Алекс кивнул и подошел к кровати. То, что он увидел, поразило его - маленький, худенький Альберт, казалось, похудел ещё больше. Для своих тринадцати лет он выглядел очень худеньким. Его тёмные, так напоминавшие отцовские, глаза были закрыты. Лицо горело, губы потрескались, но лоб оставался сухим. Ребёнок стонал и просил пить. Доктор нагнулся и смочил ватным тампоном его губы и он жадно облизал их, но буквально через секунду они снова стали сухими. Вздрогнув, Алекс повернул лицо к доктору. В его глазах стояли слёзы.
-- Спасите его, прошу вас. Он всё, что у меня осталось, - мольба и невыносимые страдания чувствовались в его словах.
-- Я сделаю всё, что в моих силах, милорд, а сейчас попрошу вас оставить меня с больным наедине. Прошу вас, мне необходимо осмотреть его более тщательно. Жду вас чуть позже.
Алекс, как и прежде выразил согласие кивком головы и неслышно закрыл за собой дверь. Пройдя в свой кабинет, он уселся за стол и невидящими глазами уставился в окно, не замечая ничего вокруг. Он не видел ни прекрасного парка, ни буйной весенней зелени, ни яркого сияния солнца. Мысли его кружились, как птицы и словно птицы падали с высоты, теряясь в потоках воздуха. Он размышлял о превратностях и неожиданностях судьбы, о роковых встречах и тайнах, в которые люди пытаются заглянуть веками. Тайны, познать которые дано лишь немногим. Сумерки подкрались так же незаметно, как и его мысли. И вдруг среди этой сумрачной тишины ему послышался голос старухи:
-- Собери ветки дикой малины и завари крепкий чай. Остуди немного и напои больного из ложечки. Каждый раз, как только он захочет пить, давай ему этот отвар. Когда жар спадёт, свари крутой бульон из двухлетнего петуха и накорми его им и тогда твой брат вернётся к жизни. Запомни: через двенадцать лет он захочет покинуть тебя и отправиться в дальние страны. Отпусти его - ибо там его счастье. Будь мудрее и великодушнее в силе своей. Помни, о чём я тебе говорила. Помни обо всём., - голос так же внезапно смолк, как и появился, словно растворился в воздухе. Алекс оцепенел. Неужели он от горя теряет рассудок? Неужели он подвержён зрительным и слуховым галлюцинациям? Это невозможно, этого не может быть. Необходимо успокоиться и взять себя в руки, думал герцог. Он резким движением стряхнул с себя остатки видения и встал, но тишину снова нарушили странные звуки. Что она говорила? Что же сказала эта старуха? Ах да, дикая малина. Но где, чёрт побери, её искать? Кажется, за парком, там, где начинается лес, он видел несколько кустов этого растения. Ещё не темно. Он ещё успеет. Он должен успеть. Алекс бросился из комнаты так стремительно, что слуги с великим недоумением смотрели ему в след.
Не прошло и полчаса, как герцог вернулся обратно и сейчас слуги нерешительно топтались на кухне, искоса поглядывая на своего хозяина. Они видели, как Алекс тщательно мыл какие-то веточки, затем мелко поломав их, кинул в котёл, наполовину заполненный водой. Поставив его на огонь, он стал терпеливо ждать. Когда это странное варево начало кипеть, он бросил немножко сахара и помешал. Не дав остыть до конца, ещё тёплым налил в глиняную чашку и вышел из кухни. За время готовки напитка никто не проронил ни слова. Со стороны казалось, что они наблюдают какой-то странный ритуал. Тишина, давившая на плечи, улетучилась вместе с хозяином, но непонятное таинство происходящего ещё витало в воздухе, внося суматоху в их суеверные сердца. Кроме всего прочего, слуг терзала обида - обида за недоверие. Но Алексу было сейчас не до чувств и обид своих слуг. В это время он бережно нёс драгоценный напиток, который, если верить голосу старухи, должен спасти его брата. Так же, как и в прошлый раз, он бесшумно открыл дверь и подошёл к кровати.
Доктор Линг задремал в кресле и Алекс решил его не будить. Наклонившись, он подсунул руку под голову мальчика и бережно приподнял его.
-- Пить, - услышал он слабый голосок.
-- Да, мой дорогой, я принес тебе попить. Постарайся выпить всё. Это должно тебе помочь, - прошептал Алекс брату.
Альберт начал неуверенно, маленькими глоточками пить. Отпив немного, он остановился, но Алекс движением глаз заставил его выпить всё, а затем осторожно опустил Альберта на подушки.
-- Спи, мой хороший. Завтра всё будет отлично. Ураган уже скучает без тебя. Говоря это, он перебирал кудри мальчика своими пальцами, а по его щеках текли слёзы. Алекс не мог их сдержать. Он уже забыл, когда так беззвучно плакал. Первый раз в своей жизни он молил Бога о чуде, о чуде исцеления единственной родной души.
Вскоре на лбу мальчика выступила испарина, а затем он весь покрылся потом, да так, что пришлось менять одежду и бельё. Доктор недоумевал. Горничная радовалась, помогая переодевать маленького виконта. Герцог, боясь поверить в случившееся, решил подождать до утра.
Глава 4.
-- Я хочу есть, - прозвенел в ушах капризный, детский голос. Сбросив с себя остатки сна, Алекс открыл глаза и уставился на брата, не понимая, что тот хочет от него..
-- Я голоден и хочу есть, - уже твёрже повторил Альберт и впервые за две недели Алекс засмеялся.
-- Хорошо, мой маленький тиран. Сейчас тебе принесут поесть, но не объедайся, тебе ещё нельзя много есть. Хорошо. Будь послушным.
Алекс разбудил доктора, дал указание слугам разогреть бульон, который он по указаниям старухи, сварил и при этом не забыл дать обещание брату навестить его чуть попозже.
Не успел он как следует устроится в своем кабинете, как туда ворвался доктор Линг. Ещё с порога он начал требовать рецепт чудотворного зелья, вернувшего жизнь мальчику. Грустная улыбка появилась на лице герцога.
-- Как я понимаю, доктор, шансов на выздоровление у моего брата было слишком мало, если не сказать, что их не было вообще. Иди я не прав? Может, я ошибаюсь? Наверное, нет. И всё же он поправляется. Странно, не так ли? Я отвечу вам - хотя никакого секрета здесь нет. Лекарство у нас под ногами: мы топчем и не замечаем его. Вы же знаете, что животные иногда лечатся сами травами. Видимо они мудрее нас.
-- Вы правы, сэр. Преимущество трав иногда бывает слишком очевидным, но я бы хотел узнать, что давали вы маленькому виконту? Чем вы поили своего брата позавчера? Слуги, по секрету мне нашептали, что вы сами готовили какое-то зелье.
-- Ничего необычного, смею вас заверить. Это всего лишь дикая малина, - ответил герцог.
-- Невероятно! Кто бы мог подумать! - воскликнул доктор. - Эффект потрясающий. Кто же надоумил вас, позвольте узнать?
-- Одна старуха, которой я буду благодарен вовек. "Интересно, - подумал Алекс, - как бы воспринял доктор Линг мои объяснения? Наверное, счёл бы сумасшедшим". Его мысли прервал всё тот же восхищённый голос:
-- Несомненно, милорд! Несомненно, она знала, о чём говорила! Мне кажется, у этих деревенских знахарей есть чему поучится.
-- Это уж точно. А сейчас извините, меня ждут дела. Я слишком долго ими пренебрегал.
-- Конечно, милорд, не смею вас задерживать. Я только дам указания горничной по уходу за больным и уйду. И у меня дел накопилось немало. Весна - всегда трудное время, - извиняющимся тоном промолвил он.
-- Не извиняйтесь, мистер Линг. Это я должен просить у вас прощения и благодарить вас за потраченное время. Вы нужны и другим больным.
-- Что вы, что вы, - завозмущался врач. - Это мой долг.
-- Конечно, ваш долг, но я рад, что вы оказались рядом со мной. Я бы один без вас не справился. Вы мне здорово помогли. Я ценю вашу дружбу и вашу помощь. До встречи. Рад буду снова увидеть вас, но желательно в качестве гостя и друга.
-- До встречи, милорд. Я приду через два дня, - на ходу бросил доктор Линг, направляясь к двери. И уже от двери до Алекса долетел шепот, слетавший с губ почтенного доктора: "малина, дикая малина. Кто бы мог подумать?" Алекс Ашберк снова улыбнулся своей грустной улыбкой.
Когда за доктором Лингом закрылась дверь, Алекс подошел к окну и начал смотреть на парк. "Наконец, самое страшное позади, - думал он. - Наконец, я могу расслабиться". Но мысли, витавшие вокруг, снова напоминали обо всём. Он думал о своём младшем брате и его чудесном исцелении. Думал об умерших родителях, о загадочных обстоятельствах смерти сестры его матери и её мужа. Думал о том, что пришло время жениться и исполнить свой долг и, конечно же, он вспомнил старуху и её пророчество. Необходимо решить, как её слова передать на бумаге, чтобы со временем они обрели имя легенды и сохранились в поколениях. Слабо верилось в её последнее напутствие, но ради потомков он должен исполнить то, о чём она его просила. Внезапно ход его мыслей прервал стук в дверь.
-- Войдите, - негромко произнёс герцог.
На пороге появился дворецкий с подносом в руках, на котором возвышалась гора писем и визиток.
-- Почта, сэр. За последние три дня. Я не решался вас беспокоить раньше.
-- Спасибо, Тренк, я разберусь. Есть что-то важное? - спросил Алекс, подходя к столу.
-- Нет, милорд. Только приглашения, - ответил дворецкий.
Алекс начал перебирать почту и один конверт привлёк его внимание, вернее, необычная для этих мест фамилия - Зелинский. Князь Зелинский. Эмигрант. И он, герцог Урхок приглашён на балл в честь помолвки его дочери. Странно, весьма странно. О чём только думают эти эмигранты. Дворецкий заметил замешательство на лице Алекса. Бросив взгляд на карточку, он спросил:
-- Как ответить, милорд?
-- Я приму приглашение Тренк. Балл назначен на субботу - это значит, что у нас ещё уйма времени. Я успею подготовиться. Краем глаз он заметил удивлённо - приподнятые брови дворецкого и рассмеялся впервые звонко и весело. Недоумение Тренка вызвало в нём смех. Он и сам не мог понять, почему ему захотелось пойти на этот званный вечер и не находил объяснения своему поступку. Тренка удивить очень тяжело, но видимо ему это удалось. Сколько себя помнит Алекс - с ним всегда был Тренк. Он вырастил его, знал все его проказы, огорчения и беды, неприятности и радости. Он разделил с ним горе утраты и помог ему выстоять, обрести себя после той страшной беды, то произошла с его родителями и близкими. Тренк помогал ему советами и делом, не забывая при этом, какое место занимает в этом доме. Он был старой школы обучения. Алекс втайне восхищался и гордился им.
-- Я желаю узнать, что это за люди, - продолжил он после небольшой паузы.
-- Мне хочется посмотреть их обычаи и нравы. Я пойду туда, Тренк, только из любопытства.
-- Хорошо, милорд. Мне понятно ваше любопытство. Вечерний костюм? Фрак? - поинтересовался дворецкий.
-- Фрак, Тренк. Мне кажется, так будет лучше.
-- Несомненно, но что ответить на другие приглашения? - спросил верный слуга.
-- Ответь на них сам. Я полностью на тебя полагаюсь, - проговорил Алекс, всё также не отрывая взгляда от витиеватой визитки.
За Тренком давно закрылась дверь, а он всё ещё стоял возле стола и смотрел на карточку. Он был прав. До субботы оставалось ещё много времени, и он успеет как следует подготовиться. Впереди его ждала масса дел, связанных с усадьбами, торговлей и продажей.
Дни медленно летели за днями, отсчитывая время. Альберт выздоравливал прямо на глазах, радуя всех своей неугомонностью. Он уже выходил из своей комнаты, мешал всем и каждому. Слуги баловали его, оставляя лакомые кусочки и потакая во всём. Доктор Линг наведывался очень часто. Он подолгу сидел возле мальчика, рассказывая ему смешные истории. Маленькая, смышленая горничная Гвен каждый раз смущалась под пристальным взглядом доктора и видимо была неравнодушна ему. Жизнь продолжалась и шла своим чередом.
Алекс по-прежнему занимался делами имений и за это время много чего узнал о новых соседях. Ему стало известно, что они приехали с Польши и что они наследники королевских кровей. Последнее время в их стране начались страшные беспорядки и спасая свои жизни, они вынуждены были эмигрировать и по возможности не с пустыми руками. Алекс Ашберк также узнал, что у этой довольно состоятельной четы имелась единственная дочь, по слухам - ветреная красавица. Говорили, что за полгода пребывания на британской земле она успела околдовать многих. Знатные сынки наперебой предлагали ей руку и сердце, и, кажется, кто-то всё-таки добился её расположения и благосклонности. В субботу должна состояться её помолвка и Алеку очень хотелось взглянуть на "ветреную девчонку", успевшую за такой малый срок охмурить пол Лондона. Смутное беспокойство закрадывалось в душу, но многочисленные обязанности не давали расслабиться и прислушаться к нему повнимательнее.
Глава 5.
Алекс увидел её, как только вошёл в танцевальный зал. Её невозможно было не заметить - ореол сияния окружал девушку со всех сторон. Отчасти свет шёл от её дивного платья. Светло - кремового цвета, оно было расшито мелкими перламутровыми жемчужинами, которые переливались, как только она делала малейшие движения. Тёмно - русую головку украшала незамысловатая прическа из завитков, украшенная всё тем же жемчугом. Кожа имела оттенок лёгкого загара, и поэтому колье из изумрудов и брильянтов смотрелось изыскано на её тонкой шейке. Герцог Урхок недоумевал, почему из всех женщин в зале только она одна привлекла его внимание. Её звонкий смех, так похожий на звон серебряных колокольчиков, доносившийся до него начал раздражать. Она казалась счастливой и беззаботной. "Ещё одна глупышка", - подумал он. И, тем не менее, не мог оторвать от неё своих глаз.
Их представили друг другу, и Алекс узнал, что она племянница князю. Одни эмигранты вокруг. Герцог, со свойственной ему манерой небрежно спросил о чём-то её, и она подняла на него свои удивительные тёмно - зелёные глаза. В них сияли звёзды. Глаза девушки одновременно притягивали и пугали. Герцог Урхок не мог отвести взгляда от этих колдовских глаз. Он не мог говорить, не мог дышать, не мог даже двигаться, опасаясь, что подогнутся колени. Алекс смотрел в эти необычайные глаза и тонул, тонул навсегда в этих лучистых звёздах. Все пророчества, которые он считал глупостью, оказались правдой. Лучше бы он отказался от этой затеи. Лучше он никогда не ходил на этот балл. Но было неуловимо поздно. Слишком поздно. С трудом оторвав взгляд от этих пленительных глаз, он вежливо поклонился и отошёл в сторону. В висках стучало, а в голове неустанно и лихорадочно мелькала одна и та же мысль - права оказалась старуха, в третий раз права. Женщина его судьбы, со звёздами в глазах оказалась замужем и нечего испытывать судьбу. Ничего не выйдет. Он знал наверняка, вернее чувствовал. Как там говорила старуха: у него не хватит мужества её отнять, а у неё не хватит силы уйти. Значит, не остается ничего, кроме как ждать и повиноваться судьбе. Исполнить свой долг по отношению к семье, завести наследников и ждать - ждать своего часа. Три столетия - это так долго. Так невероятно и мучительно долго.