Предположим, он увез вас специально, чтобы подорвать наше к вам доверие. Заставить нас действовать с осторожностью. Но в случае Одноглазого было и еще кое-что.
Если бы в Отряде все относились к гигиене так же, как Хромой, фиолетовый грибок надолго вывел бы нас из строя.
Понятно. Звать мамочку нельзя, к Шепот обращаться нельзя, посылать связного в Башню нельзя. Молчун, ты готов?
Тот кивнул.
Я сказал:
Думаю, Шепот с Хромым решили сделать Ядро Баллисты орудием своей мести. А сами будут сидеть и прикидываться, что они ни при чем. Ведь помощи мы не просили. Только сперва уберут Ядро.
Это значит, что Шепот замешана по самые уши. Костоправ, в твоей бочке меда лишь одна ложка дегтя. Тот клочок пергамента. Хромому позарез нужно будет его вернуть. Эта запискаего приговор. Одноглазый? Просыпайся, дорогуша, сколько можно дрыхнуть.
Копию записки я засунул под рубашку Тидэс Эльбы, прежде чем отправить девчонку с Хромым в Башню. Возможно, Госпожа уже установила за Взятым слежку. Но пока Гоблин с Одноглазым под подозрением, я об этом не упоминаю.
Ядро Баллисты уже где-то поблизости. Вообще-то, он должен был напасть, пока мы очухивались после бури, объяснил я.
Мятежники знали заранее о наступлении плохой погоды, но и сами пострадали от нее. Нападение запаздывает более чем на неделю.
Гоблин с Молчуном жестами приказали мне замолчать. Вдруг и у стен есть уши?
Войско Ядра не собралось в назначенное время в назначенном месте. ПочемуЗораб не знал. Вероятно, случилось нечто непредвиденное.
А от непредвиденного не застрахованы даже злодеи.
Одноглазый открыл глаз. Колдун выглядел отдохнувшим, свежим, расслабленным. Он с охотой поддержал разговор. Его ответы, впрочем, были не полезнее гоблинских.
Гоблин расспрашивал его и так и сяк. Безрезультатно.
Над ним поработали усерднее, чем надо мной, сокрушенно заявил он.
Возможно, дело в темпераменте. Оставим его под гипнозом?
Молчун жестами сказал что-то о Третьем.
Гоблин кивнул и начал разговор о пауках. Одноглазого эти восьмилапые создания интересовали только в качестве проклятия, которое можно было наслать на врага. Гоблин жестами объяснился с Молчуном, потом сказал мне:
Нужно выйти.
Снаружи было темно. Небо было безоблачным и безлунным; звезды заполонили его сияющим потоком. Гоблин прошептал:
Одноглазый почувствует, что меня нет рядом, чтобы его защитить.
Значит, Молчун решил напустить на Одноглазого фантомных пауков.
Костоправ, твоя помощь больше не нужна. Поди займись любовью с койкой.
Не спеши, раздался голос Капитана.
Отлично. Он вернулся и решил, что я до конца жизни обойдусь без сна.
Капитан?
Какие успехи?
Никаких, ответил Гоблин. Мы собирались
Заканчивайте здесь. Появились более важные дела. Костоправ, говоришь, этот Ядро Баллисты нападет с севера?
Так точно. Он задерживается.
Гоблин, кто из вас умеет управляться с дикими животными?
Все.
А кто лучше всех? Хочу послать птичку на поиски этой легендарной повстанческой армии, о которой заявил Костоправ. Нужно узнать, где она и насколько пострадала от бури.
Тогда тебе нужен Молчун.
Приведи его.
Сделаю. Гоблин скрылся в лазарете.
Капитан обратился ко мне:
Сдается, твой информатор, сам того не зная, ввел тебя в заблуждение.
В лазарете раздался вопль Гоблина. Мы с Капитаном поспешили внутрь.
Одноглазому удалось освободить руку. Он ударил Гоблина и принялся колдовать.
Старик треснул Одноглазого по макушке, обошел спереди, чтобы колдун видел, с кем имеет дело, и зажал ему рот вместе с носом.
Одноглазый отключился. Капитан приказал:
Суньте его в бочку из-под соленых огурцов, не выливая рассола. Костоправ, помоги Гоблину и иди спать. Молчун, а ты за мной.
«И что на него нашло? Обычно он не вмешивается», подумал я.
Гоблин заметил, что бочка с рассоломнеплохая лечебница.
Упаковав Одноглазого в подходящую тару, мы заколотили крышку и отправились по койкам.
Утром я проснулся как будто с похмелья. В лазарете ждали приема добрых тридцать солдат. Четырнадцатьс ранней стадией фиолетового грибка. Слух об Одноглазом быстро разлетелся по лагерю. Говорили, что он будет сидеть в бочке из-под огурцов, пока мы не найдем лекарства от запущенной формы одолевшей его хвори.
Были на приеме братья с ушибами и ссадинами, двоес сильной простудой, одинс траншейной стопой из-за длительного пребывания в холодной воде. Остальныесимулянты.
Пришел приказ о строевом смотре и начале тактических занятий. Поговаривали, что Старик собирается атаковать, как только узнает местонахождение Ядра Баллисты.
Сомнительный план. После битвы при Чарах мы ни разу не побывали в серьезном деле. А в той резне участвовало меньше половины нынешнего Черного Отряда.
Последним пациентом оказался Эльмо. Работал неисправным молотком и сломал мизинец на левой руке. Я спросил, что задумал Старик.
Костоправ, такие вопросы задавай лично ему. Мне известно лишь, что у нас день на сборы. Завтра выступаем против миллиона чокнутых мятежников.
Наш бравый сержант умел недоговаривать. Так легче мотивировать солдат и держать их в повышенной боевой готовности. На каждого из них приходилось тридцать-сорок врагов.
Я же прочитал между строк еще кое-что. Нужно было это проверить.
Закончив прием, я отправился узнать, не нужна ли еще кому-то моя помощь. Зря. Надо было остаться в лазарете и приготовиться к походу. Погрузить медицинские принадлежности в фургоны и тщательно все перепроверить.
В лагере кипела деятельность. Никто не скрывался, и любой шпион мог легко все увидеть. Солдаты тренировались. Лучники проверяли луки и тетивы. На телеги грузили провизию. Конюхи осматривали подковы у лошадей. Возницы чинили уздечки, хомуты, шлеи и постромки. Колесники и тележники проверяли исправность повозок. Около сотни солдат продолжали восстанавливать лагерь. Разобрав непригодные для жилья постройки, они укрепляли кирпичами внешнюю стену.
Фургонов было чересчур много. Старик нанял в городе еще сорок, с двумя ездовыми на каждый, рассчитывая, что среди этих людей окажутся шпионы.
А вот и он, легок на помине.
Готов выступать, Костоправ?
Почти, Капитан.
Хорошо. Закати-ка нашего огурчика в штаб и оставь у своего стола.
У стола, за которым я должен был вести Анналы, но которым пользовался от силы четверть моего свободного времени, предпочитая уединяться в лазарете.
Черт! Я ведь оставил там Анналы! В бурю
Они целы. Лежат себе в водонепроницаемом чехле. Скажи спасибо писарям, когда прикатишь бочку. А пока у тебя есть заботы поважнее.
Заточая Одноглазого в бочку, мы забыли заткнуть ему рот. Пока я транспортировал его в штаб, пришлось выслушать немало «лестных» слов. Пропихнув бочку в дверной проем, я закатил ее в мой уголок. Недомерок, должно быть, забыл, что лишь благодаря моей заботе не бултыхается в рассоле, рискуя захлебнуться. А то ведь была у братьев идея добавить в емкость десяток галлонов.
Один из писарей спросил:
Сударь, может, ты ее под стол задвинешь, чтобы проход не загораживать?
Не влезет.
А если закатить? Давай помогу.
Вместе у нас получилось. Я надеялся, что Старик все рассчитал. Его предшественники пробовали разные методы, но так и не преуспели в укрощении Одноглазого.
Мне было вовсе не жаль вредного коротышку. Сам виноват.
А что с моими бумагами?
Не волнуйся.
Но Мой рабочий стол, как всегда, пребывал в беспорядке.
Лучше собери передвижной лазарет. Конные разведчики скоро отправятся.
Разумно. У меня осталось мало времени на сборы.
Но
Не дав договорить, меня буквально вытолкали из штаба.
В лазарет ворвался солдат. Придержал дверь, и еще двое внесли носилки.
Вашу мамашу! Я успел собраться, и для ампутации или другой серьезной операции пришлось бы доставать из фургона вещи. В чем дело?
За носилками вошли Молчун с Гоблином. Человек-жаба объяснил:
Третий. Нужно привести его в чувство, чтобы расспросить.
Солдаты поспешили смыться. Никто не хотел связываться с колдунами. Носилки опустили на пол, а мне необходимо было переложить пациента на стол.