- А мне всё кажется немного иначе, - многозначительно произнёс он, округляя глаза, а затем замолчал на некоторое время. - Как можно было написать один и тот же вариант? - спросил он и, представьте себе, взял и рассмеялся, глядя на полное безысходности лицо Зои. - Вот уж точно светя другим, сгораю сам, - задумчиво произнёс учитель ироничным тоном.
Надувшись, Зоя сидела некоторое время, выказывая лишь подобным образом всю свою обиду на этого человека. Подумать только! Рассмеяться над ней. Это вообще педагогично? Смеяться при ученице, да ещё и над ней же самой...
Волна негодования окатила девушку с головы до ног. Она, порядком подзабыв, где и с кем находиться в одном помещении, совершенно неожиданно резко подалась вперёд, ближе к столу. А всё это было проделано лишь для того, чтобы вытянуть руку и выхватить у мерзкого Стасика свою и так уже пострадавшую ото всех людских напастей работу, которую он, кстати, до сих пор держал в руках (и даже во время своих приступов смеха поглядывал туда).
Но... Одно большущее 'но'. Под воздействием всех эмоций она напрочь забыла обо всех колбах с неизвестными ей жидкостями и... надо же такому случиться!... как только она вскинула руку, которая готова была вот-вот совершить во истину змеиный выпад и словно клещами вцепиться в листок, как вдруг... рука наткнулась на некую преграду, как оказалось стеклянную и... содержимое практически всей колбы вылилось Зое на руку, а остальное на стол учителя.
Рокотов, обладающий потрясающей реакцией, вскочил из-за стола, и даже, кажется, опрокинул собственный стул.
Первой мыслью Зои стало то, что её сейчас будут медленно и мучительно убивать, когда мужчина быстро подошел к ней и протянул руки. Ведь на столе лежали какие-то бумаги, наверное, какие-нибудь важные документы, представляющие собой огромную ценность, и, которые сейчас представляли собой всего лишь промокшую насквозь бумагу с расплывчатыми буквами.
Как оказалось, Станислав Евгеньевич тянул руки не к шее Леоновой, а к стекляшке, сиротливо лежащей среди стола и продолжающей немного покачиваться из стороны в сторону. Учитель аккуратно перевернул колбу, читая, что же за вещество находилось там. Зоя тоже заметила, что там было написано и, если доверять её познаниям в таком предмете как химия, то пролила она на себя и стол щелочь. Мысленно девушка благодарила богов, что в этой колбе не оказалось какой-нибудь кислоты.
Мужчина осторожно взял её за плечи, и уже совершенно другим голосом, без всего ехидства, столь присущего ему, то ли просто сказал, то ли попросил:
- Пойдём. Нужно промыть, - перечить Зоя не стала и потому пошла в задаваемом им направлении. Когда они оказались возле умывальника, он всё так же, придерживая её за плечи, настраивал воду, а затем сам (!) начал осторожно промывать Зоину ладонь.
Она такого не ожидала. Более того, ей и в голову не приходило, что следует заняться оказанием первой помощи и потому сидела бы так и дальше, в ожидании разноса. А тут, такая забота...
А ещё её больше всего потрясло, что всё это делал он сам. Ей даже удалось почувствовать себя каким-то маленьким несуразным и немножечко, самую малость, беспомощным ребёнком.
В этот момент она взглянула на Рокотова не как на своего учителя и не как на того кретина с парковки, а как-то по-другому, по-новому что ли. И почему-то Зоя испугалась этого и поспешила перевести свой взгляд на окно. Конечно же, сам учитель ничего подобного не заметил, да и не смог бы, потому что был занят куда более важными насущными делами.
- Не то чтобы я такой уж и приверженец справедливости, - неожиданно заговорил он, принимаясь аккуратно вытирать темно-синим махровым полотенцем ладонь девушки, - но никогда ничего не делай в ущерб себе, - учитель заглянул ей в глаза, делая особый акцент на словах 'никогда' и 'ничего'. - Просто не позволяй кому-то пользоваться тобой и твоей добротой, - и, наверное, для лучшего запоминания или же усиления важности своих слов, Рокотов легонечко щелкнул её по носу.
Затем усадив Зою уже в своё собственное учительское кресло, он отошел к огромному шкафу со стеклянными дверцами. К слову, Леонова никогда не обращала внимания на эту внушительную часть лаборантского интерьера.
Он смешивал какие-то жидкости, которые достал из всё того же шкафа, и за всеми его действиями Зоя следила едва ли не с открытым ртом. Затем, когда Рокотов оказался рядом, она заметила, что он держит в руке небольшой ватный шарик, который мужчина уже промокнул какой-то жидкостью, ту самую, что сам же и нахимичил. От ваты не пахло спиртом, но всё же от неё исходил не самый приятный аромат, и как ей показалось, пахло уксусом или чем-то подобным.
Опустившись рядом с Зоей на корточки, он вновь взял её ладонь в свою, при этом придерживая почему-то за запястье и, начал аккуратно протирать место предполагаемого ожога этой пахучей ватой.
Пока он проделывал всё это, Зоя вновь позволила себе исподтишка взглянуть на него повнимательней. Если бы кто-нибудь сказал ей летом, что тот тип с парковки окажется её учителем она бы долго смеялась взахлёб. А сейчас девушке почему-то показалось, что если отбросить эти воспоминания, то не так уж он и плох. И, если бы они и увиделись первый раз в школе, то возможно этот мужчина сумел бы с помощью своей харизмы стать одним из её любимых учителей. Вот только как говориться, если бы, да кабы...
- Извините, - наконец-то заговорила девушка, - я не специально. Это вышло абсолютно случайно, честное слово. Я не хотела портить документы.
Учитель лишь медленно кивнул в ответ.
- Извинения приняты. А на счет документов... Как думаешь, стал бы я держать на столе с кучей всяких реактивов важные бумаги?
Она так не считала. И потому с души и сердца девушки скатился огромный валун. Всё-таки ничего страшного и смертельного она не натворила благодаря своей подаренной матушкой-природой 'ловкости'.
Когда со всеми процедурами было, наконец, покончено, Леоновой удалось кое-как отбиться от того, чтобы ей не заматывали бинтом руку. Подумаешь, глупость какая. Всего лишь рохля криворукая пролила на себя щёлочь, а сколько хлопот Стасику доставила.
Взглянув на настенные часы, Зоя с сожалением заметила, что седьмой урок, специально отданный на перепись самостоятельной работы, уже, к несчастью, подходит к концу. А на восьмой урок Рокотов вряд ли соблаговолит остаться. Да и сама она уже порядком подустала и связно мыслить в тени последних событий у неё вряд ли получиться.
- Можно я завтра всё перепишу? - искренне надеясь на положительный ответ, она посмотрела на мужчину чуть ли не умоляющим взглядом.
Тот лишь вздохнул и, перестав расставлять колбы согласно их порядковым номерам, подошёл к девушке, и, раскрыв журнал их одиннадцатого класса, указал на оценки за самостоятельную работу выставленные в ровный столбик.
Глаза Зои, должно быть, расширились от удивления, потому что напротив её фамилии стоял высший бал. Теперь не двое написали лучше всех из всего одиннадцатого класса, а как раз-таки трое, и она оказалась в их числе.
Она не смогла сдержать радостную улыбку, и, повернувшись к учителю, который уже успел вернуться к своему на непродолжительное время оставленному занятию, поблагодарила, прекрасно понимая, что тот мог бы с чистой совестью влепить ей двойку, но, видимо пожалев бедолагу, поставил совсем другую оценку:
- Спасибо.
В один из вечеров Зоя, гуляя по городу в гордом одиночестве, слушала музыку в наушниках. Она в последнее время часто так делала, чтобы отвлечься от каких-нибудь мыслей роем летающих в её очаровательной головке. Этот зимний вечер исключением не стал.
Шла вторая неделя зимних каникул, и Зоя не зная, куда себя деть в это время просто проводила больше времени на свежем воздухе. В самом начале каникул она узнала, что Наташу отправляют в какой-то загородный санаторий на все каникулы, чтобы 'нервы подлечить' как процитировала она своих родителей, которые и упекли её туда. Настя же вся словно светилась от счастья, и, когда Зоя спрашивала у неё, что же такого успело случиться, раз уж сама Леонова этого не смогла заметить, то в ответ Настя всегда улыбалась, практически как Олеся тогда, когда ей Влад предложение сделал. Она улыбалась, растерянно пожимала плечами и говорила, что, кажется, начинает в него влюбляться. Кто этот загадочный 'он' Малышева говорить наотрез отказывалась, аргументируя это так 'чтоб не сглазить счастье моё'.
И как-то неожиданно для себя самой именно сегодня она выбрала новый маршрут - просто шла, куда глаза глядят. Она уже прослушала шестнадцать песен, но никакого расслабления как это обычно случалось, сегодня, к примеру, не было.
Обычно в такие моменты она звонила Гоше. Уж кто-кто, а он умел её развеселить до колик в животе. Он тут же вызывался в роли 'скорой помощи' и присоединялся к ней и они долго гуляли, болтая ни о чём и обо всём одновременно. Почему-то особенно в такие вот моменты как этот, она на все сто процентов убеждалась в том, что потеряла важного для себя человека. Порой даже закрадывалась пугающая мысль для такой гордой девочки как Зоя - а не пойти ли ей к нему мириться?
От подобных мыслей медленно идущая Зоя, пнула ногой ни в чём не повинную шишку. Та отлетела, и, кажется, попала в переднюю дверцу какого-то автомобиля явно советской сборки.
И только теперь Леонова огляделась и увидела, куда её собственные ноги привели. Она стояла практически у входа, через дорогу, у кинотеатра. Ярко-синяя неоновая вывеска показывала городу название сего заведения - 'Мечта'.
Честно признаться, Зое ещё никогда не доводилось тут бывать. Вот это хохма! Казалось бы, живёт в городе в котором есть кинотеатр даже не один, а ни разу не была ни в одном из них.
Ещё раз, глянув на название, девушка поспешила к пешеходному переходу, уж наконец-таки решившаяся исполнить своё старое желание.
Но... как это часто случается, наши желания далеко не всегда могут стать реальностью.
Когда Зоя оказалась у кассы, то выяснилось, что билетов ни на какой фильм уже ровно как час нет. Огорчённая девушка не спешила уходить, она так и продолжала стоять на ступеньках и смотреть на светящиеся буквы составляющие название кинотеатра. В этом присутствовало какое-то волшебство момента...
- Зоя? - уж очень знакомый голос раздался рядом с нею, в метрах этак пяти. - Привет. Не ожидал тебя здесь увидеть.
Она, всё-таки оторвав свой взгляд от вывески, переключила внимание на парня стоящего рядом с ней, который уже успел преодолеть расстояние разделявшее их. Зоя улыбнулась, смотря в глаза, которые по её мнению были единственные в своём роде и вторых таких она больше никогда и ни у кого не увидит.
- Привет, Илья.
Он тоже улыбнулся ей в ответ. На его лицо каким-то образом падал свет от неоновых синих ламп и Зоя, даже на некоторое время залюбовалась им.
Наверное, заметив этот её взгляд, парень немного смутился и отвел глаза в сторону. А она ничего не могла с собой поделать. Вот кажется стояла бы так вечность и смотрела бы, смотрела... Всё отошло на второй план: звуки клаксона нетерпеливых автомобилей, какие-то разговоры, какой-то смех... Всё стало воторостепенным.
- Ждёшь кого-то? Парня, наверное? - спросил он, смотря в сторону женщины-кассира, кутающейся в свой серый пуховик.
Едва, просто чуть ли не чудом, удержавшись оттого, чтобы не рассмеяться, она смогла лишь сдержано ответить:
- Никого не жду. Просто билетов больше нет, а мне не хочется весь вечер дома куковать.
Полежаев вновь глянул на неё и улыбнулся так, что у неё сердце подпрыгнуло.
- Так это же здорово! - излишне радостно воскликнул Полежаев, а заметив Зоин изучающий взгляд, поспешил уточнить: - Просто у меня есть два билета. А человек, с которым я собирался в кино не смог прийти. Пошли вместе? Не зря же, билетам пропадать...
Зою отнюдь не прельщала перспектива быть в качестве замены какого-то там так называемого 'человека', но... с другой стороны тут есть и свои плюсы: она, Илья, кино... О чём ещё может мечтать безнадёжно влюблённая девушка?
- Пошли, - пожала плечами она, и с напускным безразличием добавила: - Всё равно делать больше нечего.
Большим сюрпризом для Леоновой стало то, что места их оказались на последнем ряду, в простонародье называемом 'местами для поцелуев'. В голове сразу же застучала ревнивая и до жути неприятная мысль, что вероятнее всего как он выразился 'человек' был именно женского пола. Но, она тут же отогнала от себя подобные мыслишки, решив не грузиться по всяким беспочвенным поводам и просто-напросто хорошо провести время в компании этого молодого человека, столь не безразличного ей.
Жанр фильма был каким-то коктейлем, куда намешали всего чего только можно: комедия, боевик, мелодрама. Но Зоя, естественно, и словом не заикнулась на счёт сей киноленты подозрительного содержания.
Фильм шёл уже, наверное, как двадцать минут, а Зоя даже не вникла в сюжет. И если бы Илья сейчас заговорил о фильме, начал бы задавать какие-нибудь вопросы, да и вообще интересоваться мнением девушки, то она бы и двух предложений ему бы не промычала.
Причина у этого, конечно же, была. Всё дело в том, что подлокотник у них был лишь один и локти их соприкасались. Это было что-то новое для Зои, уже порядком привыкшей к его объятиям и держанием за руки, во время репетиций вальса. Именно эти касания локтями были какими-то по-детски нежными и отчего-то волнительными для Леоновой.
Выходя из кинозала, Илья всё же поинтересовался:
- Как тебе фильм? - он шёл впереди, и теперь, чтобы Зоя услышала его вопрос и, чтобы самому услышать, что же она ему ответит, он подстроился под её шаг, как только они оказались в холле здания. На пути им попалась какая-то большая компания и прежде чем обойти их Илья осторожно приобнял Зою за талию, очевидно, чтобы не выпустить из виду, потому как затеряться тут было просто, как два пальца об асфальт ударить.
Именно вопросов подобного рода Леонова и побаивалась услышать, но всё же нашла какой-то универсальный ответ:
- Своеобразный, конечно, но мне понравился.
Часы, расположенные в холле показывали ровно десять часов вечера. Время детское, но не для зимы. За окном властвовала тёмная холодная ночь.
Отчётливо понимая, что сейчас они разойдутся по домам, Зоя уж хотела сама предложить Илье посетить местный буфет. Не то, чтобы она была голодна или ещё что-то в этом роде, но просто просидев с ним вот так вот весь киносеанс в соседних креслах, касаясь друг друга - всё это вызвало в девушке чувство какой-то неописуемой эйфории. Если бы ей сейчас на спор предложили прыгнуть в ледяную речку, то она бы согласилась, потому, как готова была согласиться на всё что угодно, лишь бы они ещё хоть минуточку пробыли вместе.