А мне радостно предложить тебе кров и пищу, Ратияр махнул рукой в сторону старой крепости, мы ждали тебя, Сокрушитель Скальдов!
* * *
Крепкие пиршественные столы вынесли прямо под открытое небо у торжища, а на знаменитую теперь брагу Ратияра позвали всех, кто мог держать в руке рог. Ратияр не скупился ни на выпивку, ни на угощения. Гости в домбоги в дом!
Оценив радушие хозяина, Браги с людьми вырубил в перелеске бревна и прикатил по ним на торжище собственный драккар по имени «Огненный Змей». Он пригласил на борт всех знатных людей и дажечто было неслыханно в этих земляхих жен. Местная ребятня глазела на возвышавшуюся над землей резную голову дракона и слушала трепет боевого стяга скальда с вышитой змеей в языках пламени.
Ты умеешь превращаться в змея? спросил Хравн, не сводя взгляда со знамени.
Скальд кивнул:
А еще я могу выдыхать огонь. Но никто не подтвердит тебе это, так как все очевидцы давно превратились в пепел.
Браги весело оскалился и вдруг показал язык. Хравн опасливо посторонился.
Вокруг корабля викингов разожгли костер, челядь засуетилась с закусками, зычно перекликались воины. Ратияр выпрямился во весь рост и поднял наполненный до краев рог:
За друзей, что откликнулись на мой зов! За мою дальнюю родню с севера! Ратияр махом осушил рог и смахнул капли с усов.
Рядом поднялся Сокрушитель Скальдов. Он поставил ногу на борт и обнажил меч.
Велик тот муж:, кто умеет мстить. Дважды велик отомстивший красиво! провозгласил он. Я клянусь тебе в верности, Ратияр Убийца Пса, как когда-то поклялся твоему отцу, который командовал нашим отрядом. И пусть меня поразит мое оружие, если будет нарушено слово!
Ратияр вытащил из ножен клинок и повторил клятву.
Собравшиеся встретили их слова дружным ревом. Твердые кулаки гремели о столы, грохоча не тише топоров о щиты. Вперед выступил Михалка с друзьями, выдувая простенькие трели из дудок, забили бубны, зазвучали заздравные речи и воинственная похвальба. И чем синее густели сумерки, тем громче стреляли искры и пьянее пахли настоянные на терпких травах звезды.
Время веселиться! объявил покрасневший от хмеля и жара Бьярни Старший. Он взбежал на драккар и вернулся оттуда с тяжелым свертком.
Ратияр вопросительно посмотрел на Браги. Тот с улыбкой махнул рукой.
Будем перетягивать над огнем овечью шкуру! крикнул Старший. Кто готов потягаться со мной?
Погоди, сейчас я потяну изо всех сил, и ты недолго проживешь! сказал протолкавшийся к костру Бьярни Младший.
Проживу! сказал Старший.
Братья натянули шкуру над пламенем и с пыхтением уперлись ногами в землю. На упрямых лбах выступили крупные капли, на руках вздулись жилы, но никто из них не сдвинулся с места. Сгрудившиеся вокруг зрители громко подбадривали соперников, но без толку. Братья бодались взглядами, скалили зубы, рычали, будто медведи.
Раздался треск раздираемой шкуры, Младший торжествующе взревел, попытался перехватить край, но тут Старший дернул изо всех сил, и брат грохнулся в огонь, взметнув целый сноп искр. Хохочущий братец накинул шкуру овцы ему на спину, запрыгнул на хребет родственника и изобразил победный танец. Затем пошел к столу под смех державшихся за животы дружинников. Бьярни Младший выбрался из огня, нахмурился, смахнул с лица красные уголья и бросился на победителя.
Эта шкура никуда не годится! заорал он на бегу.
Это ты никуда не годишься! сказал, оборачиваясь, Старший, и близнецы покатились по земле, награждая друг друга тумаками.
Иногда мне кажется, что я спал с троллихой, сказал Браги, наблюдая за сыновьями, так, говорят, сделал мой родич, отец Бранда Полутролля. Бранд родился великим воином и был не чужд доброй шутки. Однажды он добыл епископа и потребовал за него два по десять гривен серебра. Жадные монахи прислали половину того, что он требовал. А онотдал им половину епископа!
Браги расхохотался и хлебнул из рога.
А еще он был хорошим скальдом и сочинил песню про любовь своего отца. По крайней мере так уверяет. Эй! крикнул он помятым и надувшимся после обоюдной взбучки сыновьям, сидевшим на земле спинами друг к другу. Настало время песен!
Немного стесняясь, огромный Старший выдал неожиданно высоким и чистым голосом балладу про горную троллиху, полюбившую прекрасного воина.
Ратияр рассеянно подпевал и тайком посматривал на стол, где хлопотали женщины. Там улыбалась Ингрид. Ингрид Горячее Тело. Ингрид Бессонные Ночи. Ингрид Самая Недоступная и Самая Желанная на Свете.
Почуяв смутное беспокойство, Ратияр оглядел пирующих и наткнулся взглядом на застывшее лицо Хравна. Он смотрел на девушку, как на пламя. Вздрогнул, повернул голову, встретившись глазами с другом. Побледнел, улыбнулся и качнул наполненным рогом. Ратияр растянул губы в ответной улыбке и кивнул.
Налей еще, милая, прогудел рядом Браги, завтра мы будем далеко.
Ратияр снова посмотрел в сумерки, где под простой рубахой белело волшебное тело единственной, и опрокинул в себя зелье, потом налил еще и еще. Так он пил не пьянея, пока не съежились в подкравшейся темени костры и не смолкли голоса самых стойких. На борту пиршественного драккара в сознании остались лишь двое.
Я узнал ее, Ратияр, сказал Браги, рассматривая храпящего викинга, рухнувшего под стол с намертво зажатой дубовой кружкой в кулаке. Лед Ладоней обжигает с первого взгляда. Немало повезет тому, кто спрячет в этих ножнах свой клинок!
Ратияр промолчал. Так и не дождавшись одобрения шутки, скальд вздохнул и добавил:
Люди говорят, что в усадьбе Храппа неспокойно. После того как пропала Ингрид, с ним что-то произошло Вот только что, сам я толком так и не успел выяснить.
Он задумчиво разгрыз свиную голень и поковырял ножом в редких зубах.
Мы выходим завтра, сказал Браги и добавил, прислушиваясь к женским вздохам из темноты: Иначе мои коты переловят всех здешних мышек.
Пошатнувшись, он поднялся из-за стола и посмотрел на неподвижные тела у застывшего на суше корабля.
Мои люди сами выбрали себе постели. Негоже и мне спать в тепле.
Он постелил плащ рядом с храпящими сыновьями. Ратияр кивнул невысокой смуглой наложнице, давно не сводившей восторженных глаз с разноцветной гривы скальда.
Иди ко мне, милая. Я познакомлю тебя с легендой, которую женщины передают из уст в уста, прогудел Браги, обнимая юркнувшую к нему девушку.
Ратияр проверил пост и отправился домой. По пути сделался мрачен, к жене заходить не стал, так и просидел на крыльце до рассвета, уставившись то ли в землю, то ли в самого себя.
* * *
Раннее утро высинило небо и пригнало в бухту старой крепости целую стаю драконов ветров. Невидимые звери с гудением натягивали снасти, играли прядями волос воинов, которые молча и споро готовили «Огненного Змея» к отплытию.
Красногрудый «Змей» Браги Сигурдсона трепетал грозным стягом, а в оскале резной головы морского чудовища на форштевне чудилась нетерпеливая улыбка. Красно-белые щиты, «луны битвы», как их называл Сокрушитель Скальдов, сверкали надраенными умбонами-солнцами.
Зачем вы вешаете на свои корабли головы драконов? Ратияр с трудом оторвал взгляд от гордой осанки «Огненного Змея». Хотите напугать врага?
Враг боится нас гораздо сильнее, чем драконов, ухмыльнулся Браги, с удовольствием подставляя лицо свежему, пахнущему водорослями ветру. Потому что лишь мы оказались способны их оседлать.
Спорить с Сокрушителем Скальдов было не только опасно, но и бесполезно. Зловещая слава кораблей русов, появлявшихся у Лондона и Парижа, будто бесшумные демоны, была известна всем.
Знаешь, что сказал мне один англичанин? Он сказал, что русыпроклятие Господа, который решил сжечь их грешную землю с помощью богов из замерзшего аданас. Один скальд сказал, что мы, дети зимы, не боимся ни холода, ни жары, ни голода, так как в любое время года готовы убивать. Что мы ведем свои рода от богов войны, и страсть к разрушению в нашей крови от рождения. И мы обязательно завоюем большую часть суши, потому что никто не может противостоять тем, кого не победил холод. Мы несем Рагнарек, но, когда настанет конец мира, мы этого не заметим посреди своей бесконечной зимы и уйдем играть в снежки на его руинах.