- Помогай! - услышала я отчаянный возглас Влада прямо над моей головой.
Ничего не соображая, я судорожно начала барахтать ногами в поисках опоры, и, как ни странно, почти сразу же уткнулась в песчаное дно. Я уже могла дышать, правда, через раз и все еще отчаянно кашляя. Я загребала тяжелыми ногами по песку в ту сторону, куда тащил меня Влад. Из последних сил, на чистом адреналине и исключительно благодаря инстинкту выживания Влада, мы оказалась на песчаном берегу. Мы упали на четвереньки и, кашляя, тяжело дыша, ползли вперед. Когда, берег отделил нас от воды, силы, наконец, покинули нас. Мы тяжело плюхнулись на спины, отдуваясь и глубоко дыша. Из моих легких, вместе с воздухом вылетали тихие стоны, а Влад просто громко и размеренно качал воздух, словно машина. В голове стало кристально чисто. Оказывается, когда тонешь, все твои мысли сводятся к абсолютному минимуму - желанию дышать, и сразу такая ясность в мыслях, что можно разглядеть нирвану на том конце темного коридора. Я дышала и дышала, словно ни для чего больше мое тело не предназначалось. Наконец сердце начало успокаиваться. Я открыла глаза. Кругом была тьма. Бездонное черное небо висело надо мной. Ни звезд, ни луны, ни облаков, только черная мгла. Мертвая какая-то. Не знаю, как это объяснить, но при взгляде на нее казалось, что она... искусственная. Господи, придет же такое в голову...
- Странное небо... - услышала я слева от себя. Голос у Влада был тихий, усталый, хриплый.
Я повернулась и посмотрела на него. Он лежал на спине и тяжело дышал, но уже без надрыва. Он смотрел в небо, как и я, и взгляд его рыскал по чернильной мгле в поисках привычных глазу вещей, но оно было пустым. Он устало поднялся на локтях и огляделся. Я последовала его примеру.
Кругом, сколько хватало глаз, простирался песчаный берег, нежного фиолетового оттенка. Песчинки слабо светились, из-за чего весь свет шел не сверху вниз, как положено, а снизу вверх. Странно, но пустыня выглядела безжизненной, искусственной что ли. И только минутой позже я поняла, что не так - пустыня тянулась бесконечно, и на всем протяжении ее ландшафт не менялся - ни одного бархана, углубления, ямы или наноса. Просто гладь песка, ровная, как по линейке. Как в японском саду камней, ее словно тщательно выровняли, или... ни разу не сломали первоначальный вариант. Я бросила взгляд на песок под своими руками - он, как и положено песку, оставил на себе четкие отметины моих рук.
- Влад, тут никого нет, - сказал я тихо. Но Влад выразил мысль яснее:
- Тут никогда никого не было.
Глава 3. Мы находим клад
Влад уже не ругался матом, лишь изредка нелестно проходился по моей родне. Он сидел на песке и смотрел на светившиеся песчинки, время от времени качая головой и с силой проводя ладонью по лицу. Я же отчаянно жестикулировала и всячески старалась приукрасить историю о Ване. В ответ Влад ехидно улыбался и снова качал головой:
- Какой же я идиот, - подытожил он, когда я рассказала все, что смогла. - Поверить глупой девчонке.
Слово «глупой» меня задело, но я и не думала перечить, опасаясь скандала посерьезнее, чем простое перечисление моих нецензурных Альтер-эго. Я молча смотрела, как он набирает в руку светящийся песок и медленно высыпает обратно, глядя на слабое свечение песчинок. Он был похож на маньяка в стадии предобострения. Не то, чтобы я боялась, но, надо признаться, выглядело это довольно жутко.
- Влад, - тихо пробурчала я. - Я не хотела. Я думала, что мы попадем обратно в твой мир. Я хотела как лучше...
- Знаешь поговорку про благие намеренья?
- Да, - пискнула я.
- Так вот ты, Валерия, не просто дорогу прокладываешь, ты туда на бульдозере прешь, да с таким фанатизмом, что о тебе уже наслышаны в конечной точке и с ужасом ждут твоего появления.
- Ну, перестань...
Он снова шумно вдохнул, выдохнул. Подняв голову, окинул безграничную пустыню. За нашими спинами лениво шелестел океан, ледяного серо-стального цвета, а вокруг раскинулась пустыня светящегося песка, и на горизонте ни намека на то, что ей есть конец.
- Что ж, - сказал Влад. - Теперь, когда мы оба понимаем, что мы попали совершенно не туда, куда собирались, предлагаю выдвигаться в путь.
- Куда? - я немного опешила от такого предложения, и дело не только в том, что идти совершенно некуда - куда ни посмотри, кругом одна и та же картина - светящийся песок, безжизненно черное небо и ровный горизонт. Дело было в ощущениях, которое вызывало это место - все здесь было мертво. Я была совершенно уверена, что Влад это тоже чувствует. Хотя нет, это не то слово. Мертво - это когда жизнь была, а потом не стало, а здесь, жизни словно и не было никогда. Все здесь было... стерильно. Мне казалось, что мы два микроба, попавшие в абсолютное, идеально чистое место, новую чашку Петри, и теперь, немного погодя, должны обосновать тут колонию себе подобных. Идти смысла нет просто потому , что куда бы мы ни пошли, в итоге окажемся там же, откуда вышли.
- Пойдем вперед, - сказал Влад, и, посмотрев по сторонам, обреченно добавил. - Все равно не заблудимся.
Я была совершенно уверена, что мы поступаем глупо, но спорить не стала - всеми своими действиями я лишила себя права голоса, доказав, что мне лучше просто идти следом, куда показывают, и по возможности молча. Я согласно кивнула. Влад на автомате повторил мой жест и поднялся на ноги. Он отряхнул с брюк налипшие песчинки и начал поворачиваться вокруг своей оси, выбирая направление. Наконец он встал к океану спиной и пошел вперед. Я тихо пошла за ним, не смея поднять глаза на фигуру, которая была мне дороже всех на свете. Обидно, но сейчас, когда вокруг не было ни души и мы были совершенно одни, говорить можно было о чем душе угодно, но совершенно не хотелось. Кроме того, я чувствовала, что сейчас мы так далеки друг от друга, как не были еще никогда. Мы были на разных полюсах, причудливым образом идя по одной дорогой.
Океан медленно удалялся от нас, оставаясь позади, а пустыня впереди все росла и росла, затмевая собой все пространство, и чем дальше мы шли, тем острее я чувствовала, как пусто здесь. Наконец, когда я снова обернулась, пустыня заполонила собой все, и теперь начало, конец, право, лево ничем не отличались друг от друга. Странное это было место: ни ветра, ни запахов, и все вокруг было настолько одинаковым, что казалось фотографией, растянутой на триста шестьдесят градусов. Тут не было даже какой-либо определенной температурыне было ни жарко, ни холодно, и воздух точно совпадал с температурой тела. Это было очень неприятно, создавало ощущение, словно ты с ног до головы в мягком, невесомом, изолирующем скафандре на голое тело и он не подпускает к органам чувств никакой информации извне, хотя ощущения вакуума не было. Одежда на нас была уже совсем сухая, несмотря на то, что из воды мы вылезли минут пятнадцать назад. Это место подстраивалось под тебя настолько ловко, что было даже неприятно, словно оно лезет тебе под кожу. Влад молчал и медленно шагал, не торопясь, не глядя, куда идет. Видимо все это тоже действовало ему на нервы, потому как он нервно кусал губы, а брови его сошлись на переносице. Действительно, куда смотреть, если все вокруг безрадостно одинаковое. Вдруг Влад споткнулся и упал, причем практически плашмя, потому как совершенно не ожидал препятствия. Он выругался и поднялся, отряхиваясь от песка:
- Что за
Я оглянулась и увидела то, обо что он споткнулсяиз песка торча острый, совершенно прозрачный камень, размером с кулак. Я села на землю и попыталась вытащить его, но он твердо сидел в рыхлом, сухом песке. Влад подошел и посмотрел на то, что сбило его с пути:
- Ну хоть какое-то разнообразие,пробурчал он.
Я попыталась разгрести песок вокруг камня, чтобы добраться до безделушки, которая в контексте всей остальной местности была чем-то впечатляющим, совершенно необычным. Но песок был сухой и снова и снова засыпал прозрачную породу. Я успевала лишь ненадолго увидеть, что камень гораздо больше, чем кажется, поскольку книзу он сильно расширялся. Влад смотрел, как я, без особого успеха, пытаюсь выкопать никому ненужную вещь, и не особо-то торопился мне помогать. Когда ему наскучило смотреть на мои бессмысленные попытки, он поднял голову и принялся рассматривать ландшафт, словно там вот-вот должно появиться что-то новое. Новое было у нас под носом, но он словно бы не желал признавать этого.