Лин начинает формировать нужную зону, зачем-то советуясь со мной. Я в это время пытаюсь себя занятьто что-то делаю на кухне, то с кем-то разговариваю по аське, тото, тосё.
Я не хочу думать, что мой друг умрет.
Я не буду про это думать.
Я не имею права про это думать.
Я не стану про это...
Через полтора часа Лин с гордостью показывает мне аккуратную нишу в стене... Угадайте, где? Точно! По той стороне, где вода. И контроллеры.
Лин, а ближе ты не мог?
Ой.
16.
Очень умная ниша. Молодец, Лин. Был бы совсем молодец, если бы сделал эту нишу поближе. Нотело перетаскивать не мне, так что...
Пятому становится лучшепрактически сразу. Еще бысейчас катер взял на себя всё, что было не так. Это и есть разгрузкамашина помогает дышать, снимает нагрузку с сердца (Лин уже прикалывается, что сердца два, поэтому придется уточнить), потихонечку регулирует химию крови (заодно вытаскивая всё, что мы с Лином лишнего насовали с контроллерами), немножко лечит то, что сочтет нужным. Лечить, кстати, особо и нечегооба они здоровы, если это так можно, конечно, назвать, но ресурс выбран полностью. Потенциала нет.
Лин находит какой-то участок воспаления, и начинает нервничатьпотому что не поймет, что это такое. Приходится нам с Пятым колоться и рассказывать про ночное происшествие. Демонстрация синяка действует на Лина удручающе.
Он обижается.
Впрочем, обида быстро проходит.
Надо знать Лина, чтобы понять, какие чувства его сейчас обуревают. Во слово, а! Аж самой смешно. Это сейчас смешно, кстати. Тогда...
Лин готов обнять и поцеловать весь мир, и мне это категорически не нравится.
Пятый, которому лучше, просит что-нибудь поесть. Очень желательно, чтобы это был не суп и не та помесь супа с кашей, которая была вчера.
Это было не вчера, это было сегодня,уточняет Лин.
Пятому, похоже, всё равновчера, сегодня. Не смотря на то, что ему лучше, выглядит он, как картинка «не влезай, убьет». С поправкой на длинные волосы и глаза. У черепушки с трансформаторной будки глаз нет.
Может, ты чего-нибудь сладкого хочешь?спрашиваю я, уже с ужасом думая о последствиях. Дура... там же Лин, это ж надо учитывать.
Можно, я не буду описывать, как он это «готовил»? Готовитьэто всего лишь сформировать запрос, но Бог мой, это надо было видеть. Равно как и видеть то, что получилось на выходе. «Это»кусок красного прозрачного желе размером со среднее пирожное. Прямоугольный.
Ели они «это» вдвоем. Мужественно. Давясь.
Сладкое?спросила я у Пятого.
Очень,ответил он.Слов нет... Лин, дай запить чем-нибудь.
Потом они легли спать, и я получила, наконец, возможность выпить свой совсем уже остывший чай. Сколько я пила эту чашку чая? Рекорд для книги Гиннеса, кстати.
С девяти утра до четырех дня.
17.
В полпятого Лин опять просыпаетсявсё-таки слишком сладким оказался этот красный кусочек «чего-то», и теперь его мучает жажда.
Лин, что же всё-таки случилось с Сетью?спрашиваю я, не особенно надеясь на ответ.
Не знаю,в который уж раз повторяет Лин.Могу показать.
Когда-то, давным-давно, я уже пытала ребят на эту темуи мне один раз продемонстрировали мега-сиур, одна из частей которого находится под их контролем. Огромное разноцветное облако, состоящее из цветных областейбелых, вишневых, синих. Если долго смотреть, можно понять, что это действительно шестигранник, пушистый, поразительно красиво и гармонично организованный.
Сейчас картинка другая. Облаковсё золотое, одноцветное, а в середине...
Это уже не облако. Это бублик с дыркой. Если угоднотор. Кому как больше нравится. Я ошалело гляжу на эту дырку от бублика и не придумываю ничего умнее, как спросить:
Это что такое?
Ответ, в принципе, как и ожидалось.
Не знаю.
А... эта область?..
Область, сказанула, идиотка... это миллионы миров... Область...
Их нет.
Совсем?по-моему, чемпионат по тупости я выиграю легко. Любой.
Да.
Кто помнит анекдот, про то, какое самое страшное слово в ядерной физике? Ага, правильно. Упс.
Лин, а можно вопрос... он не совсем корректный, но всё-таки... Почему вы сейчас вышли на связь со мной?
Мы бы не стали тебя тревожить, но это единственная связь, которая у нас сейчас есть.
А со своими? Встречающие, Сихес, ученические пары, любой мир вашей же Зоны, который общается с Сэфес?
Ничего нет. Никакой связи больше нет.
.........................
Лин отправляется спать, а ко мне приезжает Бука, и мы с ним отправляемся пить. У меня со вчерашнего дня лежит невостребованная банка слабоалкогольной химической гадости, Бука прихватил еще пару банок для меня и коньяка себе, и мы идем, и по дороге я выкладываю Буке всё. То всё, которое помню.
Очередная выжимка сухого остатка:
1. То, что случилось, раньше не имело аналогов. Что есть такое «раньше»? Приблизительно, очень приблизительно. Сэфес, как система, существуют несколько миллиардов лет. Несколькоэто больше шестидесяти. Другие контролирующие, как Индиго, так и Маджента тоже не обладают сведениями о подобных катаклизмахпотому что такую информацию вывели бы в Сеть сразу, вне зависимости от принадлежности к Зоне.
2. Бука сделал предположениео том, что это может быть разновидность вируса. Неконтролируемое распространение. И грамотное решение, достойного любого програмераотсечь пораженную область и тем самым остановить распространение заразы.
Вот его выкладка:
«Про сетевого червя. Это была просто напрашивавшаяся аналогия. В 1988 году студент Роберт Моррис младший, занимавшийся вопросами компьютерной безопасности, написал и запустил программу, эксплуатировавшую известные ему дыры в защите ОС Unix. Из-за пустячной ошибкивыбранная пауза между последовательными запусками оказалась малавирус вышел из-под контроля автора и на несколько часов парализовал весь тогдашний североамериканский интернет. По проявлениям мне показалось, что данный случай очень похожочень быстрое распространение и выключение из работы тех узлов сети, которые оказались под ударом. Напрашивалось и решениеотключить уже пораженные сегменты, после чего разбираться с тем, что же все-таки случилось. Понятно, что подобие очень приблизительное, но в первом приближении оно хотя бы что-то хотя бы как-то объясняло (вопрос о том, какой именно механизм использовался для атаки на Сетьостается открытым). Ну и как следствие, я пытался выяснить скорость распространения информации по Сети, и время реакции Сэфес на поступающую информацию. Мой вывод по результатам былчто те, кто оказался на периферии атаки, сумели ее как-то локализовать. Те же, кто принял на себя удар... в лучшем случае они вываливались в пространство неизвестно где, выложившись в ноль».
Мы ничего не знаем. Мы сидим и пьем свои банки-склянки, мы о чем-то говорим, и я понимаю, что я хочу еще посидеть теплым вечером с Букой, потому что Бука хороший, у него борода и ему можно не врать. Признаюсь, что еще несколько днейи я весело пойду сдаваться в Кащенко сама, с поднятыми руками. Впрочем, меня туда не возьмут, скажут, нечего бедное государство объедать.
Потом мы идем гулять дальше, и доходим до самого верха, почти до Коломенского, и вечер тихий и хороший, и...
...и тут просыпается Лин.
Так я и знала! Нет, ну так я и знала! Я еще днем сегодня поняла, что меня может ожидать, но такое... У рыжего истерикапо остаточному принципу. Его трясет и колотит, он теребит меня, как приставучий кот за штанину, и просит, постоянно о чем-то просит. Спрашивает и просит.
Посмотри ты, пожалуйста... он не умрет?.. Он белый весь... еле дышит...
Правильно, белый. Точно. И еще круги под глазами такие, что панда нервно курит в коридоре. Впрочем, у самого Лина вид немногим лучше. Еле дышит? Неправда. Он сам почти не дышит, потому что ему это сейчас просто не надо. Мы смотрим показатели, Лин, забыв про синяк на голове, снова начинает ныть про воспалительный процесс, потом мы вместе всё вспоминаем, Лин успокаивается, вроде бы даже ложитсяи через десять минут начинает трепать нервы еще хуже прежнего.
Разговаривать с Букой становится невозможно, потому что мне в глаза постоянно проецируют одну и ту же картинку и в уши дуют одно и то же, как испорченная пластинка.