Я кивнула в знак согласия с тем, что действительно хочу знать ту самую причину, из-за которой он желает себе смерти.
Мужчина кивнув, как будто бы самому себе, всё же соизволил развернуться ко мне всем корпусом, и его лицо оказалось напротив моего. Нас разделял стол, но всё же мне удалось разглядеть то, чего он старательно не показывал мне.
- Ну, как? Не страшно будет ночью спать? - криво усмехнулся Влад.
Правую сторону лица мужчины покрывали многочисленные мелкие светлые едва заметные невооружённым глазом шрамы, но среди них выделялся один. Этот главный шрам начинался в районе виска, может даже и выше, точно судить нельзя, потому что часть его уходила под волосы, и неровной бело-розоватой линией идя вдоль лица, чудесным образом огибая глаз, резко заканчивался на подбородке. Почему-то в голову пришел далёкий школьный урок биологии, кажется восьмой класс, когда мы учили объёмную тему о корневых системах растений. Мочковатая, корневая... Глупо, конечно, звучит, но своеобразный образ стержневой корневой системы растений представляли собой шрамы, занявшие всю правую часть его бледного лица. Зрелище было не слишком-то и приятным, особенно для нежной девушки, да ещё и с непривычки.
Шрамы, конечно, украшают мужчину, но в нашем случае.... Нет, не уродуют, но и украшением не служат.
- Не страшно, - легко ответила я, слегка дернув плечом.
Он приподнял брови, образуя две кожные складки на лбу.
А я наконец-то смотрела на Влада не в профиль, а в анфас. Я не ошиблась, увидев его в мало освещенном подъезде, не обозналась, узнав в курящем незнакомце горячо любимого человека своей тёти. Как же такое возможно? Шутка судьбы? Стечение обстоятельств? Интуиция?
Мой взгляд опустился на чашку, которую всё ещё сжимали мои руки. Чай начинал бессовестно остывать.
- Из-за этого вы желаете себе смерти? - не поднимая глаз на него, спросила я.
Теперь настала моя очередь хмуриться. Моё ещё совсем недавно приподнятое за весь день настроение куда-то ушло без предупреждения.
Вновь посмотрев на Влада, встретилась с прищуренными голубыми глазами.
- По-твоему это не веская причина? - спросил он, при этом как-то насмешливо улыбаясь.
- По-моему нет, - уверенно заявила я. - Это даже не причина, а так мелочь.
Его губы поджались, превращаясь в одну тонкую линию.
- Мелочь? Возможно, - добродушно сказал он, а затем о чем-то напряженно задумался, чтобы со вздохом спросить: - Хочешь, опишу первые эмоции, когда увидел своё лицо в зеркале?
- Если вы того правда хотите, то я выслушаю, - старательно подбирая слова, неуверенно произнесла я.
Мужчина пожал могучими плечами, а потом уже так знакомо потер указательным пальцем нижнюю губу.
- Раз уж выдалась возможность выговориться, то расскажу, - отчего-то торопливо бросил он. - Как только я проснулся, то первое, что я почувствовал так это стягивающие кожу повязки на своём лице, как оказалось в последствие - бинты. Потом в голове прокрутился мой последний бой и то, как в кожу ворвалось нечто режущее, словно нож. На самом же деле, как потом выяснилось - это были осколки самодельного оружия. Меня нашли через несколько часов и отправили в госпиталь. Все врачи были удивлены тем, что я был цел и невредим, они считали это чуть ли не чудом. У меня же было другое мнение на этот счёт. Вечером я позвонил Арсению и спросил об Олесе, друг сказал, что передал письмо и начал спрашивать о моём самочувствии, возможно, он хотел мне сказать что-то ещё, но связь прервалась. Мне наложили с два десятка швов. Рана к счастью зажила быстро, лишь оставив после себя шрамы. Когда меня разбинтовали, и я наконец-то увидел себя в зеркале, внутри ничего не шелохнулось. Моё лицо волновало меня в самую последнюю очередь, мыслями я уже был в другом месте. Я задержался на месяц, и пять дней, но потом сразу же прилетел в Одессу. Арсений встретил меня тогда и его взгляд говорил сам за себя, я выглядел ужасно с бордовыми шрамами на лице, ещё в самолете это заметил по взглядам людей полными жалости. От лучшего друга я такого не ожидал, - горькая усмешка искривила его лицо, - но и это не столь сильно меня волновало, мне просто жизненно необходимо было увидеть Олесю. Представь себе мои чувства, когда мне стало известно, что она в спешке уехала из города, - мрачно улыбнулся. - Поначалу я не понимал почему, ведь письмо было, и в нём я написал, что точно не знаю, сколько времени буду отсутствовать. Она могла бы подождать. А потом я возненавидел её. Женщина, которую я полюбил, сбежала от меня, даже не видя этого ужасного шрама. Жениться на ней хотел, каким е глупцом я был! Время шло, я не искал её, не потому что не мог, а потому что не хотел. Ей лучше жить без меня.
- Нельзя же решать за двоих. Понимаю, её не было в городе, и обсудить с ней сложившуюся ситуацию вы не могли. Можно же было найти её, и, смотря в глаза, спросить, почему она позорно сбежала.
- Можно, но я этого не сделал. Женщины слишком жалостливые. А я не приемлю жалости.... Зачем она нужна? Жалеть меня, словно я калека. Нет уж, увольте. Только не Олеся, от неё такого мне не нужно.
- Жалость? Что так много людей вас жалело, что вы могли выбирать, чью жалость считать нужной, а чью нет? Не нужно путать жалость и сострадание или же с желанием оказать поддержку.
- Но это не любовь...
- Любовь состоит из множества чувств, - смело возразила я.
- Да, любовь многолика, - миролюбиво согласился со мной он.
Зоя начала постукивать пальцами по столешнице, отбивая какой-то только ей известный ритм.
- Мне всё ещё интересна одна вещь. Откуда же взялась эта Ирма?- глухо спросила я, при этом по слогам выговаривая это имя, которое и не слышала никогда.
- Ирма сестра Арсения, как я уже говорил, и по профессии врач. Мне был всё ещё необходим медицинский присмотр, я попросил её заходить иногда ко мне.
- О! Уж она-то вас не жалела конечно. Врачи вообще согласно статистике не отличаются эмоциональностью.
Зоя была в легкой степени негодования. Значит, от одной женщины он по глупости благородной распрощался, а другая взяла и воспользовалась этим? Так что ли получается?
- Нет, она меня не жалела. Она любила меня с самого детства, и чувства эти с годами не прошли. Я бы женился на ней, но увы... другая надёжно сидела в моём сердце.
Мексиканские страсти среди серых будней какие-то получаются. Зоя сразу же мысленно похвалила свою интуицию, которая сразу же ей подсказала, что с этим именем ничего хорошего не связано.
- Где же эта Ирма сейчас? - стараясь не выдать своих противоречивых чувств, спросила она.
- Где-то в этом городе, - пожал плечами. - Приехала сюда пару месяцев назад. Хочет вернуть меня обратно в Одессу... Странные эти женщины, - вдруг развеселился Влад, - одни убегают, другие ни на шаг не отпускают от себя.
Сейчас его глаза не были столь серьёзными, как тогда когда он рассказывал о своих боевых 'наградах'. Возможно, с большущей натяжкой эти глаза можно было бы назвать весёлыми.
- Неужели эта Ирма так всю жизнь по вам и сохла?
- Нет, для неё это не характерно. Да и она слишком расчётлива для красивой любви. Через год как раз после моего приобретения шрама она вышла замуж за состоятельного старика-немца, уехала жить в Германию, но часто навешала брата... - его блуждающий взгляд вновь остановился на одной незримой точке, а глаза посерьёзнели. - Арсения не стало через два года после её свадьбы, он погиб в бою в той же Чечне. Я потерял хорошего друга, он всегда винил себя за то, что отпустил меня тогда вместо себя, считал, что это его судьба перекинулась на меня... - переведя взгляд в сторону, добавил: - А Ирма только сейчас вернулась, разыскала меня.
- Почему вы живёте здесь? Насколько я поняла, вы жили в Одессе.
- Переехал около двух лет назад. Хотел быть поближе к Олесе, - на этих словах он подпер щеку кулаком.
- Не понимаю.... Почему же тогда не сделали попыток найти её? - девушка нахмурилась, не понимая логики этого мужчины.
Он покачал головой, и вежливо несколько замученно улыбнулся.
- С таким лицом, - он провел по воздуху ладонью вблизи шрамов, - я нужен лишь одной женщине - Ирме. А с Олесей всё давно в прошлом и кануло в Лету. Мне просто было интересно, как сложилась её судьба.
По его хитрющим глазам, Зое не составило труда догадаться, что мужчина врёт и не краснеет. Ничего для него не в прошлом! Нельзя вот так вот просто отказываться от своей любви из-за какой-то там внешности. Вернее её дефектов. Если это и вправду любовь, то внешность - она всего лишь второстепенный фактор. Влюбляются в души, а не в лица и фигуры. Не так ли?
- Всё можно вернуть! - воскликнула она, пытаясь хоть как-то изменить мнение этого упрямца.
Покачав головой из стороны в стороны, тем самым жестами выказывая своё отрицание, он привёл весомый, по его мнению, аргумент:
- Так, как раньше уже никогда не будет.
- Но..., - хотела, было, Зоя возразить, что его мнение - это мнение заядлого пессимиста, но её резко перебили.
- Не суждено быть нам вместе, - холодно отрезал он.
Зоя, насупившись, как мышь на крупу, помешивала чай ложечкой, хотя помешивать там уже было собственно и нечего. Но она всё равно, упорно, даже несколько упёрто, продолжала свою нехитрую деятельность. Немного угрюмый взгляд ни на миллиметр не смешался с кружки, а именно с созданного ею искусственного водоворота.
Суждено, не суждено... Как на сеансе у гадалки, честное слово.
- Пусть будет пройдена страница, - едва слышно пробормотала она, наконец, отложив ложку в сторону.
Мужчина всё это время сидел с закрытыми глазами, Зоя это только сейчас заметила. После её слов, его веки медленно открылись, и Влад кивнул, немного задумчиво, при этом смотря куда-то за спину Зое.
- Но что-то мне подсказывает, что всё ещё впереди... - легонько улыбнулась она, а голос её был всё таким же приглушенно тихим.
Влад рассеянно улыбнулся, потер ладонью щеку:
- Никогда не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь.
Девушка зевнула, при этом интеллигентно прикрыв рот ладошкой с аккуратными остро заточенными ноготками. Её рассеянный взгляд абсолютно случайно прошелся по небольшого размера часам, висящим на противоположной стене, и которые со швейцарской точностью показывали ровно час ночи.
Она позволила себе слегка улыбнуться. Вот и наступило первое сентября. Теперь уж она полноправно может считаться ученицей выпускного класса... Кончилось беззаботное жаркое лето... Этот день ей довелось встретить с человеком, которого совсем не знает,... Вернее знает, но лишь со слов других людей. Да и малое время общения слишком великого результата не принесло.
А ещё будущая выпускница задалась одной целью - во что бы то ни стало свести эти две потерявшиеся половинки единого целого. Удастся ли ей это? Кто ж знает.... Лишь в одном она была на сто процентов уверена - надежда и в этот раз умрёт последней.
- У меня завтра в школе линейка с самого утра. Да и пока ещё до дома дойду... Можно я покину вашу весёлую компанию? - с милой улыбкой говорила она, сложив бровки домиком, при этом на щечках девушки образовывались две складочки, которые смело, могли конкурировать с уже довольно-таки распространёнными ямочками за высшую степень милости.
Влад резко повернулся в сторону часов, а увидев время, сначала приподнял брови, а потом нахмурился. Вдруг посмотрев на свои наручные часы, как будто им он доверял больше, покачал головой.
- Задержал я тебя с этими разговорами... Выспаться-то хоть успеешь? - немного виновато спросил он.
- Успею, - усмехнулась Зоя, и, встав пошла к выходу из квартиры.
В прихожей она обернулась. Мужчины поблизости не было. В квартире царила тишина, словно там никого и не было никогда. Словно всё это чаепитие ей лишь приснилось. Уйти по-английски - не попрощавшись, она не могла. Не то чтобы она была столь высокоморально воспитана, просто ей почему-то хотелось увидеть этого мужчину на последок.
Когда она положила ладонь на ручку двери, её окликнули:
- Постой! Я сейчас...- дальше послышалась какая-то возня в кухне, а затем хозяин квартиры предстал перед Зоей с пиджаком и тем самым печеньем в железной коробки.
Девушка смотрела на Влада с немалой долей удивления и непонимания. А он, ничего не поясняя действовал просто: ещё секунду назад чёрный мужской пиджак, покоящийся на сгибе локтя мужчины, вдруг приземлился ей на плечи.
- Ночи становятся холоднее. Осень всё-таки на подходе, - заботливо укутывая Зою в предмет своего гардероба, пояснил свои действия он.
Зоя сразу почувствовала запах мужского одеколона исходящий от этого пиджака. Наверное, его совсем недавно надевали. Интересно, для какого события? Радостного или же наоборот грустного? Аромат, казалось бы, сразу же ожил и стал витать в воздухе. Это был какой-то несколько резкий запах одеколона, но от этого не менее приятный. Она незаметно начала вдыхать этот дурманящий голову запах - свежий и чуть горьковатый. Девушка не обладала обонянием парфюмера, но раз, за разом вдыхая этот аромат она чётко улавливала нотки цитруса и свежего елового леса. Но вдруг она начинала ощущать другое - цветочную свежесть с очень тонким древесным оттенком. Сладким его нельзя назвать, скорее даже "прохладным". Как бы Зоя не старалась, но тайну этого одеколона на нюх она ни за что не раскроет.
- Спасибо, - вновь тихо поблагодарила она его.
Мужчина лишь неопределённо кивнул головой и протянул ей жестянку:
- Это тебе, - Зоя медлила брать печенье, а Влад продолжал стоять с протянутой рукой. - Я не ем сладкое.
Девушка затрясла головой и с лукавой улыбкой добавила:
- Это скорее мучное, - поправила она его.
- Значит, и мучное, не ем, - слегка посмеиваясь, ответил он.
- Зачем же держали в запасе печенье? - продолжала допытываться девушка.
- Мало ли... Вдруг удастся заманить кого-нибудь в гости.
- Кого? - с прищуром спросила она, при этом забирая коробку.
Уж не Ирму ли он там, в гости зазывает?
- Красную Шапочку, - улыбнулся он, при этом указательным пальцем легонько нажав Зое на кончик носа. - Как Серый Волк обещаю, что сегодня тебя есть, не буду. Сыт по самое горло, - провел ребром ладони по шее.
Девушка сначала слегка улыбнулась, а затем и сама начала слегка посмеиваться.
Влад открыл перед ней дверь. Зоя вышла в подъезд, и начала было спускаться по лестнице, как вдруг услышала, как дверь закрывают на ключ, а по лестнице топают чьи-то ноги. Обернувшись, какого же было её удивление, когда она увидела Владимира. Он став на одну ступеньку с ней, взял её под локоть.