Я же говорю: он очень спешил. раздраженно отозвался секретарь. Несмотря на всю свою слабость, великий магистр просил проводить вас к себе, как только вы появитесь.
Я иду немедленно. Шлиссенджер сделал мне знак следовать за ним.
Мы вышли на улицу и двинулись к дворцу. В соборе звонил колокол. Несколько конюхов у коновязи чистили лошадей. Под аркой, где еще каких-то полтора часа назад стоял английский патруль, нас встретили угрюмые, закованные в броню наваррцы, утиравшие ладонями пот с лица.
Мы прошли в просторный внутренний двор, свернули в галерею, окаймлявшую его, и потерялись среди леса стройных флорентийских колонн. Как видно, Шлиссенджер прекрасно знал дорогу. Его повсюду узнавали и почтительно кланялись. Белая мраморная лестница вела к покоям великого магистра.
Останьтесь здесь. властно сказал мне Эйб, указывая за тяжелый занавес, отделявший, видимо, спальню магистра от гардеробной комнаты. Все, что вы услышите, держите при себе. Быть может, в дальнейшем это вам весьма пригодится. он шагнул вперед.
Кто здесь? услышал я сдавленный старческий голос.
Не беспокойтесь, монсеньер. Это я. отозвался Эйб.
Подойдите. Нет, ближе. Мне трудно говорить.
Я чуть отогнул край занавеси и в щель увидел полутемную комнату. В дальнем углу на кровати лежал величественный седовласый старик с благородными чертами лица. Его правая, обезображенная, рука была забинтована, левую он дружески протянул Шлиссенджеру.
Я хотел бы обнять вас, мессир Эгберт. едва слышно сказал магистр. Но Бог не дарует мне такой возможности. Вы уже знаете о моем несчастье?
Да, монсеньер. Эйб опустился на колени перед кроватью.
Да простит мне Господь, но я предупреждал Вас не раз Перстень Жака де Моле не может принести добра. Те, кто дал его несчастному магистру тамплиеров, теперь сделают все возможное, чтобы заполучить его обратно.
Но я носил его, как память. простонал старик. Как память о великом человеке, столько сделавшем для крестоносного братства и пресвятой церкви безвинно осужденном! Клянусь, я ни разу не употребил его во зло! Если б не он, магистр схватил Эйба за плечо здоровой рукой, Мы, возможно, не выиграли бы Великой Осады.
Если б не он, ее могло бы не быть. неожиданно резко сказал Шлиссенджер, вставая.
Наверное, вы правы. старик уронил голову на грудьС тех пор, как я впервые примерил перстень, мне все время хотелось его снять. Но я не мог Он словно врос в палец! У меня начались приступы беспричинной ярости. Когда защитники Сент-Эльмо умоляли меня позволить им покинуть безнадежный рубеж, я словно лишился рассудка от гнева. Я обвинил их в трусости. Они погибли. Все.
Турки не пощадили даже раненных. Шлиссенджер говорил так, точно вколачивал гвозди. Их истерзанные тела прибили к крестам и пустили по воде мимо остальных бастионов. Чтобы мы хорошо знали, что нас ожидает. Некоторые были еще живы
Магистр закрыл лицо ладонью.
Простите меня, монсеньер, голос Эйба стал мягче. Я говорю это теперь только для того, чтоб в свой последний час на земле вы не находили себе покоя и там. вам было бы легче.
Вы знаете, что я умираю. безнадежно сказал старик. Вы всегда все знаете. Так найдите же его! Найдите! воскликнул он. А то этот перстень еще натворит дел.
Я сделаю все, что смогу. Эйб вновь склонил колени.
Я мог доверить это только вампрошептал магистр. Я ждал вас. Теперь я спокоен. Ступайте. Не зовите ко мне больше никого.
Эйб встал, низко поклонился и быстрым шагом вышел. Послушайте, что все это значит? вылез я с вопросом в самый неподходящий момент. Какого черта? мне было очень неловко за свою роль тайного свидетеля. Почему вы считаете себя вправе
Эйб обернулся, смерил меня коротким оценивающим взглядом и процедил сквозь зубы:
Должен же я был дать вам шанс выжить.
Едва ли от этого объяснения мне стало легче.
Ну? Что он вам сказал? сэр Оливер, разбиравший за столом магистра бумаги, поднялся навстречу Эйбу.
То же, что и вы.
Лицо Шлиссенджера выглядело крайне расстроенным. Он очень страдает, Эйб помедлил. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, сэр Оливер. Секретарь кивнул. Вы нашли того, кто нанес удар?
Да. сэр Оливер отложил бумаги. Это мессир Робер д'Юрфе, командор второго бастиона. До сих пор он считался очень достойным и честным рыцарем.
Секретарь развел руками.
Как вы узнали, что это он? губы Шлиссенджера сжались в твердую складку.
Он сам сказал, ответил сэр Оливер. Пришел и признался. Заливается слезами, говорит, что не хотел что на него точно что-то нашло
А перстень? Эйб весь подался вперед.
В том-то и дело, лицо сэра Оливера приняло растерянное выражение. Он молчит и молит о смерти.
Что это значит? поднял брови Шлиссенджер.
Говорит, что это не его тайна. Что он с радостью сказал бы, но не может выговорить ни слова. И он пытался, мессир Эгберт! Клянусь вам! Я сам видел. секретарь хватил кулаком по столу. Он силится и не может выжать из себя ни звука. А когда ему начинают задавать вопросы. Поверьте, мессир Эгберт, я не трусливый человек, но его лицо. Сказать, что это ужас, значит, ничего не сказать! секретарь перевел дыхание. Он словно впадает в оцепенение. Привести его в чувство нет никакой возможности.
Ни огнем, ни водой? сдвинул брови Эйб.
Ни огнем, ни водой, ни железом. покачал головой сэр Оливер.
Вы сказали ему, что его сожгут? губы Шлиссенджера дрогнули.
Да, он знает. секретарь помедлил. И только просит, чтобы поскорее. Он говорит, что демоны рвут его на части.
Отведите меня к нему. тихо сказал Эйб.
Я, как безмолвная тень, следовал за Шлиссенджером. Я ничего не мог себе объяснить, и это было ужасно. Но мои ощущения, кажется, меньше всего беспокоили Эйба. Он мчался на третьей скорости по переходам дворца, и мы с сэром Оливером едва поспевали за ним.
Возможно, мы уже опоздали! на ходу бросил он. Полнолуние сегодня? Скажите, к вам в последнее время не обращались местные крестьяне с сообщением о пропаже детей?
Его вопрос, кажется, удивил секретаря. Да. Случалось. кивнул тот. Такое бывало еще до осады. Но во время нее особенно часто. Из деревень Дингли и Вердала. Люди все списывают на войну. К тому же турки, пираты Вы сами знаете.
Та-а-аак, зло протянул Шлиссенджер. Значит, пока мы дрались на стенах здесь, внутри кто-то служил черные мессы о победе над христианами!
Бог с вами, мессир Эгберт! взмахнул рукой сэр Оливер. Здесь? В сердце ордена? На Мальте?
Я сейчас с ним поговорю. И не мешайте мне! отрезал Эйб.
Мы спускались по крутой узкой лестнице. Казалось, она вела к центру Земли. На каждом повороте нас встречал часовой, над его головой тускло чадил факел.
Вот здесь.
Замок лязгнул. Сэр Оливер отступил на шаг, пропуская нас вперед. Согнувшись в три погибели, мы вошли в низкую дверь. Подземелье со сводчатым потолком походило на погреб в доме моей бабушки Цюрихе. Вошедший с нами стражник воткнул в кольцо на стене еще один факел, и стало светлее.
Кто-то зашевелился в углу, громыхнула цепь.
Это он. в голосе сэра Оливера зазвучали презрение и ненависть. С тобой хочет говорить мессир Эгберт, собака. обратился он к узнику. И если ты опять начнешь валять дурака, то, клянусь Богом
Эйб остановил его жестом.
Пусть подойдет.
Я увидел, как от стены отделилась сгорбленная фигура и шагнула к нам. Человек был измучен. Человек был разбит. Его глаза запали, и взгляд блуждал
Кажется, вы перестарались, сэр Оливер, тихо сказал Эйб.
Секретарь пожал плечами.
Мессир д'Юрфе, обратился Шлиссенджер к несчастному. Сейчас вам никто не в силах помочь, кроме Бога. Просите его, и он не отвернется от вас, как вы отвернулись от него.
Я не знал сдавленно простонал рыцарь.
Неправда. тихо, но твердо возразил Эйб. Вы просто не думали, что зайдете так далеко. Смирение надоедает, правда?
Чего вы хотите от меня? прошептал мессир Робер, опустив глаза.
Место! Место, где вы бывали на черных мессах!? спокойный голос Шлиссенджера перешел в крик. Ну?!