Впрочем, я начала рассказывать о маминых волосах. Вернее, начала-то я со своего рождения, а потом перекинулась на волосы. Боюсь, особо связного рассказа не получится. Не умею я рассказывать связно! У меня странная память: некоторые эпизоды помню с удивительной точностью, а между ними словно провалы. Нет, не то, чтобы я что-нибудь забыла, но многие события потеряли свою яркость, потускнели, и воспоминания о них проходят сквозь меня. Короче говоря, я возвращаюсь к тому дню, когда я услышала кое-что о маминых волосах. Услышала от Дарлану, моего двоюродного брата. Я гуляла по берегу моря, а он пронесся мимо на своем белом коне. Пронесся, а потом вернулся и спешился. Мне было тогда восемь, ему одиннадцать.
Привет, небрежно бросил он.
Привет, ответила я.
Он усмехнулся:
Ты должна сказать: "Я склоняюсь перед тобой, будущий Владыка". Или у тебя не хватает умишка выучить эту фразу?
У меня застучало в висках. Так со мной еще никто не разговаривал. Никто еще ни разу меня не унижал, и я надеялась, видимо, так и прожить без унижений. Не смейтесь надо мнойя была совсем ребенком.
Я богиня, с трудом выдавила я. Язык отказывался мне повиноваться.
Богиня? повторил Дарлану, не переставая ухмыляться. Это ты-то, дочь шлюхи и нищего?
Я не поняла смысла оскорбления, но то, что мне следует оскорбиться, осознала сразу и потому резко выкрикнула:
Ядочь мечты! Мечты и моей мамы, а не кого-то другого! Я богиня! Спроси у кого угодно!
У невежественных деревенских жителей, да? мой брат говорил почти ласково. Им-то откуда знать? Они восторгаются твоим дурацким даром, а он-то и доказывает, что в тебе нет крови богов. Боги не умели предсказывать погоду. Даже древние люди делали это лучше. Какая же ты богиня? Твоей матери остригли волосы, как последней шлюхе.
Я внимательно осмотрела свою руку, белую, как молоко, потом перевела взгляд на смуглую руку Дарлануи улыбнулась.
Его притворная ласковость, его спокойствие мгновенно исчезли, испарились. Он зашипел:
Хочешь, я докажу тебе, что ты не богиня, а обычная девчонка, причем не из рода Владык?
И он ударил меня по лицу. Я упала. Изумление мое было неописуемо. Если б все двадцать четыре бога вернулись вдруг к нам из огня, я бы вряд ли смогла удивиться больше. Меня ударили! Я даже не чувствовала болилишь потрясение.
Однако когда брат начал выворачивать мне руку, пришла и боль. Я пыталась вырваться, но он словно не замечал моих усилий. В голове у меня мельком пронеслось воспоминание о том, как я подобрала птенчика, выпавшего из гнезда. Я рядом с Дарлану была как тот птенчик рядом со мной, и я вдруг поняла, почему птенец тогда так дрожал. Только я вернула птенца в гнездо, а брат сделал мне больно, засмеялся и ускакал на своем белом коне.
Я лежала на песке, униженная, побитая, и представляла себе, как я умру, и меня будут хоронить, и все ужасно обо мне пожалеют, и мерзкий Дарлану поймет, какая я удивительная, и раскается, и заплачет, а я буду злорадствовать, глядя на него из огня. Не смейтесь! Мне было тогда восемь лет.
В синем небе показалась чайка. Она парила, не двигая крыльями, гордая и сильная. Мне стало легче. Я упивалась ощущением полета, будто бы сама находилась в небесах. Мне захотелось стать чайкой и даже почудилось, что это вполне можно устроить, только надо догадаться, каким образом. Если бы я была чайкой, я б бросилась сверху на Дарлану и клюнула его прямо в темечко, решила я.
Я встала на ноги, отряхнула песок с платья. Обида не исчезла, но внешне я успокоилась. Я загнала обиду в глубину души. Я шла к дому и повторяла про себя: "Когда я вырасту, я стану сильной, очень сильной. А еще я стану красивой, самой красивой в мире, и никто никогда не посмеет меня обидеть". Тогда я еще не знала, что буду повторять эти слова каждый вечер на протяжении многих лет и что смешное детское заклинание подействуетпо крайней мере, что я получу желаемое. Или то, что мнилось желаемым.
Но я опять отвлеклась.
В общем, я не собиралась говорить маме, что меня побили. Просить о помощи, о мести? У меня всегда было твердое убеждение, что свои дела надо устраивать самой. Мама рассказывала, что, когда я училась ходить, я не позволяла поднять себя, если падала. Я вставала, возвращалась к началу пути и упорно шагала снова. Такой уж у меня характер! К тому же я была уверена, что мама расстроится из-за происшедшего еще больше, чем я, а я старалась не расстраивать маму. Я ее очень любила. Мама была такая мне трудно передать. Она была веселая, но печальная. Вроде бы невозможное сочетание, а в ней сочеталось. Она часто улыбалась, часто напевала что-то. Ее слова редко звучали до конца серьезно, в них угадывалась легкая насмешка. Но в то же время я чувствовала, что мама печальна. Вот представьте себе человека, у которого что-то болит. Болит сильно, постоянно, и человек знает, что боль не уйдет никогда, до самой смерти, что ни делай. Поэтому он старается жить так, будто этой боли нет. И кого-то, вероятно, вводит в заблужденье, кому-то кажется счастливым. Только не тем, кто его любит.
Вот я и объяснила вам, какая была моя мама. Мама, мама, зачем ты ушла от меня в огонь? Ты была еще такая молодая! Короткие волосы делали тебя совсем юнойдевчонкой, моей подругой, сестрой. Мама, мама, прости меня! Ты обменяла на меня не только свои волосыты обменяла на меня свою жизнь
Говорят, что я для своего возраста всегда была умным ребенком. Не знаю. По крайней мере, в восемь лет мне почему-то не пришло в голову, что мама заметит синяки на моей руке. Я про них забыла. Я думала лишь о том, что вырасту сильной и красивой.
Тебя кто-то обидел? спросила мама, нежно поцеловав ушибленное место, отчего оно вдруг сразу перестало болеть.
Нет, пробормотала я, покраснев.
Лучше скажи: "Я не хочу тебе отвечать", ласково возразила мама.
Я обхватила маму руками, прижалась к ней, и мне почудилось, что мы превратились в единое существо, что стоит сделать небольшое усилиеи я сольюсь с мамой до конца, стану ею.
Но вместо этого я, отстранившись, поинтересовалась:
Мама, а кто такая шлюха?
Мама посерьезнела, села на кровать.
Где ты услышала она запнулась, но я поняла вопрос.
Дарлану сказал, что я дочь шлюхи и нищего, а не дочь мечты. И что тебе поэтому остригли волосы.
Мама молча кивнула, потом потерла тонкими пальцами виски, потом заговорила, медленно, продуманно и убежденно:
Запомни то, что я сейчас скажу, даже если и не все поймешь. Твой отец был тем, о ком я могла только мечтать. Тыего дочь, и, значит, дочь мечты. Но мой брат Дирг, твой дядя, никогда не позволил бы мне выйти за него замуж. Даже если б сами боги вернулись к нам из огня, Дирг объявил бы их фальшивыми, лишь бы не утратить частицу власти. Я вышла замуж тайком и велела твоему отцу бежать. Так было надо. Я не должна отращивать волосы, потому что у меня нет мужа и есть ты. Но то, какая ты у меня, моя Райтэла, доказывает, что я не могла бы выбрать себе мужа лучшего, чем твой отец. Ты должна гордиться им.
Дядя Диргплохой человек? подумав, уточнила я.
Редко можно сказать про кого-то: "Он хороший" или "он плохой". Но тебе надо остерегаться дядю Дирга. Он не любит нас с тобой.
Нас не любят все в замке. Нас любят только в деревне, согласилась я.
Нас любит твоя бабушка, возразила мама. Но она больна и не встает с постели. Если со мной что-нибудь случится, она тебя защитит.
С тобою ничего не случится, рассердилась я. Я скоро вырасту сильная и защищу тебя.
Мама улыбнулась, а я продолжила:
Только я должна научиться ездить на лошади, как мой брат.
Он на три года тебя старше. Ты еще слишком маленькая. Когда ты достаточно подрастешь, я достану тебе лошадь.
Хорошо. А нет специальных маленьких лошадок для маленьких девочек?
Мама засмеялась:
А знаешь, говорят, есть, только в далеких странах. Маленькие лошадки с большой челкой и длинным хвостом. Но у нас они не водятся, так что тебе придется подождать, пока станешь большой.
Я согласилась.
В тот день, наверное, кончилась моя беззаботная жизнь. У меня появилась цельстать сильной и красивой, чтобы никто, никто не посмел нас с мамой обидеть! Я часами плавала. Я лазила по деревьям. Я складывала пирамиды из тяжелых камней. Чего я только ни придумывала! Вскоре я начала опережать в спортивных состязаниях своих сверстницдеревенских девчонок, потом сравнялась с мальчишками. Я росла высокой и статной, как и положено богине. Все восхищались мною. Иногда мимо проезжал брат на белом коне. С замиранием сердца я ждала, что он остановится. Но он мчался мимо, и я понимала, что время расплаты еще не наступило.