были настолько истощены, что еле шевелили переломанными конечностями. Но Мацкевич смотрел на него, оскалившись, ничего не говоря, и Женька вдруг опустил ствол.
Силы начали его оставлять. Крайнее измождение, бившая с утра лихорадка, боль сломанных рёбер и искалеченных пальцев, волнение и страхвсе это напряжение, наконец, сказалось, и Соболев, тихо застонав, выпустив «шмайссер» из рук, завалился на край сиденья радиста и начал съезжать на холодный железный пол танка. Петр, остановив машину, подхватил его подмышками, усадил, пошарил в ящиках под сиденьями и, о чудо, нашёл початую вытянутую бутыль шнапса. По очереди отхлебнули по глоткусознание Соболева стало немного проясняться. Они вдруг прислушались: ещё далеко, но явно приближаясь, перекрывая уже лязг их «тигра», раздавался мерный гул идущей техники. Танки явно шли через лес напролом, трещали сбитые и давимые гусеницами елки и березки.
Танки это не «тридцатьчетверки», явно фрицы, сказал Петр, еще сильнее оскалившись, отчего вид его обожженного лица стал зловещим. Идут либо за нами, либо просто к фронту. Мы сейчас черт знает где, не поймёшь, куда ехать, карты нету, бензина, судя по датчику, в обрез.
И тут у Соболева опять запульсировала идея, также неожиданно и резко:
Идти к линии фронта! Немедленно! Нужно спасать маршала! Только ты это можешь! Сейчас! и так далее, все в том же духе. Кого спасать и как, Женька не понимал. Но спокойно, ровным голосом, собрав все силы, приказал:
Сержант, ждём их, и как подойдут, двигаемся параллельными курсами. Идём к фронту. Рация не включена, авось, немцы примут нас за своих, так до наших и дотянем. Дальше по обстановке, стрелять нам все равно нечем, в поле выскочим и сразу сдадимся.
Да нас расстреляют, как только покажемся! закричал танкист. Только бок нашей Т-34 подставим близкои нам конец, браток. Мы из плена сбежали, я ещё пожить хочу, а умиратьтак хоть не от своих! Уж лучше встать и в лесу переждать, пока наши наступать будут, так и найдут нас.
Фрицы нас раньше найдут, ответил Соболев, прислушиваясь к приближающемуся лязгу. Мы ровно в полосе их наступления, будем ждатьснова в плен попадём. Давай-ка малым ходом вперёд, посмотрим, где мы.
Ладно, согласился Петр, как будто удивленный уверенностью и твердостью Соболева. Едем вперёд, и он вновь измученно припал к педалям и штурвалу управления.
Тяжелая машина уже почти двинулась, но гул и звон другого мотора, раздался, казалось, уже совсем близко. Мацкевич осторожно выглянул через щель амбразуры и замер: «тигр» выезжал слева и спереди метрах в десяти от них, практически новый, со свежей краской на броне. Судя по всему, он и был во главе построения, тяжелого и мощного, идущего на наш укрепрайон, который, как помнил Соболев из полкового инструктажа, начинался где-то за лесом, на холмистых высотах возле все той же Ольховатки. Теперь и этот «тигр» замер, остановившись, видимо, экипаж не мог понять, что это за танк рядом с ними, откуда он взялся, и пытался безуспешно вызвать их по рации. Затем они увидели, что башенный люк открылся и фашистский танкист в блестящей чёрной куртке, появившись оттуда, слез с брони и медленно и осторожно двинулся в их направлении.
Сержант, овражек справа от нас, ныряй туда, иначе они, как поймут, пальнут прямой по нам, тихо сказал Соболев и Петр кивнул в ответ. Послышалось постукивание по корпусу снаружиэто немец секунд десять бил по броне стволом пистолета, прося открыть. Затем все смолкло.
Давай! крикнул Евгений, и танкист резко дёрнул рычаг коробки передач, вдавил газ и вывернул руль. «Тигр», едва не перевернувшись, с треском и скрежетом ломая тонкие деревца, слетел вниз, в широкую лощину, идущую до самой опушки, и почти скрылся в ней. Гусеницы с лязгом разрывали землю и корни деревьев, мотор надсадно выл, всасывая последние капли топлива, машина с Мацкевичем и Соболевым медленно летела к краю леса. Через пять минут гонки открылся просвет между кустами, и танк буквально вывалился из оврага на изрытое воронками поле, на котором в отдалении уже виднелись зеленые корпуса изготовившихся к атаке наших Т-34до них был примерно километр.
Сейчас, спасти маршала, немедленно! повелительно приказал голос в голове Женьки. И будто по волшебству, повернувшись влево, они увидел картину, как в замедленной съемке: застывший метрах в двухстах от них на опушке «тигр», поворачивающий башню в сторону так же застывшего ещё левее и впереди, на краю взрытой в поле воронки зеленого легкового автомобиля, к которому, крича, бежали через поле пехотинцы, тоже в зелёных шинелях и касках.
Туда, тарань его, быстро! скомандовал Соболев, и танкист, тоже как в тумане, направил машину прямо в борт изготовившемуся стрелять немцу. А через несколько мгновений, показавшихся Женьке годом, раздался оглушительный удар, спертое пространство танка, завертелось перед глазами, а затем столь же оглушительно наступила тишина....