Хм не обращай внимания, сказала я. Просто игра света.
Пошевеливайся, повторила она. И повернулась, чтобы уйти.
Ммм, мам? я спустила ноги с кровати, чтобы их все поддерживал меня в вертикальном положении. У тебя когда-нибудь был черный костюм?
Черный? она слегка наморщила свой идеальный нос. Так мрачно. Ты же знаешь, я люблю более веселые тона. Кроме того, черный мне не идет.
Я не была уверена, что я согласна с ней.
Двадцать минут спустя я была почти готова к выходу, разве что без украшения, которое я собиралась надеть. Вместо ожерелья, которое я искала, я нашла бумажку с каракулями возле лампы на столике. Я подумала, что я, должно быть, написала это ночью, в полусне. Слова были едва различимы, и я озадаченно подумала, что бы они могли означать.
Ищи точку, где встречаются прошлое и будущее.
Я пялилась на листок бумаги у себя в руках, читая и перечитывая слова. Где встречаются прошлое и будущее? Что-то вроде экзистенциального совета на тему «живи сегодняшним днем»?
Импульсивно я оторвала полоску от целого листа бумаги, сократив ее до размеров китайских предсказаний судьбы. Я открыла кукольный домик и спрятала записку в его крошечной библиотеке. Я не могла объяснить, почему я чувствовала, что она должна там находиться.
Сара? позвала мама с лестницы. Мы все ждем тебя, детка.
Иду, прокричала я, находя нужное ожерелье и одевая свое шерстяное пальто. Я скатилась по лестнице, на ходу просовывая руки в рукава. Папа, мама, Мэгги и Сэм были уже одеты. Мама с тетей выглядели опрятно и идеально в своих костюмах и приколотых шляпках-таблетках. Сэм с несчастным видом дергал свой воротник, пытаясь ослабить хватку его полосатого галстука. Он ненавидел, когда что-нибудь сжимало его шею.
А что ты оденешь на голову? Мама вытащила мои волосы из-под воротника.
Я вытащила из кармана нечто кружевное. Оно было слегка помятым, но мне придется его накинуть. Я ненавидела шапки так же сильно, как Сэмми ненавидел галстуки. Хотя в основном я ненавидела требование того, что только женщины должны находиться в церкви с покрытой головой во время мессы. Небольшой кусочек кружева было максимумом того, что я соглашалась одевать.
***
Аннаполис располагался в устье реки Северн, недалеко от Чесапикского залива. Портовый город, высоко ценимый Короной до отделения Конфедерации в 1830-х, нес в себе смесь северных и южных традициймножество ажурных линий Пуританского Севера, с некоторыми вкраплениями загнивающего Юга. Самые ранние дома были построены в середине 1600-х, а большинство официальных учреждений относилось к колониальному периоду. Конфедерация была домом для многих прекрасно сохранившихся общин, полных благополучия зданий с мраморными фасадами публичных строений, но Аннаполис был своего рода жемчужиной. Мне приходилось постоянно одергивать себя, чтобы не отвлечься прекрасными зданиями от проблем, которые скрывались за его безупречными фасадами.
Мы шли по дороге в сторону старой бухты, где на холме стояла церковь святой Марии. Хэтэуэи прибыли раньше нас и придержали скамью для нашей семьи, это было удачей, потому что мы опоздали, а в последнее воскресенье рождественского поста церковь святой Марии была переполнена. Мы поспешили по проходу к передней скамье, которую выбрал сенатор Хэтэуэй. Миссис ХэтэуэйКлэрнезаметно махнула мне, чтобы я садилась рядом с Ричардом. Она была высокая, светловолосая, элегантная женщина, одетая в костюм, в точности напоминавший тот, который я представила на моей маме, прямой, замысловатый, в очень не консервативном стиле. Она определенно не считала, что выглядит мрачно в черном цвете. Я была с ней согласна. Я не могла не восхищаться чувством стиля у Клэр, но в ее манерах было что-то такоечто-то чему я не могла дать названиеиз-за чего я всегда чувствовала себя неуютно. Хотя может быть, я просто чувствовала себя неряхой рядом с ней.
Мне показалось, что Ричард определенно рад меня видеть. Он наклонился ближе и прошептал мне на ухо:
Мне нравится твоя салфеточка, Парсонс. Я наградила его хмурым взглядом, он ухмыльнулся.
Мне было неуютно сидеть прижатой к нему. Я слишком сильно замечала, когда он прикасался ко мнеощущала что-то вроде покалывания. Я сжалась, как только смогла, и изо всех сил старалась не думать о Ричарде.
Я постаралась сфокусироваться на церкви, сооружение, в котором каждая деталь была сделана с расчетом привлекать взгляд. Алтарь с пятью витиеватыми шпилями; бесконечное повторение стрельчатых арок; и наверху, над всем этим, потолок, усеянный звездами, имитирующий небесный свод. Я размышляла над тем, сколько же лесов понадобилось, чтобы разрисовать его, когда Ричард наклонился, чтобы прошептать очередную веселую фразочку:
Ты сводишь с ума отца Флагерти.
Я сосредоточилась над тем, как отец Флагетри двигался к заключению своей проповеди:
учит нас, что постэто время новых начинаний, надежды и обещаний. Мывсе мыполучаем возможность принять новые изменения и помочь новому президенту принести жизненно важные перемены для нашей нации и всего континента. Затем священник многозначительно кивнул сенатору Хэтэуэю, который сидел на расстоянии нескольких человек от меня. Когда все глаза повернулись к нашей скамейке, я была радаочень радачто я в это время не пялилась в потолок.
После мессы большинство собравшихся сразу же устремилось в отель Карвел Холл на бранч. Ричард догнал меня по пути к дверям.
Не хочешь прогуляться?
С тобой? глупо спросила я.
Он усмехнулся и кивнул.
Ага. Со мной. Он улыбнулся мне одной из своих фирменных улыбок. Затем слегка склонил голову, как будто не был полностью уверен, потом поднял глаза, встретившись с моими и притягивая к себе внимание с помощью густой бахромы золотых ресниц. Я задумалась, догадывается ли он о том, насколько потрясающим он выглядит. Скорее всего, да.
Конечно, сказала я. Я была на каблуках и со слишком открытыми ногами, так что прогулка обещает быть длинной и неудобной. Но я приготовилась терпеть лишения.
***
Мы прошли мимо витрин магазинов на Главной Улице. Мужчина в фартуке, прислонившейся к двери табачной лавкиразумеется, курящийкивнул Ричарду.
Когда твой отец сделает объявление?
Как только он скажет мне, я проверю, чтобы вы узнали. Ричард улыбнулся.
Я поспорил с Джимми Нили на бутылку, что он сделает это на открытии выставки. Мужчина ухмыльнулся. Хороший политический ход. Дом Эмбер: Женщины и меньшинства Юга Привлечет голоса либералов. Смягчит союзников.
Я не слишком понимала, о чем он говоритя впервые слышала о том, что Роберт Хэтэуэй может получить какую-нибудь политическую выгоду от выставки моих родителей. Даже если и так, мне не понравился циничный тон, с которым это было сказано, как будто бы мои родители были частью хитрого пропагандистского хода.
Ричарду это тоже не понравилось. Он слегка нахмурился.
Это Сара Парсонс, представил он меня. Дочь владельцев Дома Эмбер.
Мужчина смущенно посмотрел на меня.
Я хотел сказать исправился он, какой умный ход, привлечь к сенатору Хэтэуэю внимание международного сообщества. Мы все вам очень благодарны.
Я передам им. Я улыбнулась ему слабой, кривоватой улыбкой.
Он притворился, что не заметил холодности. Просияв, он сказал:
Могу я одолжить этого джентльмена на минутку? Не дожидаясь ответа, он сделал Ричарду знак следовать за ним внутрь. У меня есть кое-что для твоего отцановые кубанские сигары. Сможешь их передать?
Ричард вежливо посмотрел на меня, ожидая разрешения; я кивнула, что могу подождать. Потому что, разумеется, шестнадцатилетняя молодая леди не должна находиться в табачной лавке. Некоторые места все еще считались исключительно мужской территорией.
Буду через минуту, пообещал он и одними губами прошептал:Извини.
Я осталась стоять на холоде, переступая с ноги на ногу, чтобы по ним продолжала циркулировать теплая кровь. На улице было много людей, совершавших праздничные покупкимамы и папы, держащие за руки чересчур активных от предвкушения Рождества детей. Точно то же самое я могла бы увидеть и дома, в Сиэтле, разве что в толпе могли бы еще присутствовать представители различных национальностей, испанцы, азиаты, кавказские народы. Здесь все были исключительно белыми.