Время предстоящей встречи наступило. Непонятно отчего Зоя разволновалась, словно должна была встретиться не со своим будущим сводным братом, а как минимум с президентом.
- Он приехал, - коротко оповестил их Мартыненко, направляясь к двери, ведущей на улицу.
Пока её новоиспечённый будущий родственник заезжал во двор, Зоя почему-то не вышла его встречать, как это сделал сам Мартыненко и её мама. Она продолжала стоять посреди гостиной, не зная, куда саму себя деть.
Казалось бы - вот это момент! Чуть ли не судьбоносный! То, о чём она столько мечтала, начинает сбываться. Она слышала, как кто-то заглушил рёв мотора, и будь Леонова проклята, если это был не рёв мотоцикла!
Ну вот, у них есть что-то ещё общее, кроме книг.
Послышались шаги, приближающиеся к дому. Кто-то смеялся, кто-то что-то рассказывал.
Леонова же продолжала стоять посреди комнаты. Вдруг она спохватилась. Она не хотела чтобы её застали в таком виде - стоящей на пороге с каким-то перепуганным видом. Уж чувствовала, что не обрадуются такому родственнику, хоть и с пометкой 'будущий'.
Решив в последнюю секунду подойти к камину, она побежала в нужном направлении. И как могла старалась с увлечённым видом разглядывать фотографии. Она продолжала слушать шаги и как-то не сразу обратила внимание на лица запечатлённые на фото.
Но как только её взгляд наткнулся на знакомые лица, глаза девушки расширились от удивления.
Фотографий было немного. Всего четыре. Сделаны были, очевидно, в разные года.
На первой был изображён мальчик лет пяти, в смешном зелёном свитере, с лягушонком изображённом на груди. Он стоял с немного склонённой к плечу темно-русой головою, и не улыбался. На его лице была какая-то ухмылка. А взгляд... его глаза казались абсолютно не детскими.
На втором фото был сам Мартыненко. Наверное, на этом фото ему около тридцати, плюс-минус пару годков. Мужчина сидел за столом бок о бок с какой-то немолодой женщиной, с бокалом в руке, вероятнее всего это было шампанское, потому что за спиной на заднем фоне отчётливо выделялась новогодняя елка. Рядом с ним сидел всё тот же мальчик, который теперь выглядел чуть старше. Должно быть уже в школу тогда ходил. Он не смотрел в камеру, в отличие от Мартыненко, его внимание привлекло что-то находящееся за кадром. На лице ребёнка как и на предыдущем фото не было улыбки, лишь ухмылка, которая в этот раз стала какой-то другой. Уж поверьте, изменения произошли не в лучшую сторону...
Третье фото не было особо примечательным. В объектив фотоаппарата попал Мартыненко стоящий посреди леса с плетёной корзинкой в руке и с огромным боровиком в другой.
На последнем, пятом фото были запечатлены лица уж больно знакомые ей. Чуть ли не до боли.
Два парня.
По сравнению с предыдущими фотографиями она могла смело указать на того, былого мальчика, превратившегося в молодого парня. Правда сейчас у него волосы были другого оттенка, став чуть ли не иссиня-чёрными. Наверняка покрасил, испортив тот такой красивый тёмно русый цвет.
Парни сидели на ступеньках и с широкими белозубыми улыбками на лицах и смотрели прямо в камеру. На щеках у одного из них красовались милые ямочки. Парни сидели близко друг к другу, касаясь плечами. На кистях у них были какие-то чёрны перчатки без пальцев, Зоя не знала как их называют, но помнила, что такие часто носили всякие поклонники тяжёлой музыки, да и просто байкеры. Но девушка больше склонялась к первому, потому что оба молодых человека выставив перед собой руки показывали фигуру, представляющую собой кулак с оттопыренными пальцами - указательным и мизинцем, так называемую рокерскую 'козу'.
Это были Родион и Гоша.
- А вот и Зоя, - раздался голос Мартыненко, далее последовал топот и девушка, понимая, что больше не может стоять к ним спиной, медленно обернулась.
Первым ей бросилось в глаза то, как Жанна Егоровна, идя впереди мужчин, начала улыбаться и активно подмигивать ей. Не сразу догадавшись, что та имела ввиду, девушка перевела взгляд на другого человека, занимавшего её мысли весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро.
Парень шёл чуть позади, Мартыненко что-то тихо говорил ему, а тот как-то неуверенно кивал.
Девушка не могла не узнать эти серебристые металлические цепи, которые он так обожал носить. Не могла не заметить красную бандану, очень эффектно контрастирующую на фоне тёмных волос. Когда-то они вместе её выбирали...
Было ли на его лице удивление?
Чёрт его знает! Парень был в чёрных солнцезащитных очках, не смотря на то, что находиться в доме, а не на улице.
Она не могла его не узнать, да и он тоже. Парень застыл в нескольких шагах от девушки, она тоже оставалась неподвижна.
Николай Николаевич что-то оживлённо говорил, то ли знакомил их, то ли просто что-то вспомнил и теперь вот рассказывал. Эти двое не обращали на него никакого внимания. Зоя смотрела, как парень медленно снимает очки. Не отводя глаза, смотрит уверенно и прямо, словом, как и она сама.
- Мы знакомы, - тихо сказал Гоша, но даже этот приглушённый голос смог остановить Мартыненко и обернуться к детям, оборвавшись на полуслове.
Они с Жанной Егоровной как-то вдруг разговорились, и далеко не сразу заметили, как эти двое смотрят друг на друга. Не то чтобы враждебно, просто как-то настороженно, что ли.
Представители старшего поколения подозревали, что поначалу их дети могут не поладить. Чего уж таить, мужчина был уверен, что его сын может не сдержаться и нагрубить девочке, доведя ту до слёз или истерики, если та ему уж совсем не понравиться. У Георгия был тяжелый характер, и он был не тем человеком, который быстро привыкает и принимает что-то новое.
- Знакомы? - беззаботно отозвался мужчина, явно немного наиграно. Видимо, пытался не показать свои истинные эмоции. Внимательно глянул на обоих. - Давно?
Леонова-младшая лишь повела плечом, уходя от ответа. Гоша же не промолчал:
- Давно. - Хоть девушка и не считала, что срок их знакомства можно было классифицировать как 'давно', но отчего-то спорить не стала.
За столом больше всех говорил вновь Мартыненко. Мама Зои тоже не молчала. Они вместе то шутили, то смеялись, то пытались растормошить притихших детей.
Кстати, о детях. Те сидели ниже травы, тише воды. И слово от них и слышно не было, словно вдруг онемели.
Зоя сидела с отсутствующим выражением лица. Время от времени она брала маленькую серебряную чайную ложку, опускала ту в чай, а затем поднимала, выливая содержимое обратно в чашку. Правда долго она этим не занималась, потому как Жанна Егоровна легонько стукнула ту по коленке, явно призывая перестать заниматься ерундой.
Её с Гошей посадили друг напротив друга. Поэтому девушка смотрела куда угодно: на чашку, на стол, на свои колени - только не на него. И лишь два раза она позволила себе бросить на него взгляд исподлобья.
Парень сложил руки на груди и нахально в упор глядел на Леонову. И когда он ловил её взгляд на себе, то просто иронично приподнимал бровь. Меньше всего ему сейчас хотелось находиться на этом до тошноты приторном 'семейном' ужине. Куда больше он хотел вскочить, взять Зою за её теплую ладошку и увести куда-нибудь, где они могли бы нормально поговорить.
Теперь всё стало на свои положенные места. И то, что её старый знакомый Гоша жил один с бабушкой, и то, что она никогда не видела его родителей, да, по правде говоря, и тот не любил их вспоминать.
Как-то раз Зоя случайно упомянула родителей Георгия, она даже не помнила точно, что тогда сказала, но зато в памяти у неё прочно-напрочно остался образ вмиг сделавшегося мрачным Гоша. Ей тогда так и не удалось вернуть ему прежнее беззаботное настроение. Она не надоедала расспросами, потому тему эту они и замяли. Зря...
Бывают ли такие совпадения? Зое казалось, что всё происходящее это просто-напросто волшебный сон, и скоро она откроет глаза, вновь окажется в своей старой квартире и вся её сказка превратиться в приятное воспоминание, пролетевшее перед глазами, словно комета над головой.
А ведь ночью она и правда несколько раз вскакивала, резко просыпаясь, и не понимая где находиться и вообще как здесь оказалась, с некоторым ужасом вглядывалась в темноту перед собой. Потом память услужливо напоминала ей события вечера одного дня изменившего жизнь её и Жанны Егоровны столь кардинально, и она со спокойной душой вновь пыталась заснуть.
Ужин в честь их новоселья уже был практически завершён. Правда, это больше походило на что-то из ряда принудительных мероприятий, нежели просто веселого время препровождения. Весело было лишь старшему поколению, присутствующему за столом, младшее же откровенно говоря скучало. Зоя несколько раз пыталась подавить зевки.
Медленно и постепенно за окном начинало темнеть.
Мартыненко, уж слишком радостный в этот вечер возжелал где-то во дворе затеять шашлыки, а мама Зои ему активно помогала, бегая то на улицу, то на кухню. Призывали и детей приобщиться к этому по истине 'семейному' делу, но те в один голос тут же отказались, мигом разошедшись каждый в свою комнату.
Гоша первым ушёл из гостиной к себе, чем немало удивил и обрадовал Николая Николаевича. Поначалу Зоя решила, что он расстроился или же наоборот рассержен выходкой сына, который даже не попрощавшись направился к лестнице, словно был одним-единственным гостем этого дома. Минуту спустя, заметив блеск в глазах Николая и мимолётную улыбку, девушка поняла, что тот и мечтать не мог о том, чтобы его сын остался здесь с ночёвкой.
Она чётко видела, что её догадки оказались правдивы, и сын, не смотря на их сложившиеся отношения, в его жизни значил очень и очень многое. Это было видно по глазам Мартыненко, которые светились счастьем.
Зоя тоже решила не мешаться под ногами и поднялась на второй этаж.
Она была на полпути к двери своей комнаты, когда её взгляд неожиданно метнулся к другой, противоположной, двери. На полу была заметна полоска неяркого света, что свидетельствовала о том, что человек находящийся там ещё не спит. Конечно, если это не свет ночника, но этот предмет интерьера она не заметила вчера, что подталкивало к выше указанному выводу.
Этим двоим стоило наконец-то выяснить свои отношения. Это нужно было сделать ещё несколько месяцев назад, но упрямство и гордость Зои сыграли с нею злую шутку. Кто же знал, что всё так обернётся?
Им следовало поговорить уже лишь потому, что Леонова не хотела, чтобы их с Гошей недомолвки и откровенное игнорирование друг друга, как это было во время сегодняшнего ужина, повлияли на отношения их родителей. Жанна Егоровна заслуживала своего маленького женского наконец-то обретённого счастья, и Зоя знала это как никто другой.
Робко постучавшись, она осторожно приоткрыла дверь. Немного, наверное, больше ради приличия потоптавшись на пороге у самого входа в помещение, она заглянула внутрь, попутно делая первый шаг.
Он стоял у окна. Тюль и шторы были раздвинуты в противоположные стороны, и теперь парень мог без преград созерцать ночное весеннее небо.
Зоя вежливо покашляла в кулак, заявляя о своём присутствии, но либо её игнорировали, либо просто не замечали. Она даже успела сделать ещё несколько шагов по направлению к Гоше, но тот, не слышал её шагов, продолжая стоять к ней своей широкой спиной, скрытой под чёрной кожаной курткой, с вышитым заклёпками массивным белым черепом на лопатках.
И только теперь Зоя заметила, что его голова совсем едва заметно качается из стороны в сторону, словно в такт какой-то не слышимой её уху песне. Сделав шаг немного в сторону, она заметила, что в его ушах находятся наушники-капельки, провод которых был непривычно красного цвета.
Это был идеальный шанс, чтобы в эту же секунду развернуться и уйти к себе, забыв обо всём как о страшном сне. Никто никогда бы и не узнал, что она, позорно труся как заячий хвост, будет стоять за спиной парня, с которым некогда была просто не разлей вода, который был её чуть ли не лучшим другом.
Но, она была из тех, кто доводит все дела до конца. Преодолев всё то небольшое расстояние, разделявшее их друг от друга, она остановилась как вкопанная. Теперь осталось дела за малым - привлечь его внимание, что казалось ей самой сложной частью их ещё не состоявшегося разговора.
Протянув руку, она была готова похлопать его по спине или плечу, но рука так и осталась висеть в воздухе. А может стоило просто выдернуть наушник? К чему эти прикосновения?
Тот обернулся в ту же секунду, как только ладонь Зои дотронулась до его плеча. Она же тут же завела руки за спину, сцепив те в своеобразный замок, и даже отошла на несколько шагов назад, выдерживая дистанцию между ними.
Парень немного удивлённо смотрел на неё, словно заворожённый, собственноручно выдергивая наушники из ушей и ставя едва слышно играющую музыку на паузу. Привалился к подоконнику, не спуская с неё глаз, словно девушка была виденьем, готовым раствориться в ночи в любой угодный для неё же момент.
Леонова же стояла сама не своя, и принялась нервно у себя за спиной то сжимать, то разжимать ладони в кулаки. Спокойствия это ей, конечно же, нисколько не прибавило. Но, успокаивала мысль, что она всё же пытается хоть как-то совладать с самой собой.
- Я книги вчера без спроса взяла. Ты не против, если я их немного позже верну?
Быстро бросила на него взгляд исподлобья - Гоша покачал головой из стороны в сторону, давая понять, что ни сколько не против, что она порылась в его личных вещах и без спроса взяла оттуда, наверняка, одни из любимых и дорогих его сердцу книг.
- Спасибо за медведя и цветы, - её щеки немного заалели. Было ужасно неловко. Она старалась смотреть на парня, но её глаза то и дело начинали 'бегать' по комнате. И дышала она странно, глубоко и нечасто. Так дышала, словно и вовсе готовилась задержать дыхание перед прыжком в воду на огромную глубину, который должен был быть длительным, как минимум пятиминутным.
Будто со стороны услышав своё дыхание, да и заметив своё поведение, девушка не на шутку разозлилась, на саму себя конечно и на то, что совершенно не умеет скрывать свои истинные эмоции. Затеянный разговор теперь казался ей несуразной глупостью, и она уж была готова всё на свете отдать, только бы скрыться подальше отсюда куда-нибудь. Леонова уж было собралась уйти, но стоило девушке развернуться, как её не особо решительно, но не менее настойчиво остановили.
- Послушай... - резко, непозволительно быстро оказавшись рядом с нею, решительно начал он. Даже почему-то обхватил её плечи своими ладонями, наверное, чтобы не вырвалась и не убежала. Леонова хмуро глядела на длинные пальцы с различного рода перстнями-кольцами, а затем тот же нерадостный взгляд перевела на Гошу.